Шантажисты

Глаза миссис Фиппс расширились.

– Пристрелят его? Вы шутите? Я покачал головой.

– Этот человек покойник, миссис Фиппс. Возможно, ему удастся прожить еще несколько часов, если они вздумают дождаться темноты, но не больше.

– Но если они ценят его настолько, что согласились на этот обмен, чтобы заполучить его назад...

– Они хотели получить его назад, чтобы пристрелить. Вот и все. Во-первых, останься он в наших руках, не исключено, что нам удалось бы убедить его рассказать нам то, о чем ему следовало молчать. Во-вторых, речь шла о поддержании дисциплины. Хотя, по правде говоря, они не так уж сильно жаждали получить его назад. Этот человек всего лишь пешка в сложной шахматной партии, миссис Фиппс. Как и все мы.

– Но вы передали его в их руки, зная, что его убьют?

Эта женщина меня разочаровывала. Опять этот набивший оскомину, лишенный здравого смысла, но доведенный до автоматизма инстинкт человеколюбия. Нельзя допустить гибели человека, даже если в противном случае с жизнью расстанется дюжина других людей.

– У меня был выбор, - ответил я.
– Группа невинных людей, силой удерживаемых где-то на побережье Кубы, или один профессиональный убийца, на руках которого еще не просохла кровь. Если вы считаете, что я принял неверное решение, еще не поздно все изменить. Мы развернем катер и, возможно, успеем перехватить эту шлюпку раньше, чем она доберется до судна. Слушаю вас, миссис Фиппс.
– Она молчала. Не дождавшись ответа, я сказал: - Простите, мне нужно вернуть бинокль нашему навигатору, пока он не начал водить нас кругами...

Когда я вновь спустился по трапу на кокпит, она уже исчезла внутри каюты. Я вслед за ней шагнул в дверь и, остановившись на пороге, тихо присвистнул.

– Вот именно, - сказала Аманда Фиппс.
– Игрушка, которая делает сорок узлов, да еще и укомплектованная баром и кроватью. Вот уж и впрямь обитель со всеми удобствами. Вам когда-нибудь приходилось видеть такой плавучий бордель?

Каюта была отделана красной кожей и позолотой, ноги по щиколотку утопали в ковре. Я направился к обитой красной кожей стойке бара, запасся виски со льдом, поскольку это было первое, что попалось под руку, и присоединился к даме, восседающей на кожаном канапе, которое наполовину окружало низкий коктейльный столик, - черный мрамор, не лишь бы что. К достоинствам каюты следовало отнести отличную звукоизоляцию. О работе огромных двигателей напоминали лишь слабый гул и вибрация. Можно было говорить, не повышая голоса.

– Простите, - сказала Аманда.
– Я наговорила вам глупостей. Не сердитесь на меня.

– К подобным вещам сразу не привыкаешь, - отозвался я.
– Тут иной мир, с иной шкалой ценностей. Надеюсь, что очень скоро вам удастся вернуться в свою уютную вселенную, где жизнь каждого человека бесценна.
– Я сделал глоток из своего бокала и сменил тему.
– Как выяснилось, эта королевская баржа не способна разогнаться до сорока узлов с полным грузом топлива. Билл весьма разочарован. Того и гляди, подаст в суд на хозяина. Тридцать шесть узлов оказалось максимумом, который ему удалось выжать из катера по пути из Ки Ларго.

– Не сомневаюсь, что он не преминет это сделать, - кивнула Аманда.
– Никому не дозволено надувать Большого Билла Хазелтайна. Никому.

Я пристально посмотрел на нее.

– Могу я спросить, в чем состоят ваши с ним разногласия?

– Разве это имеет какое-либо значение? Ведь он обхаживает мою дочь, а не меня.
– Голос ее звучал сухо и отстраненно. Затем она неожиданно улыбнулась. Изумительной, захватывающей дух улыбкой, которую ничуть не портило то, что она, несомненно, долгое время отрабатывала ее перед зеркалом и использовала в своей работе перед камерами. Улыбка эта заставляла забыть, что перед тобой женщина, у которой имеется взрослая дочь, не говоря уже о муже. У меня промелькнула мысль, так ли уж необходимо спасать мистера Уэллингтона Фиппса. Она произнесла: - Еще раз простите меня, мистер Хелм. Я не хотела вас обидеть. Просто не могу рассказать вам об этих вещах. Все дело в Билле. Спросите у него.

