Шанхайская головоломка

Чэнь Цзюэ колебался. Он не мог принять решение, говорить или нет.

Правда бывает куда страшнее убийства! Порой она представляет собой человеческую трагедию более страшную, нежели любое преступление. Иногда лучше и вовсе не знать правды… Я усвоил это, покинув Обсидиановый особняк. А тогда просто стоял посреди гостиной и вместе с остальными ждал ответа Чэнь Цзюэ.

Чжу Лисинь, которая все время молчала, вдруг прорвало. Она закричала на дядю Чая:

– Почему ты убил Гу Юнхуэя?! Почему ты убил Гу Яна?! Что тебе такого сделала семья Гу, что ты их так ненавидишь?!

Чэнь Цзюэ жестом попросил ее помолчать. Затем повернул голову к дяде Чаю и холодно произнес:

– Госпожа Чжу, я сам отвечу вам на этот вопрос.

Дворецкий хотел было что-то сказать, но не издал ни звука.

Не став дожидаться его реакции, Чэнь Цзюэ продолжил говорить:

– Как рассказал мне профессор Чжэн, много лет назад Гу Юнхуэй влюбился в свою сотрудницу; ее звали Бай Янь. Он добивался ее внимания как безумный, но на все ухаживания получал отказ, потому что у Бай Янь был муж, и она не была женщиной легкого поведения. Однако честолюбие Гу Юнхуэя переходило все границы: чем дольше он не мог что-то заполучить, тем сильнее этого жаждал. И однажды, уподобившись животному, изнасиловал Бай Янь. Спустя несколько дней она, не выдержав случившегося с ней, спрыгнула с высотного здания. Этот человек и есть муж Бай Янь. Дядя Чай, так ведь?

– Не понимаю, о чем вы говорите…

– Боюсь, отпираться уже бесполезно. Мы обо всем узнаем, когда утром приедет полиция. Чтобы отомстить за свою жену, вы устроились сюда дворецким, терпели тяготы и лишения, чтобы спланировать массовое убийство и повесить всю вину на Гу Юнхуэя. Так?

– Я этого не признаю.

– Бай Янь была родом из Чэнду в провинции Сычуань. Хоть вы и очень старались скрыть свой говор, временами в вашей речи проскальзывало кое-что. Например, когда мы с Хань Цзинем только приехали в Обсидиановый особняк, вы сказали нам следующее: «Обождите, дверь пошире открою». В Шанхае никто не говорит «обождите». Я не буду сейчас перечислять все ваши ошибки; просто признайте, вы же из Сычуани, верно?

Чэнь Цзюэ казался уверенным в своей правоте.

– И что с того?! – Дядя Чай со злобой уставился на Чэнь Цзюэ.

– Проявите терпение. Когда жена Гу Юнхуэя, Фан Хуэй, узнала про все, она очень разозлилась. В порыве гнева бросила его и улетела в Париж. А когда вернулась, уже была беременна. Но это не был ребенок Гу Юнхуэя. До самой смерти он ничего не знал и считал Гу Яна своей плотью и кровью… – Чэнь Цзюэ запнулся на последних словах.

Мышцы на лице дяди Чая начали подергиваться. У меня возникло дурное предчувствие.

Набравшись духу, Чэнь Цзюэ обратился к дворецкому:

– Чтобы поквитаться с Гу Юнхуэем, Фан Хуэй завела отношения с другим мужчиной, забеременела от него, а потом сошлась обратно с бывшим мужем, чтобы потом он воспитывал этого ребенка. Дядя Чай, хочу задать вам четыре вопроса. Во-первых, не четвертая ли у вас группа крови? Во-вторых, после смерти Бай Янь вы ведь закрутили роман с молодой и красивой замужней женщиной, которая пропала из вашей жизни после нескольких встреч? В-третьих, до этого вы же никогда не встречали жену Гу Юнхуэя, Фан Хуэй, поэтому не знали ее в лицо? В-четвертых, вы частенько кашляли; случайно, не из-за астмы?

Я не мог сдвинуться с места, остолбенев от шока. Даже если б у меня было сто попыток, я все равно не смог бы предугадать такой исход. Чтобы отомстить Гу Юнхуэю, Фан Хуэй отыскала дядю Чая и вступила с ним в интимную связь. Гу Юнхуэй не ведал, что его сын, оказывается, кровь от крови его врага. А Фан Хуэй таким образом, с одной стороны, отплатила мужу за его преступление, совершенное против дяди Чая, а с другой – наказала его за измену.

