Шанс на счастье

– Моего, – радостно подтвердил гардеробщик. – Мы тут всю жизнь работаем. Власть меняется, владельцы меняются, публика меняется, интерьеры меняются, а мы с ним как стержень стабильности – неизменные.

Алевтина Сергеевна проследовала к зеркалу. Сняла берет, взбила примявшиеся волосы, одернула платье, поправила на плече ремешок сумки. Вениамин, барабаня пальцами по столу, смотрел прямо на вход. Как только Алевтина Сергеевна появилась, он порывисто поднялся, задев животом за край столешницы. «А по скайпу-то живот не видно было», – отметила про себя Алевтина Сергеевна. «Но певцам же нужен вес для пения», – догнала утешительная мысль.

– Ну, здравствуйте, Аля! – картинно целуя ее руку, проговорил Вениамин.

Алевтина Сергеевна подумала, что надо было сделать маникюр, и поспешно выдернула ладонь.

– Прошу! – широким жестом пригласил ее к столу ухажер и отодвинул стул. Алевтина присела. Вениамин обошел стол и втиснулся в диванчик. – Это вам! – протянул он лежавшую на столе розу.

Алевтина Сергеевна взялась за цветок и наткнулась на несрезанный шип. Но виду не подала. Поблагодарила. Положила розу обратно на стол.

– Ну, рассказывайте! – скомандовал Вениамин.

– О чем? – опешила от такой постановки вопроса Алевтина.

– Рассказывайте, зачем вы вводили меня в заблуждение.

– Я?! Вас?! Когда?

– У вас на странице написано, что вам семьдесят три года. Но этого не может быть. Вы выглядите на шестьдесят. От силы.

Алевтина Сергеевна смутилась. Она не знала, что ей делать: доказывать, что ей действительно семьдесят три, или поблагодарить за комплимент.

– Тут свет такой… обманчивый, – пробормотала она.

Вениамин задумчиво посмотрел на куцые желто-красно-зеленые люстры.

– Да, люстры здесь теперь не те. Раньше здесь висели роскошные трофейные немецкие… Вы помните?

– Помню, хоть и была здесь всего один раз.

– А я здесь лет десять пел. В семидесятые.

– Вы здесь пели?!

– Да, был солистом в ансамбле. Благословенное время! – воскликнул Вениамин, прикрыв глаза. И запел что-то, видимо, из своего былого репертуара.

Подошедший официант – юное создание с сережкой в ухе и волосами зеленого окраса – прервал пение.

– Я извиняюсь. Вы с заказом определились?

– Сейчас вот с вашей помощью и определимся, молодой человек, – открывая глаза и ничуть не смущаясь, сказал Вениамин. – Алечка, вы какую кухню предпочитаете: китайскую или русскую? Здесь теперь и японская есть.

– Я ем только русскую, – торопливо ответила Алевтина Сергеевна.

– Ну и чудесно, – удовлетворенно кивнул ей Вениамин. – Тогда на закуску нарезочку нам мясную, соления домашние, селедочку с малосольными огурчиками, а потом шашлычок, наверное. У вас как с зубами, Аля?

– Нормально, – почти автоматически отреагировала Алевтина Сергеевна. – Все на месте. Но жевательные пломбированы, конечно, – уточнила она.

Она заметила, что официант спешно прикрыл блокнотиком растянувшийся в улыбке рот. Алевтина Сергеевна насупилась. Но Вениамин был впечатлен.

– Да что вы? – искренне изумился он. – Все свои? Как же вам повезло! Тогда шашлычок. Свиной. И каре из барашка.

– А пить что будете? – поинтересовался официант.

– Мне водочки, двести. А даме, наверное, шампанского, да, Аля?

– Да, но только не брют, – вставила Алевтина Сергеевна.

– Российского или… – решил уточнить официант.

– Итальянского! – перебила его Алевтина Сергеевна.

– Бутылку?

– Бокал, – жестко умерила официанта Алевтина Сергеевна. – И водички без газа.

– Бутылку. И два бокала. И вазу для розы, – по-хозяйски распорядился Вениамин.

Официант ушел. Возникла пауза.

– Как мы тут тогда зажигали! – вздохнув, произнес Вениамин. – Все казалось таким твердым, незыблемым, сделанным на века.

– Да, – подтвердила Алевтина Сергеевна. – Хорошее было время. Спокойное.

– Была империя. С дубовым паркетом, бархатными портьерами и вышколенными официантами. А теперь – пестрый бордель с маленькими мальчиками без манер и столами без скатертей. – Вениамин замолчал. – Вы простите меня, Аля, что я затащил вас в свою ностальгию.

– Да что вы… Я вас понимаю.

– А я почувствовал, что вы меня поймете. И простите. Спасибо вам!

– За что?

– За то, что пришли.

Официант принес напитки, закуски и пузатую вазу, разлил шампанское по бокалам и пристроил розу. Из вазы торчала лишь головка цветка, словно бы роза опиралась подбородком о стеклянный край и подглядывала за ними. Вениамин поправил розу, поднял бокал и предложил выпить за встречу.

Шампанское было с кислицой. Алевтина Сергеевна взяла с блюда ломтик курицы. Вениамин положил себе на тарелку корейки, густо замазав ее хреном.

– А какая здесь была публика, Аля! – снова ударился в воспоминания Вениамин. – Министры, артисты, воры в законе высшей пробы. Даже иностранные шпионы.

– Ну уж ладно, Вениамин, прямо шпионы, – засомневалась Алевтина Сергеевна.

– Клянусь! Здесь на кухне повар китайский работал. Оказалось – шпион. Про него даже в газетах писали. Тут же два военных министерства рядом. Он в одном из них любовницу завел, чтобы секреты выведывать. Вот как!

– А я в одном таком министерстве работала. В бухгалтерии. Нас все время проверяли на связь с иностранцами. И за границу не пускали.

Вениамин сокрушенно зацокал языком.

– Сочувствую от всей души. Давайте выпьем за снятие барьеров! Если вы не возражаете, я перейду на водочку.

Алевтина Сергеевна промычала в ответ что-то неопределенное. Вениамин освежил ей шампанское и потянулся к запотевшему графинчику.

– А какая тогда была «Столичная», божья слеза, в высоких тонких бутылках со сталинской высоткой на этикетке. Куда нынешней «Белуге» до той «Столичной»!

– Водки я никогда не пила, – призналась Алевтина Сергеевна, – не могу оценить.

– А давайте сегодня попробуете. Я вам немного в шампанское добавлю. Коктейль «Белый медведь» получится.

Алевтина Сергеевна торопливо прикрыла рукой свой бокал.

– Нет-нет, не будем экспериментировать.

– Ну, как скажете, – сразу сдался Вениамин. – Тогда, может быть, чистой под шашлычок?

– Под шашлычок мне лучше чай. Я с водкой не дружу. Отчим был алкоголиком, – пояснила Алевтина Сергеевна.