– И заработаете по челюсти, - продолжил я.
– Я и так сыт Хазелтайном по горло. Представляю его реакцию на вопрос, который меня не касается. Или все же касается?

– Нет, не касается.
– Аманда поколебалась и добавила: - Знаете, вам вовсе не обязательно меня развлекать. Я ценю ваше внимание, но может вам следует подняться туда, - она махнула в сторону мостика наверху, - и заняться секстантами, параллельными линейками и всем прочим? Хетти говорит, что вы здесь всем заправляете. И еще она считает вас весьма важной особой, способной на самые решительные действия.

– Даму, которую вы упомянули, нельзя считать объективным источником информации, - возразил я.
– Что же касается вашего предложения заняться электроникой, которой этот катер просто-таки напичкан, то там, наверху, собрались трое опытных мореходов, и до наступления темноты у них еще куча времени, чтобы проверить все показания. Надеюсь, если я буду держаться подальше, они так и не узнают, что я в этих вещах абсолютный профан. Вы ведь меня не выдадите, не так ли, миссис Фиппс?

Она тихо рассмеялась.

– Я вас понимаю. Уж сколько мне довелось поплавать на яхтах Гуляки - так прозвали моего мужа - а я так и не удосужилась выучить их морской жаргон.

– Я и сам в нем постоянно путаюсь, - признался я и, заметив, что она машинально пытается убрать с колена промокшую материю, добавил: - Если вам холодно, можно попытаться отыскать какую-нибудь сухую одежду. Не знаю, что имеется на борту этого шикарного лайнера, но пойду взгляну...

– Нет, не надо!
– поспешно сказала она.

– В чем дело?

Она вновь одарила меня своей неподражаемой улыбкой.

– Вы наверное слышали, что мне приходилось сниматься в кино. Джунгли и кораблекрушения были моей стихией. Как только начинали работать ветродувные машины и завывать ураган, тут же звали Аманду Мейн. Я побывала во всех голливудских и в некоторых настоящих океанах - так что промокать мне не впервой. И знаете, мистер Хелм, каждый раз, когда я в своих сексуальных лохмотьях выползала на берег очередного затерянного в Южных морях острова, обязательно появлялся какой-нибудь занюханный герой и в ту же секунду изыскивал для меня чьи-то огромные, старые и грязные штаны, в которые мне надлежало облачиться. Это наводило меня на своеобразное размышление относительно интимной жизни голливудских продюсеров и директоров. У них, явно, просто слюнки текут при виде женщины в несоразмерной мужской одежде, причем чем больше, тем лучше. Не следуйте их примеру. Я превосходно себя чувствую и в этой несчастной пижаме, хотя, признаюсь, что к следующему похищению постараюсь лечь спать в джинсах.

– Вы не хотите мне об этом рассказать?

– Дорогой вы мой, конечно, хочу. Я буду рассказывать эту историю на вечеринках до конца своей жизни, так что нужно начинать практиковаться...
– Она умолкла. Потом заговорила вновь, но теперь ее голос звучал совершенно серьезно: - Мистер Хелм?

– Да?

– Какова вероятность?

– Того, что удастся их спасти?
– спросил я. Она кивнула.

– Пока не знаю. Мы еще не обладаем исчерпывающей информацией, но не хотелось бы вас излишне обнадеживать. Противник не дурак и своего не упустит. Весь вопрос в том, кто окажется умнее в конечном итоге.

– Я хочу быть с вами. Не заставляйте меня ждать где-нибудь в безопасном месте. Я улыбнулся.

– Рад это слышать, поскольку не успел позаботиться о том, чтобы подготовить для вас - или вернее для вашей дочери, которую ожидал увидеть - безопасное место.

Некоторое время она молчала, затем тихо произнесла:

– Мистер Хелм, я люблю этого кучерявого, помешанного на море проходимца, за которого вышла замуж. Пожалуйста, постарайтесь его спасти. Я согласна провести всю оставшуюся жизнь на его паршивых яхтах, если вам удастся отыскать Гуляку.