Шахматы с Машиной Страшного суда

– План мой таков! – продолжал Гасем. – В течение двух дней – не более чем двух! – вы двое находите радар. Если нет, мы вынуждены будем вновь начать огонь, но уже с новой целью…

– Здание инженера! – воскликнул я.

Все повернулись ко мне, а Мухаммад прямо осветил мое лицо фонариком. Мухаммад! Он был единственным здесь, кто всегда в полном молчании слушал других – о нем же самом я ничего не знал. По большей части он сидел в одиночестве где-нибудь в уголке и чуть слышно бормотал айаты Корана. На губах его, как правило, все видели спокойную улыбку, что само по себе в наших условиях граничило с чудом.

Свет фонаря резал мне глаза.

– Убери свет, дорогой! – попросил я его. – Я говорю о том месте, где можно сделать наблюдательный пункт. Один из сумасшедших дружков Парвиза живет в этом обгорелом семиэтажном здании. Я завтра с раннего утра займу там позицию.

Асадолла выглядел каким-то растерянным. Он чувствовал, что всё, что говорится, представляет некую угрозу для него и его парней. Гасем встал на ноги и, взяв фонарь из рук Мухаммада, небольшой щепочкой на ровном участке земли сделал ямку.

– Допустим, это наш миномет!

Затем он прочертил две параллельные линии и объявил:

– Это река, отделяющая нас от наших, так сказать, оппонентов.

Еще одна ямка на той стороне реки: радар; и два крестика.

– Это их пункт управления, куда радар передает свои сведения, а этот второй крестик – их батарея, которая стреляет в соответствии с указаниями радара.

После этого Гасем направил луч на меня и Амира.

– Если вы двое не найдете их установку… – тут он перевел луч на лицо Асадоллы. – Тогда господин Асадолла должен будет определенным образом обмануть радар!

– Каким образом? – Асадолла спросил это со своей обычной угрожающей ухмылкой, которая в свете фонарика стала еще более зловещей.

– А вот слушай. До сих пор мы говорили только о сильных сторонах их установки. Этого они и ждут от нас. Но я всё думаю об этих пяти метрах ошибки. А тем более, если установка не прямо напротив нас… Тогда мы каким-то образом должны убедить врага, что погрешность их системы гораздо больше пяти метров. Так, чтобы они сами засомневались в своем радаре – это нам и требуется. Пусть считают, что его погрешность превышает сто метров! А коли так, то это не отличается от точности работы тренированного наблюдателя, использующего только глаза и бинокль. Раз так, то мы квиты, и установка не будет казаться им надежной.

– Это всё хорошо! – откликнулся Асадолла. – Но вопрос-то был задан: каким образом?

– Точно таким же, как в первые дни мы, выходя на причалы, отвлекали на себя огонь от города.

И лучом фонарика Гасем обежал по брустверу минометного котлована.

– Этот окоп надо сделать гораздо меньше – узкой щелью. Из нее стреляем и молимся, чтобы сработала погрешность пять метров. Но на каждый их выстрел отвечаем своим.

– А как же минометчики?

– Для них сделать надежный блиндаж, связанный с минометным окопом. И после каждого выстрела – бегом в блиндаж!

Гасем сел на свое прежнее место и отбросил щепочку. Благодаря ее белизне было видно, как щепка, упавшая на край зарядного ящика, какое-то время держалась на нем, потом пропала во тьме.

Некоторое время царило полное молчание. У нас было только два дня. Если не сумеем найти, тогда, по этому плану, Асадолла и еще кто-то из минометчиков должны будут сидеть в этом окопе и ждать себе на голову сорок два фунта в тротиловом эквиваленте – снаряд вражеского 130-миллиметрового орудия. В случае попадания была вероятность, что не сможем найти даже малейшего кусочка их тел.

– Лучше новый окоп вырыть на новом месте.

– Согласен, лучше. И еще одно! Никто, кроме самих минометчиков, ничего не должен об этом знать. Это очень важно!

При этих словах Гасем взглянул на меня, и я его понял. Молчание продолжалось. Шутки шутками, но всё принимало серьезный оборот. Начиналась смертельная игра с субъектом, который является неодушевленным, но который вот в этот самый момент внимательно разглядывает весь наш город. И достаточно нам чихнуть, как сработает автоматика и захлопнется пасть.

– Если они потеряют уверенность в этом аппарате и чувство безопасности, которое он им дает, а вместо этого получат сомнения, то мы, возможно, вернемся на первоначальную позицию. А именно: ответ выстрелом на выстрел. Но раньше всего этого вы двое должны сделать свою работу!

Наши с Амиром взгляды встретились. Если нам удастся отыскать замаскированный радар, то этот самоубийственный план окажется не нужен.

В глазах Амира я заметил искру упорства. План Гасема был куда рискованнее обычных боевых действий. Раньше, как только враг открывал огонь, все кидались прочь от вероятных секторов поражения. На этот раз основной прием состоял в том, чтобы остаться в секторе попадания! Почему? Потому что времени добежать до безопасной зоны уже не было. В том и заключалось всё дело. Остаться в зоне поражения снарядом врага, да еще при том, что окоп полон боеприпасов! Такого безжалостного способа ведения войны мы еще не применяли – причем теперь мы это делали по собственной воле.

Еще миг – и всё погрузилось в полный мрак. Гасем выключил фонарик. У меня на уме теперь было только одно: многоэтажное здание инженера! Инженера, который с обеда остается голодным…

Глава 7

Визг плохих тормозов фургона разорвал тишину вокруг семиэтажного здания инженера. Я ломал голову над тем, как мне выйти из неловкой ситуации: опоздал с доставкой еды…

Дверь фургона открылась с обычным своим скрежетом. Приподняв сиденье, я достал «калашников» и закинул его за плечо. Доверия к инженеру у меня не было. Полусумасшедший старик с этими странными вопросами, темная ночь…

Забрав из кузова лаваш с котлетами, лежавшими отдельно от порций берегового отряда, я поднял голову. И увидел, что окно третьего этажа освещено бледным светом фонаря или свечи и на этом фоне чернеет голова мужчины, рядом – черные силуэты кактусов. И опять тысячи вопросов взвихрились в мозгу:

«Зачем старику жить именно в этом здании? Почему он не уехал из города?»

Пока я шел к зданию, хоть что-то было видно вокруг благодаря слабому свету звезд. Но в вестибюле я погрузился в полную тьму. Постоял, надеясь, что глаза привыкнут к мраку…

– Поднимайся! Поднимайся наверх!

Это был голос инженера – старчески дребезжащий. Наверху забрезжил свет фонаря. Я половчее закинул за спину автомат, поправил бинокль на груди и полез вверх по деревянной лестнице. Лаваш с котлетами я держал в правой руке на отлете.

Первая лесенка, за ней вторая… Когда голова моя поднялась вровень с третьим этажом, в глаза брызнул свет, от которого я невольно зажмурился. А когда открыл глаза, прямо передо мной сидел на корточках инженер…

И вот я уже присел на пружинную кровать и наблюдаю, как он торопливо ужинает. Он сделал из лаваша и котлет нечто вроде сэндвича, и видно, как он сильно проголодался.