Шахматы. Чёрная королева
Шрифт:
В том, что Марта придет — не сомневался. Пусть даже не к нему. Пусть просто придет! Как хотел, так и вышло. И в номере его оказались. А там злость не отпустила, а усилилась. На себя и на нее злился. На себя за неконтролируемое желание, на нее за тихое, но такое понятное «нет». Как желание глаза застилало еще помнил, а что дальше — будто бы и нет. Безумие. Желание. Контроля нет. Слабые места искал. Где-то приласкать, где-то ударить. Условно, конечно. Главное — выбить ее из равновесия. Из той уверенности, в которой Марта с детства обитает. Как кошку погладить, как женщину подкупить. Нет реакции — прижать к стене и юбку задрать. Со всеми действует и она поддалась. Боролась, металась, сомнениями маялась, но поддалась! А потом его ступор и глаза зеленые,
Она ушла, он остался. А внутри-то все крутит. Болит и ноет. Нормального секса неделю не было. Пока общались, как-то не думалось, а как мелькнул вариант обломиться, сперма в голову ударила. И вот он уже один, а не отпускает. Проходящая мимо скучающая дамочка утешительным призом не стала. Отодрал ее тогда, как кошку. Спереди сама дала, а сзади распечатал, когда она уже не могла и не хотела сопротивляться. Имя не помнил. В лицо бы не узнал. Другую перед собой видел и только запах… запах уже не щекотал и не дразнил, как было с Мартой. Чужой запах отвращение вызывал. Руки не блуждали по телу в поисках той гладкости, к которой, как оказалось, успел привыкнуть. Они сжимали, удерживали, перетягивали. Боль причиняли. Для нее желанную, для него необходимую. По номеру стоны разливались и от пустых стен как горох отскакивали, а у него в голове полный туман, в котором если что и слышно, так это «нет», сказанное дрожащим голосом.
Тяжело дался тот отпуск. Тяжело уходила та ночь. А потом работа, работа. Бабы, к которым привык. Улыбки, которые узнавал с закрытыми глазами. Улеглось. Успокоилось. Вспоминалось с улыбкой.
Условная улыбка сползла, как Марту в кассе, которую брали, увидел. В голове тогда что-то переклинило. Реальность исчезла, а прежние ощущения как вчера были, в памяти всплыли. Сладко стало так, что впору водой запить. Секунда — и перед ней стоит, наслаждается видом. Зависимая, покорная Марта нравилась особенно. Вызывала какое-то извращенное чувство удовольствия. Так, что расставаться не хотелось. А как прикоснулся, притронулся, так и вовсе без головы остался. Только ее перед собой видит, только биение ее сердца считывает. Так в этот момент хотелось. Так чувствовалось. Не было тока, что все тело простреливает. Не было и лампочки, что загорается. Ни в голове, ни в штанах. Только понимание того, как же по ней соскучился. И так это осознание зашкаливало, что отрываться не хотелось. А она податливая. Дрожит, в попытке защититься, а потом к нему же и жмется… Приятно. Но дело важнее.
Как уходил — не помнил. Только когда в берлогу вошли — успокоился. Ухмыльнулся жестко. Так, что челюсть свело. Попалась! А потом все как по нотам. Шумиха, звонки от начальства и, разумеется, его вызвали. Не зря как вол на проклятой работе пахал, лучшим считался. Он эту оценку давно отработал, а сейчас пожинал плоды. Заслуженные. Торопиться не стал, пусть ее увидеть и хотелось. Сейчас уже никуда не денется… От подобной мысли настроение поднялось не только в штанах, но и на общем самочувствии отразилось. Глаза закрыл, блаженно улыбаясь, и на спинку стула откинулся, впуская в тело расслабление, негу. С отчетами за месяц закончил примерно к шести, а там и звоночек в теле в движение привел: пора.
Марта была прекрасна. Во всем, без сомнения. Из последних сил держалась — он то уж точно знал. И веки подрагивающие ее выдавали, и временами срывающийся голос. Про эмоциональные возгласы и говорить нечего — девочка на грани. Мучить ее больше не хотелось, а уж когда прозвучало это ее грозное: «Я красивая!», едва от смеха сдержался. Красивая. Бесспорно. А вот замечание про мужа было лишнее, но зато помогло собраться с мыслями и идеально вписаться в едкие комментарии Ножнова. Вот уж дотошный был парень… на таких все и держится.
