Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4

– О?

– Да. Глава нового комитета заверил нас в своем сотрудничестве. Судя по всему, он знает одного из ваших пилотов, некоего капитана Старка. Главу комитета зовут Затаки.

Скраггер резко повернулся к нему.

– Это как раз его Дюк, Дюк Старк, спас во время нападения левых, а потом возил в Ковисс. Будь я на вашем месте, приятель, я бы… э-э… смотрел за ним в оба. – Он рассказал Касиги, насколько неуравновешенным был этот иранец. – Прямо сумасшедший какой-то.

– Он не производит такого впечатления, совсем не производит. Любопытно… иранцы – очень… очень любопытный народ. Но, возвращаясь к главному: как вы себя чувствуете?

– Теперь великолепно, – не моргнув глазом, преувеличил Скраггер. Вчера и всю ночь ему было по-настоящему худо: вся эта ругань, крики, наручники, неспособность никому ничего объяснить, одна враждебность вокруг – и глаза, куда ни посмотри, кругом глаза. Он чувствовал себя потерянным. И испуганным. Боль становилась все сильнее. Время тянулось мучительно медленно, надежда угасала, он был уверен, что Минору ранен или погиб вместе с водителем и никто даже знать не может, где он и что произошло. – Ничего, что бы не вылечила чашка доброго чаю. Если хотите вылететь немедленно, я готов. Только быстренько приму ванну, побреюсь, выпью чайку, перехвачу чего-нибудь – и с песней в путь-дорогу.

– Отлично! Тогда полетим сразу же, как только вы будете готовы. Минору установил рацию и проверил ее.

Всю дорогу до нефтеперерабатывающего завода и во время перелета в Ленге Касиги пребывал в прекрасном настроении. Рядом с Харком им показалось, что они видели ту огромную акулу-молот, о которой говорил Скраггер. Скраггер вел вертолет на небольшой высоте над землей вдоль береговой линии; облака по-прежнему висели низко и были плотными, тут и там среди них попадались дождевые, и изредка вспыхивала молния, угрожая им, но не слишком сильно; их лишь немного трясло время от времени. Радиолокационный контроль и выдача разрешений на полет работали эффективно и без задержек, что усиливало озабоченность Скраггера. Его не покидала мысль, что до «Шамала» остается два дня, не считая сегодняшнего. Потерянный день делает все предприятие еще более рискованным, думал он. Что там произошло, пока меня не было?

Оставив Харк далеко позади, он сел, чтобы заправиться и передохнуть. Живот у него все еще болел, и он заметил немного крови в моче. Ерунда, сказал он себе. После такой аварии неудивительно, что организм где-то кровит. Черт меня раздери, но до чего же мне повезло!

Они сидели на песчаном берегу, доедая комплексный обед из коробки: холодный рис с кусочками рыбы и маринованными овощами. Скраггер выклянчил здоровый кусок иранского хлеба на безупречно чистой заводской кухне и большую порцию холодного цыпленка с соевым соусом, одно из его любимейших блюд. Касиги потягивал японское пиво, от которого Скраггер отказался:

– Спасибо, но за рулем не пью.

Касиги ел очень мало, Скраггер – жадно и быстро.

– Славно перекусили, – заметил он. – Как только будете готовы, нам лучше трогаться дальше.

– Я закончил. – Скоро они снова были в воздухе. – Останется сегодня время, чтобы подбросить меня до Эль-Шаргаза или Дубая?

– Нет, если мы летим в Ленге. – Скраггер слегка поправил головные телефоны. – Вот что, когда мы войдем в зону контроля радара на Кише, я спрошу их, нельзя ли мне будет залететь в Бахрейн. Там вы могли бы сесть на международный рейс или полететь местными авиалиниями. Нам придется дозаправиться на Лаване, но если нам дадут добро на Бахрейн, с этим проблем не возникнет. Как я говорил, я ваш должник, дважды.

– Вы ничего мне не должны. – Касиги улыбнулся про себя. – Вчера на заседании комитета этот Затаки спросил, как скоро у нас будет достаточный парк вертолетов. Как вам известно, «Герни» нас больше не обслуживает. Я бы хотел получить три из ваших 212-х и два 206-х на следующие три месяца, после чего, исходя из наших потребностей, мы согласуем годовой контракт, возобновляемый ежегодно, с вами в качестве руководителя. Это можно было бы сделать?

