Шакалы пустыни

«Археологи» молчали, осмысливая.

— А это кто? – наконец спросил «Ватт», глядя на мешок.

— Нет, это не прах мсье Вейля, – разрушила Катрин выстраиваемую в смятенных научных и околонаучных умах логическую цепочку. – Это мое, честно заслуженное. Делиться не собираюсь. А вот это – новая глава отдела переводов. Официально представлена будет позже.

— Но она же местная! – высказал парадоксальную догадку «Клоун»-аудитор.

— И что? Не визжит, никого не трясет, не плюется – такая нам не подходит, что ли? – недобро удивилась добытчица редиса. – Вы продолжайте, не отвлекайтесь.

— А где же «Спящий»?! – вопросил лаборант.

— Шеф явится в нужный момент, – надменно пообещала Катрин и повлекла мешок и переводчицу к медицинской палатке. Придется занять жилье явочным порядком.

— Располагайтесь, мадмуазель Анис, – пригласила девушка, пристраивая овощной мешок к медицинским ящикам – часть из них была распотрошена. – Позже обустроимся, постель поменяем. Пардон, пока бардак и полное отсутствие женской руки.

Переводчица осторожно присела на край зыбкой койки. Ну, в обморок не падает, уже хорошо. Собственно, сразу было видно, что безносая невольница держится за счет стального характера. Ну, иначе с ее мордашкой вообще не выживешь.

В палатку юркнула Дикси, глянула умоляюще и жалобно затряслась.

— Вот тоже горестное недоразумение – проворчала Катрин. – Тебя вообще кормили или нет?

Кворум снаружи снова начал прибавлять громкости.

— Никогда! – завопила профессор. – Не смейте! Ценность этого проекта невозможно оценить…

— Заткнись, я сказал! – взревел «Семь-Шесть». – Госслен тяжело ранен, еще день, аппаратуре придет конец и мы вообще не вернемся. Эта ваша техника… Да будь я проклят, мы с самого начала влетели в полное дерьмо. Профессор исчез, кругом колдовство, ваш Вейль вообще сумасшедший.

— Ты же так красочно рассказывал, что их убили? – храбро встрял «Латино». – А Вдова сейчас говорит…

— Кто говорит?! Эта белобрысая сука нагло врет. Знаете, что они там с Вейлем вытворяли?! – зарычал охранник. – Госслен может подтвердить, там эти некрофилы на могилках...

— Ты, тупое животное, заткнись немедля или я тебя щас до промежности раскрою, – со всей дури заорала Катрин, не выходя из палатки.

Дикси забилась под койку и все же обписалась, переводчица, несмотря на всю свою стойкость, была близка к подобному.

Снаружи примолкли. Потом подал голос аудитор:

— В каком это смысле «раскрою»?

— Господи, вы тут не обедали, что ли? Кричите на всю реку, – в дискуссию вмешался новый голос, сонный и слегка удивленный. – Сала, дружище, ты жив?! А как парень? Я за вас всерьез беспокоился. Профессор Фе, присядьте, на вас лица нет.

Катрин подмигнула переводчице – шеф дотащился до лагеря, теперь мозги всем наизнанку вывернет…

Нет, «Спящий» и не думал настаивать на чем либо или прямолинейно обманывать коллег. Он вел всех и каждого. Каких-то доводов оппонентов он, как «человек ограниченный», попросту не воспринимал, в остальном являл пример удивительной демократичности и лояльности. Дискуссия почти сразу перешла в новое, более конструктивное русло.

Катрин отправилась за сосисками, перекусывали здесь же, в палатке. Переводчица покорно ела, хотя сосиски и хлебцы явно не вызвали у нее восторга. Вот кофе пить она вовсе не смогла. Катрин развела подопечной сгущенного молока и продолжила слушать дебаты.