Марта увидела его и побледнела. Но ума сдержать
эмоции хватило, впрочем, в отсутствии последнего, Вадим ее никогда не уличал. Она была умна, самодостаточна и прекрасна. Горючая смесь. Прочитав протокол допроса, не удивился тому, что его участие в разбое она утаила. А как иначе? И даже если это и не желание выгородить самого Вадима, а лишь нежелание обнародовать их знакомство — все равно неплохо. Это было рисково. Это было неоправданно глупо. Но, черт возьми, того стоило!Марта хватала ртом воздух, словно рыба, и старательно отводила взгляд. В этом искала спасение, на своем и выплыла. А потом как удар пыльным мешком по голове: жена. Да чья! Они с Юриком когда-то даже дружили. Давно. Еще в детстве. А в том, что жена его — сомнений и не оставалось. Кому еще могло так повезти?!
Отпустило Вадима так же быстро, как и повело. Нужно подумать. Нужно отдохнуть. Им двоим. Вот только наутро ничего путного в голову так и не пришло. Да и Марту увидеть, как планировал изначально, не получилось. Треклятые совещания и начальство в мундирах не сильно-то интересовала личная жизнь майора.
С завидной злостью он швырнул на стол кожаную папку и грузно уселся рядом с ней, нервно перебирая разлетевшиеся по столу бумаги. Отчет по раскрываемости удался особенно хорошо. Кажется, пара граненых стаканов в кабинете генерала сегодня все же треснула, так тот кричал. Вадима отчет тоже не радовал, но ведь это не повод… Рукой махнул, мысли о работе отгоняя, и повел шеей, справляясь с напряжением в ней. Взгляд с завидным упрямством уперся в пустующую стену напротив и не поддавался внушениям и уговорам, застопорился. Звонок служебного телефона подействовал не сразу, пощекотал нервы и только потом дал необходимый сигнал к действию.
Вадим сначала просто смотрел на серый аппарат и только спустя время решился снять трубку.
— Слушаю. — Мученически скривился, чувствуя в теле нечеловеческую усталость, а в голове перемалывая густую кашу.
— Привет, сын. — Услышал он в ответ и сдержал вдох.
— Ну, привет. — Недобро хмыкнул отцу и принялся разминать затекающую от нарастающего напряжения шею. — Случилось что?
— Да не то, чтобы… Дядю Веню помнишь? Поговорить с тобой хотел.
— Дядю Веню?.. — Выдохнул Вадим и закатил глаза к потолку. — Как же не помнить…
— Он звонил сегодня. Твой номер спрашивал, но сошлись на том, что ты в гости заедешь. У него к тебе разговор есть.
— Это кто так решил? — Выдал Вадим неторопливо. — Пап, может, ты забыл, но малыш уже вырос и своим личным временем я распоряжаюсь без посторонней указки.
— Я не понимаю твоего тона! — Строго пресек отец попытку отказаться. — В конце концов, рано или поздно он может оказаться тебе полезен. Подумай об этом. Времена меняются, а такие, как Веня, всегда остаются при деле и при должности. У тебя еще появится возможность воспользоваться сегодняшней любезностью и спросить с него за услугу.
— Ладно, я подумаю. — Быстро смягчился, верно выделяя в резких отцовских словах истину.
Вот уж кто действительно никогда не вспоминал о чувствах. Унижение и обиду откладывал на потом, а с наступлением этого «потом» бил. Наотмашь и чаще с прямым попаданием. Этой черте характера стоило бы и поучиться, но иногда пересилить самого себя удавалось с трудом.
— Он ждет тебя к обеду. — Отозвался отец и Вадим скрипнул зубами, поражаясь чужой способности пропускать лишние фразы мимо ушей.
— Понял тебя.
Вадим ядовито улыбнулся и повесил трубку. Последний раз с отцом он разговаривал чуть больше года назад. Тогда ему понадобилась помощь и, пусть скрипя зубами, но пришлось идти на поклон к главе администрации города. Отец развел руками. *ука! Решался вопрос с начальником следственной группы. Вадим был не единственной кандидатурой, а достойный соперник не гнушался воспользоваться связями. Подумалось и ему козыри из рукава достать, но козыри вместо ожидаемой поддержи показали зад. В прямом смысле. И отец вместо любых ответов просто отвернулся к нему спиной. Куда уж понятнее?..