Шахта дьявола

Но до тех пор у меня нет выхода.

Он кивает, губы складываются в ровную линию. Он понимает, что меня не удастся свернуть с этого пути. — Тогда нам лучше найти ее побыстрее.

— Возвращайся в Лондон, — приказываю я. — Я доверяю тебе больше, чем кому-либо. Ты можешь быть моим помощником на земле, пока я управляю делами отсюда. Если дела пойдут наперекосяк, я обещаю, что вернусь.

Артуро подходит ко мне и хлопает меня по плечу. Напряжение между нами ушло, оно исчезло так же быстро, как и появилось.

— При всем уважении, нет. Я не оставлю тебя здесь, — говорит он, прежде чем добавить с легкой улыбкой. — Кто-то должен держать тебя под контролем, чтобы ты не начал стрелять в толпу, если мы не найдем ее в ближайшее время. Пусть Марко ходит туда-сюда.

Я хлопаю его по плечу в молчаливой благодарности, и он притягивает меня к себе по-отечески.

— Шеф, — кричит Хоакин, входя в спальню. — Только что звонил Хулио. Судя по всему, есть запись о том, как Кэролайн Мейсон садилась на рейс в Рим час назад.

Я смотрю на Артуро, и он кивает.

— Я подготовлю самолет, пункт назначения: Италия.

???

Неделю спустя, ровно за час до того, как пройдут полные семь дней и истекло ее время, чтобы выполнить свою часть нашей сделки, Тесс звонит снова.

Оно с неизвестного номера, но я знаю, что это она.

— Ты подрезаешь это слишком близко, — грохочу я, поднимая трубку.

— Ты с нетерпением ждал у телефона? — язвит она в ответ, ее хриплый голос проделывает во мне абсолютные цифры.

— Что-то в этом роде, — говорю я с ухмылкой, которую она не видит. — Включи свою камеру.

— Нет, — твердо отвечает она. — Я знаю, что именно так ты нашел меня в прошлый раз, я собрала все воедино после того, как ты повесил трубку. Я не куплюсь на это снова.

— Умница, — мурлычу я, похвала отчетливо звучит в моем голосе. — Если ты боишься, то прижмись к глухой стене дома. Если о твоем прошлом нет никакой информации, мне не по чему тебя выследить.

— Тогда почему ты хочешь, чтобы я включила камеру?

— Я хочу тебя увидеть. Разве ты не хочешь меня видеть?

— Нет.

Я смеюсь, звук глубокий. — Лгунья.

Поступает запрос на видео, и затем она появляется на моем экране, настолько близко, насколько я видел ее вживую уже несколько недель.

Волосы ее собраны в хвост, макияж легкий, но блестящий, благодаря чему она выглядит молодой и невинной. Оба ее уха украшают розовые серьги-бабочки.

— Я не лгунья, — восклицает она, тут же шипя на вдохе, когда видит меня. — Почему… почему ты…?

— Без рубашки?

Она кивает, пристально глядя на мою грудь, ее горло пытается сглотнуть. — Да.

Я откидываюсь назад на стуле с высокой спинкой в этом офисе, чтобы она могла хорошо видеть мой обнаженный торс. Ее глаза медленно скользят по моей груди, с явным интересом рассматривая татуировки и шрамы. Они резко вспыхивают, когда ее взгляд падает на четко очерченные мышцы моего живота и тонкую дорожку волос, которая исчезает в поясе моих брюк.

— Я хотел, чтобы ты посмотрела, что принадлежит тебе, — отвечаю я хрипло, бархатным голосом.

— По умолчанию, — горько бормочет она.

Я хмурюсь. — Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — быстро добавляет она, отмахиваясь от меня взмахом руки.

Ее взгляд возвращается к моему обнаженному торсу, как будто она не может отвести взгляд. Ее глаза тускнеют, и она рассеянно облизывает губы, выражение ее лица становится почти голодным.

Я стону, поправляя брюки и наслаждаясь тем, как в ответ расширяются ее глаза. Я хватаю ее розовый шарф со стола и свободно вешаю его себе на шею.

— Судя по выражению твоего лица, я бы сказал, амор , ты действительно хотела меня увидеть.

Она игнорирует мой комментарий, сосредотачиваясь на концах розового материала, лежащих у меня на груди.

— Это мой шарф, — кричит она в замешательстве. — Ты… откуда у тебя мой шарф?

— Я нашел это в твоей квартире. Наряду с несколькими другими очень интересными предметами.

Рука подносится ко рту, и шок отражается на ее лице. Она выглядит такой красивой, красивой и хрупкой, как фарфоровая кукла, и я хочу ее. Я хочу поставить ее на свою полку. Я хочу расчесать ее волосы, провести пальцами по ее розовым губам, хочу сломать ее. Я колеблюсь между собственничеством и крайней, опасно неконтролируемой ослепляющей потребностью владеть ею во всех отношениях. Он темный и примитивный и может привести к ее случайному уничтожению в процессе.

Это похоже на волнение от попытки поймать пузырь: его так трудно поймать, но так легко сломать, если переусердствовать.

— Почему ты сохранил это?

Она даже не подвергает сомнению тот факт, что я нашел ее квартиру.

Я завязываю шарф на носу и вдыхаю, выглядя точно так же, как больной, которым я себя знаю. Когда я открываю глаза, то вижу, что ее глаза заметно расширены, на ее лице зачарованное выражение.

— Оно пахнет тобой, — рычу я.

Она пытается скрыть свою реакцию, но я вижу, как она вздрагивает в ответ.

— Ты выглядишь… — она замолкает.

— Продолжай.

— Расстроенным, — заканчивает она.

Я вдыхаю еще раз ее запах, как наркоман, попыхивающий трубкой. — И что ты при этом чувствуешь?

— Страх, — отвечает она.

— Это еще не все, — подсказываю я.

— Да, это так, — упрямо говорит она.

— Не совсем, — отвечаю я, поднося что-то к камере, чтобы она могла это увидеть.

Она хмурится, прежде чем осознание этого ослабляет ее черты.

— У тебя, что…

— Твой дневник? — говорю я, заканчивая ее предложение. — Да.

— Ты не можешь это читать, это личное! У тебя что, нет манер?

— Нет, — язвительно отвечаю я, открывая блокнот и насмешливо перелистывая страницы. Высокомерная улыбка растягивает мои губы, когда я снова смотрю на нее. — Ты написал обо мне.

Удовлетворение, которое я испытал, обнаружив свое имя на этих страницах, может соперничать с тем, что я чувствовал во время величайших свершений в своей жизни.

— Я сказала, что ты преступник, — фыркает она.

— Ты написала обо мне, — самодовольно повторяю я. — И ты права, ты часто называешь меня «преступником», «убийцей», «психопатом», — говорю я. — Но есть еще один маленький вход. Мой личный фаворит середины декабря.