Часть экспедиции требовала немедленного возвращения в XXI век. Вот сию секунду – домой, в ангар, в Париж, в больницу! К настоящим уколам против бешенства, антибиотикам, порядочным врачам, реанимации, цивилизации. Наплевать на премии и бонусы, жизнь важнее! Отважные (и жадные) приверженцы продолжения экспедиционных исследований категорически отказывались возвращаться не достигнув весомых результатов, «до которых рукой подать». (Катрин больше всего интересовало, куда собственно, «рукой подать», и каковы вожделенные ожидаемые результаты, но дискуссия мимо этих любопытных моментов как-то проскакивала).

Определенная часть личного состава собственного четкого плана на будущее не имела, а поскольку права решающего голоса она тоже не имела, оружием грозить не решалась, то помалкивала и ждала результатов. Собственно, открытую готовность прибегнуть к оружию демонстрировал озверевший «Семь-Шесть» – ремешок его кобуры был показательно расстегнут, лапа то и дело касалась рукояти револьвера. Лидер партии Возвращенцев упирал на свою решительность идти до конца и на гуманитарный аспект – несчастный «Девять» лежит при смерти, ему необходима немедленная эвакуация и помощь врачей. Ибо «Крест» коновал и полное дерьмо, точно как и его «гнилая аптека».

Насчет доктора Катрин могла охотно согласиться, хотя было любопытно: что же такого случилось с молодым «Цифрой» – поймал мушкетную пулю или попался особо хитрому мертвецу? Но сейчас интереснее было наблюдать за шефом.

Формально Вейль принадлежал к партии Воздержанцев, намекая «вы решайте, мое дело – безопасность». Его успокаивающие, порой откровенно неумные реплики вызывали раздражение, но неизменно подвигали дискуссию в избранную «Спящим» сторону. Порой достижения шефа были существенны, чаще мизерные результаты едва угадывались. Но в целом… Этому стоило поучиться. Вейль был абсолютно циничным человеком, определенно готовым убивать и пытать ради результата, но и психологом-стратегом он при этом оставался изумительным. Катрин знала, что вряд ли сможет полностью овладеть методами незаметного манипулирования людьми, но все равно наблюдать было поучительно. По сути, шеф управлял (не абсолютно, разумеется) каждым из собравшихся: парой слов, поддакиванием или нелепым возражением провоцируя на очередной шаг к цели. К своей, разумеется.

Вейль вел дело к разделению экспедиции.

— Полагаю, нас ждет прощальный ужин. Или завтрак – пробормотала Катрин. – Песик, ты ведь мечтаешь забраться в свою уютную «переноску» и вновь с удобством гадить на диван хозяйки?

Дикси скульнула и вновь задремала – сожрав полноценную банку корма, собачка окончательно обессилела. У Анис тоже слипались глаза – ночь у невольницы выдалась тревожной, утро, смена хозяев и переход в лагерь археологов бодрости тоже не прибавили. Катрин выдала подопечной плед и велела ложиться и подремать.

…— Ни секунды! Как только капсулы будут готовы, мы отчаливаем! – орал охрипший «Семь-Шесть».

— Проваливайте! Толку от вас как от пердливых евнухов! – отвечала бесстрашная профессор. – Без вас справимся!

Общий расклад Катрин уже уяснила, интересны были нюансы. Профессор де Монтозан, верный лаборант, придурок-аудитор – эти верят в свою счастливую египетскую звезду. О сгинувшем руководителе – замечательном и незаменимом профессоре Одуан-Рузо коллектив уже прочно забыл, продолжать его поиски ни у кого и мысли не возникло. Естественно, оба «Цифры», «Ватт» и трусливые переводчики жаждали немедленно смыться к цивилизации.

Зависли в неопределенности доктор «Крест», механик Андре, и как ни странно, двуличный шеф. Вейль пару раз обмолвился о несчастливо складывающихся обстоятельствах, рискованной военной обстановке – это можно было истолковать как стеснительную готовность немедля вернутся в мир исправной электроники и срочных спортивных новостей. С другой стороны, упертая профессор восприняла эти обмолвки подозрительно спокойно – скорее всего, со «Спящим» они о чем-то успели сговориться заранее. Собрание перешло к заслушиванию технического аспекта и внимало «Ватту» – тот уже не в первый раз разъяснял детали плачевного состояния техники и особенно генератора, жизненно необходимого для старта.