Скраггер замялся, не зная, что ответить. В обычной ситуации такое предложение отозвалось бы радостным колокольным перезвоном до самого Абердина, Гаваллан лично висел бы на телефоне, и все могли бы рассчитывать на огромные премиальные. Но с распланированным «Шамалом», сошедшей со сцены «Герни» и полным отсутствием кого бы то ни было еще помочь Касиги никак не получалось.

– Когда… э-э… когда бы вам понадобилось, чтобы пташки приступили к работе?

– Немедленно, – радостно отозвался Касиги, глядя на танкер внизу. – Я гарантировал Затаки и комитету, что, если они готовы сотрудничать, мы начнем работы немедленно. Завтра или в крайнем случае на следующий день. Может быть, вы могли бы попросить центральное управление своей компании передислоцировать некоторые из 212-х, которые сейчас прикреплены к Бендер-Деламу и не используются с полной нагрузкой?

– Я безусловно спрошу, как только мы сядем.

– С неделю или около того нам понадобится временная воздушная связь с Кувейтом, чтобы доставлять смены, прибывающие на замену из Японии. Затаки сказал, их комитет договорится сегодня с комитетом абаданского аэропорта, чтобы его открыли для нас никак не позже конца следующей недели…

Скраггер лишь вполуха слушал уверенные планы этого человека, который подружился с ним, без которого он до сих пор был бы прикован к кровати. Выбор у него был простой: рассказать ему про «Шамал» или оставить его барахтаться в дерьме. Но если ты ему расскажешь, то предашь доверие более высокое, доверие, складывавшееся годами. Касиги мог рассказать о «Шамале» другим. Он должен будет сообщить о нем де Плесси. Вопрос в том, насколько ты можешь доверять ему и де Плесси?

Переживая и мучаясь, он посмотрел в окно и сверил свое положение.

– Извините, что вынужден вас прервать, но я должен связаться со службой управления полетами. – Он нажал на кнопку передачи: – Служба управления полетами Киша, на связи Хоутэл-Сьерра-Танго, как слышите меня?

– HST, говорит служба управления полетами Киша, слышим вас четыре на пять, продолжайте.

– HST, чартерный рейс «Иран-Тода», возвращаюсь на базу в Ленге, приближаюсь к Лавану, высота триста метров, один пассажир на борту. Прошу разрешения на дозаправку на Лаване и перелет в Бахрейн для высадки пассажира, у которого имеются там срочные дела для блага Ирана.

– В просьбе отказано, оставайтесь на трехстах и следуйте начальным курсом.

– Мой пассажир – японец, глава «Иран-Тода», ему необходимо срочно проконсультироваться с японским правительством в связи с желанием иранского правительства немедленно возобновить работы. Прошу особого отношения к данному случаю.

– В просьбе отказано. На полеты через залив не дается никаких разрешений менее чем за сутки. Поверните и возьмите прямой курс на Ленге, на связь выходите с траверза Киша, не над Кишем. Как поняли?

Скраггер бросил взгляд на Касиги, который тоже слышал весь разговор.

– Извините, приятель. – Он лег на новый курс. – HST, вас понял. Прошу разрешения на перелет в Эль-Шаргаз завтра на рассвете с одним пассажиром.

– Режим ожидания один. – В наушниках затрещало. По правому борту тянулся морской мост из танкеров, двигавшихся по заливу в обоих направлениях – от нефтеналивных терминалов Саудовской Аравии, Эмиратов, Абу-Даби, Бахрейна, Кувейта и Ирака или к ним. Ни один из танкеров не загружался теперь ни на Харке, ни в Абадане, где обычно под погрузкой их стояло с добрую дюжину и еще столько же ждали своей очереди. Небо было по-прежнему хмурым и неприятным. – HST, говорит Киш. В данном случае ваша просьба удовлетворена, разрешаем перелет в Эль-Шаргаз завтра, в среду, двадцать восьмого февраля, вылет в полдень. До дальнейших распоряжений разрешения на все, повторяю, все перелеты через залив должны запрашиваться не позднее чем за сутки, и на все, повторяю, на все запуски двигателей требуется отдельное разрешение. Как поняли?