Шамайка

– Не надо стрелять в этого кота, маса, - сказал негр Джим.

– Это твой кот?

– Нет, маса, это не мой кот, - ответил честный Джим.- Но этот кот - король трущоб. Он пират из пиратов.

– А я не люблю пиратов, - ответил господин У-туулин,- потому что они грабят честных собственников.

И он выстрелил, и чёрный кот-пират - новоявленный па- паша Рваное Ухо свалился с крыши, потому что пуля попала ему в лоб. И тут мы должны снять шапки в честь и в память старого пирата, если, конечно, шапки наши не из кошачьего меха.

А на крыше объявилась Шамайка. Она должна была объявиться по всем законам судьбы и литературы. И она объявилась. Она шла по гребню крыши, след в след за Рваным Ухом, и господин У-туулин навёл на неё винтовку. Здесь, вероятно, закончился бы наш рассказ, если б не одно об- стоятельство. Шамайка тащила в зубах огромную дохлую крысу.

– Не стреляйте, маса, не стреляйте, - сказал негр Джим.
– Ведь это кошка-крысолов. А у вас во дворе скобяного склада очень много крыс. Сами вы их неперестреляете.

Господин У-туулин почесал лоб.

— Твоя правда, негр, - сказал он.
– Эта кошка достойна жить дальше.

Глава 18 Пульс кролика

Джим с крыши заметил, куда отправилась Шамайка, и пошёл по следу. Осторожно заглянул он в ящик из-под сухарей, увидел в ящике кошку, кролика и дохлую крысу и накрыл ящик доской.

– Господин японец!
– кричал он, втаскивая ящик в лавку.
– Господин японец! С вас полтора доллара!

Японец заглянул в щёлочку и стал всплескивать короткими руками:

– Это сенсационные обстоятельства! Джим, ты гений, получишь два доллара.

– За что два доллара такому обалдую?
– спрашивала Лиззи, как всегда спускаясь в подвал из спальни.

– Смотри, хозяйка! Вот где пропавший крольчонок, а ты- то думала, что я его сожрал!

– Хватит с тебя и двадцати центов, - ворчала Лиззи.

– Я всегда чувствовал, - сказал японец, - что в этой кошке заключаются деньги. Но теперь я знаю, как их из неё извлечь!

Такие афиши расклеивал Джим в переулках, и народ валил не то что валом, но некоторые любопытные заходили посмотреть на редкое сожительство. Пришла и мадам Дантон с тремя молодыми подругами.

– Ах, какая редкость! Какое великолепие!
– говорила она.
– Среди людей это уже не встречается! Подберите кролика для моей Молли. Пусть и она живёт с кроликом.

– Сию минуточку, - радовался японец.
– Сейчас подберём кролика, способного жить с кошкой. Вам подороже или подешевле?

– Мне средненького, чёрного цвета. Моя Молли беленькая, а кролик пусть будет чёрным.

– Какой вкус!
– восклицал японец.
– Изысканность! Чёрное и белое - это цвета королевской мантии! Изыск! Изыск!

И он всучил мадам Дантон вислоухого кролика, который всё это время равнодушно хрустел морковкой.

Заявился и господин Тоорстейн, который всякий раз надевал новый головной убор и теперь был в жокейской кепочке с чудовищно длинным козырьком.

– Лиса издохла, - сказал господин, входя в подвал.

– Не может быть!
– вскричал японец.
– Это она притворяется! Лисы, дорогой сэр, очень ловко умеют притворяться! Она и у меня сдыхала раз двадцать, и, заметьте, дорогой сэр, она сдыхала нарочно. Вы пробовали пульс?

– Какой ещё к чёрту пульс?

– Лисий пульс.

– Никакого пульса я не пробовал.

– И очень напрасно, очень. Где сейчас лиса?

– На помойку выкинул.

– Ай-я-яй!
– воскликнул японец.
– Чудовищная ошибка! Она издохла нарочно, специально, чтоб вы выбросили её на помойку. Ах, какой недосмотр! Теперь её уже, конечно, нету. Она ожила и убежала.

И тут японец мигнул Джиму, и негр взял лопату, стоящую в углу, и сказал, покряхтевши:

– Пойду морковь вскопаю.

А японец тарахтел дальше:

– Но давайте не будем говорить о печальном. Лиззи, Лиззи, посмотри, кто к нам пришёл!

– Вот это сю-у-урприз!
– завопила Лиззи, спускаясь, кудлатая, из спальни.
– Как здоровье почтеннейшей лисы?

– Сдохла, - изрёк господин Тоорстейн, несколько оживляясь при виде кудлатой Лиззи.

– Не сдохла! Не сдохла!
– радостно гомонил господин Мали.
– Это она притворилась! Ты помнишь, Лиззи, как она у нас нарочно притворилась? Но давайте поглядим на редкое сожительство. Давайте согреем кофию и будем наблюдать за редким сожительством кролика и кошки. Какой материал! Дарвина бы сюда!

Лиззи подала кофий, все уселись за стол, и Лиззи пристроилась рядом с Тоорстейном.

– Давайте понаблюдаем, - говорила она, подталкивая локотком господина, - за редким сожительством.

– Наблюдайте, наблюдайте!
– кричал японец.
– А я буду делать научные записи!

Тут японец достал грязную, замусоленную тетрадь и принялся строчить в ней научные закорюки, а Лиззи всячески подливала кофию почтенному господину.

Господин Тоорстейн старался поймать Лиззи за ушко и особо не смотрел ни на кошку, ни на кролика, который, прочим, лежал в клетке без движения, а Шамайка облизывала его. В какой-то момент взор господина Тоорстейна прояснился, он присмотрелся к кролику.

– Кролик-то, - сказал он, - кажись, тоже издох. Попробуйте у него пульс.

Глава 19 Свежие мозги

Кролик устал быть экспонатом и членом редчайшего сожительства. Он тихо, по-кроличьи, скончался. Шамайка окончательно осиротела.

– Сдирай, Джим, афиши, - сказала Лиззи.
– Кончилось счастливое сожительство.

– Зато наше ещё продолжается, - шутил японец, хлопая Лиззи по костлявой спине.
– Мы ещё будем ездить в собственной карете.

– Откуда же ты её возьмёшь?

– Я говорю вам: эта кошка - золото. Она пахнет долларами. На счастливом сожительстве мы заработали кучу долларов и ещё добавим. Мы вырастим эту кошку на мех, а потом продадим. Вот тебе и собственная карета, ха!

– Не знаю, хватит ли этих денег на одно колесо, - сомневалась Лиззи.
– Да и кому нужен мех с блохами? Надо вычесать блох.

– Ты шутишь, Лиззи!
– смеялся японец.
– Всё мною продумано, всё учтено. А ну-ка, Джим, разогрей-ка немного жиру гремучих змей! Прекрасное средство от блох.