Шаловливый дедушка

В это время зазвонил телефон. Дима снял трубку и просиял. По мере продолжения разговора сияние его глаз становилось все сильнее и сильнее, так что наконец на Диму стало больно смотреть.

— Даша звонила? — проницательно спросил у него Вася, когда тот закончил разговор.

— Да, представляешь, какая замечательная девушка! — возбужденно зажестикулировал Дима. — Сейчас объясню, чему так обрадовался. Я тут чуть не свихнулся, пытаясь понять, как нам выйти на убийцу Людмилы, имея на руках лишь его словесный портрет и тот факт, что он, или кто-то из его близких, делал покупки в магазине «Менахем». А тут звонит она и говорит, что нашлась сумочка Людмилы, а в ней мобильник покойной.

— И давно нашлась? — поинтересовался Вася.

— Сейчас привезут, — ответил совершенно ошалевший от счастья Дима, явно не способный критически оценивать поступки своей любимой.

Вася же, напротив, все оценив, сообразил, что эта компания сумочку им передаст лишь после того, как сама тщательнейшим образом изучит ее содержимое.

Собственно говоря, Васю сердил не тот факт, что сумочка попадет к ним с задержкой.

Он беспокоился в первую очередь о том, что неугомонная девушка Мариша, поразившая воображение опера, сама попытается выйти на след убийцы.

А убийца он на то и убийца, чтобы на одном трупе не остановиться. Тут Вася понял, что игры кончились, надо срочно найти преступника, чтобы сделать это до Мариши и оградить любимую девушку от опасности.

Вася верно оценил характер Мариши. Сумочка ехала в милицию без записной книжки. Она осталась у Мариши.

Как только утром Инна осталась дома одна, она немедленно перетащила телефон в постель и позвонила Крученому.

— Я одна, — сообщила ему Инна. — У меня есть план, как нам выручить Бритого. Приезжай!

Крученый не заставил себя ждать. Уже через двадцать минут он оказался у Инны. С тех пор как выяснилось, что Бритый жив и Инна вовсе не убивала его из-за денег и наследства, Крученый необыкновенно зауважал девушку.

— А где все? — поинтересовался он, войдя в комнату.

— В разных местах, — махнула рукой Инна, не вдаваясь в подробности, что Даша уехала передавать сумочку в милицию, Юля отправилась с братьями выслеживать убийцу возле универсамчика, а Мариша отправилась по адресам тех абонентов, которые значились в книжке убитой Людмилы.

— Я всю ночь не спал, — признался Крученый. — Все думал, а чего это Бритый не захотел со мной поговорить? Ну ладно, женится на другой, не на тебе.

Это объясняет, чего с тобой не хочет говорить. Но я тут при чем? У нас с ним общее дело. Пуд соли съели.

Баланду хлебали из одной плошки, такое не забывается, даже после женитьбы или приезда мамаши. Да и с мамашей у него отношения всегда были прохладные, а тут такая любовь. Ты знаешь, она ведь, когда Бритого родила, так сразу в дом малютки сдала. Потом он по интернатам маялся, дома с матерью почти и не жил. Даже на выходные она редко его брала к себе. Навещала и то нечасто. Не хотела, чтобы сын портил ее идиллию с очередным мужем. Не понимаю, что с Бритым случилось, с чего бы он так ее полюбил.

— Ты же вчера сам правильно угадал, — сказала Инна. — Его загипнотизировали, закодировали, обработали нейростимуляторами, психотропным оружием или еще какой-нибудь гадостью. В общем, держат его мозг в плену. Он ведь соображает плохо.

Юлю вообще не узнал, он и на меня не сразу отреагировал.

— Да, — согласился Крученый. — Со мной та же История. Его даже мамаша в бок пихнула, чтобы он на меня посмотрел. И вид у него какой-то потерянный был.

— Вот именно, так с загипнотизированными всегда и бывает. Действуют, словно автоматы.

— И что же нам делать? — спросил Крученый. — Как нам его в чувство привести?

— Тут специалист нужен, — сказала Инна. — У тебя есть кто на примете?

— За этим дело не станет, были бы бабки. А они есть.

— Ну, а во-вторых, нужно, чтобы этот специалист мог с Бритым поработать и не на расстоянии, — сказала Инна. — А мамаша Бритого вряд ли будет согласна на визит врача. Они же не зря Бритого под колпаком держат и никому из старых знакомых с ним общаться не дают.

— Так что же делать?

— А делать нечего, придется нам Бритого временно из-под их опеки изъять, — сказала Инна.

— Как это?

Решительно, для бывшего уголовника Крученый был на редкость несообразителен.

— Господи, да похитим его у них, и вся недолга! — почти простонала Инна, у которой вдруг заболела голова. — Чего уж проще! А потом его твой специалист осмотрит и вылечит.

— Хорошая идея! — одобрил Крученый. — У меня есть несколько верных ребят. Они за босса и в огонь, и в воду. Похитим, никуда от нас не денется. Никакая Анжелика Ивановна не помешает.

— Вот и отлично, — похвалила его Инна. — Когда будет готово, доложи мне. Да, и вот еще. Куда вы Бритого повезете?

— Ко мне. Куда же еще? — искренне удивился Крученый. — Доставим в лучшем виде. Ты туда подъехать сможешь?

— Сомневаюсь, — поморщилась Инна. — Голова болит, и перед глазами все плывет. Если только кто-то из твоих ребят доставит.

— Не проблема, — заверил ее Крученый. — Все сделаем в лучшем виде.

— Слушай, у меня к тебе еще один вопрос, — сказала Инна. — Ты посылал мне фикус с прослушкой?

— Чего? — не понял Крученый. — Какой еще фикус? Инна, ты меня не пугай. У тебя что, тоже с головкой плохо?

— Все у меня с головой в пределах нормы. Просто кто-то прислал мне огромный фикус в подарок, а в земле был «жучок» засунут. Такой же, как те, которые Бритый для прослушки использовал. Они у него еще в сейфе лежали. Вот я и подумала, что кто-то из вашей фирмы…

— Ни я, ни мои ребята тебе этот подарочек не организовывали, — заверил ее Крученый. — А «жучки» такие, думаешь, мы одни использовали? Ничуть. Они же стандартные.

— Забудь о фикусе, — попросила его Инна. — Думай лучше о Бритом.

— Значит, решено. Доставим Бритого ко мне, а ты к нам подъедешь. Кстати, на тебе и проверим, стал Бритый нормальным или нет.

И он умчался, оставив Инну размышлять над его последними словами.

Мариша начала свой обход с массажного салона, поскольку ее ждали там к десяти утра. Строптивая певица Вокина, до которой Мариша вчера ночью все-таки дозвонилась, велела приезжать никак не раньше полудня. Так как спать нужно подолгу, именно так поступают все настоящие женщины. Последнее слово Вокина явно произнесла с большой, с очень большой буквы.