– Невозможно… невозможно… невозможно… невозможно… – Дядя Чай затряс головой так сильно, словно хотел вытрясти из нее слова Чэнь Цзюэ.

– Мы с Гу Яном были однокурсниками. Я знал, что он страдал от врожденной астмы. Оказавшись в Обсидиановом особняке, я заметил, что у вас сильная одышка и вы много кашляете. Боюсь, у вас то же заболевание. Общеизвестно, что астма наследственна. Когда я впервые свел все совпадения воедино, мне тоже было трудно в это поверить. Я не мог не сказать вам, и надеюсь, что мои рассуждения ошибочны…

– Скажи, что это неправда! Это неправда! Неправда!

Дядя Чай с ревом бросился на Чэнь Цзюэ, словно дикий зверь. Но упал на колени и стал что есть силы молотить кулаками по полу, удар за ударом, сбивая костяшки в кровь и не собираясь останавливаться. Он выгибал шею и рычал, словно нечисть. Из его глаз ручьем лились слезы. Это продлилось несколько секунд; потом он зарыдал, обхватив голову двумя руками.

Тщательно подготовленное преступление обернулось против него самого. Я испытывал смешанные чувства, глядя на лежащего на полу ничком дядю Чая, у которого случился эмоциональный срыв. Я не понимал, радоваться мне тому, что Чэнь Цзюэ наконец поймал убийцу, или сопереживать разыгравшейся на моих глазах трагедии. Я верил, что сейчас ненависть и гнев исчезли из сердца дяди Чая, оставив место лишь для бесконечного раскаяния.

– Да, вы собственными руками погубили родного сына.

Возможно, мучаясь угрызениями совести, Чэнь Цзюэ с тяжелым вздохом произнес заключительные слова и уныло повесил голову.

Эпилог

Год близился к концу.

Осенью прошлого года меня приняли на работу в одно учебное заведение, и у меня начались хлопотные трудовые будни. Будучи в состоянии распоряжаться лишь очень маленьким количеством времени, я, как и раньше, провел Золотую неделю [44] за подготовкой к занятиям. Несмотря на это, у меня все-таки была нормальная работа, существование стало осмысленнее. Я полагал, что насыщенная жизнь заставит меня забыть о неприятных событиях. Но, как оказалось, ошибался.

44

Так называются три периода нерабочего времени в Китае: по случаю Праздника весны (китайского Нового года), Дня образования КНР (1 октября) и Праздника середины осени (если плавающая дата последнего близка к указанному государственному торжеству), а также Дня труда (1 мая; этот период был отменен в 2008–2019 гг.).

В течение двух месяцев после того, как покинул Обсидиановый особняк, я почти каждую ночь просыпался от кошмаров. Мне мерещились блуждающие мертвецы. Стоило мне закрыть глаза, как в сознании тут же всплывали их лица. Дело дошло до того, что я решил обратиться к психотерапевту. Выслушав мой длинный рассказ, доктор задумался на минуту, а потом сказал:

– Господин Хань, я предлагаю вам изложить данный случай на бумаге. Это может быть очень полезно для восстановления вашего психического состояния.

– Изложить на бумаге? – Я выпучил глаза. – Я боюсь оказаться с этим кошмаром один на один, а вы предлагаете мне вспомнить все в подробностях?

– Я хочу, чтобы вы посмотрели в лицо вашему страху. Только столкнувшись с ним, вы сможете его преодолеть, – безапелляционно отрезал доктор. – Я встречал немало подобных случаев. Сделайте, как я сказал, и ничего не бойтесь.

Раз уж других вариантов не было, пришлось выполнить его указание.

То, что вы терпеливо читали, – мои воспоминания о деле об убийствах в Обсидиановом особняке. Однако когда Чэнь Цзюэ прочитал то, что получилось, он сказал, что в моей книге много расхождений с тем, как все запомнил он. В итоге я решил не принимать во внимание его замечания, сфокусировавшись именно на своих ощущениях. Во время написания текста я то и дело восстанавливал ужасные картины прошлого. Это привело к тому, что я стал гораздо хуже спать. Постоянная бессонница стала причиной моей неврастении. В таком состоянии я пробыл достаточно долго, пока не закончил воспоминания. В ночь, когда было написано последнее предложение, я заснул сном младенца.