Шаровая молния 3

Ситуация, конечно, очень неприятная. Но и винить предшественника во всех смертных грехах Смушкевич не мог, поскольку вовсе не генерал Громадин принимал решение о «нарезке» округов ПВО. Впрочем, и сам он до сего дня не видел необходимости тратить силы и средства на прикрытие городов, столь отдалённых и от фронта, и от, тем более, государственных границ.

Пока он ехал, пришли новые известия. Где-то на юге Башкирской АССР зафиксировали падение тяжёлого бомбардировщика, экипаж которого выбросился с парашютами, и сейчас разыскивается местной милицией. В Заволжских степях севернее Астрахани произвёл вынужденную посадку ещё один многомоторный самолёт, сгоревший уже на земле. Близ станицы Кущёвской истребители Южного фронта уже в сгущающейся темноте вели воздушный бой с неизвестным бомбардировщиком, который загорелся и со снижением ушёл на запад, в сторону Таганрогского залива Азовского моря. У истребителей закончилось топливо, и они не смогли преследовать и добить «подранка».

Итого полторы (или чуть меньше, поскольку показания о количестве отбомбившихся по стройке самолётов «плавали» от 12 до 15) эскадрильи потеряли за вылет не менее трёх машин. Вполне приемлемый результат для столь дальнего и рискованного рейда. А значит, прав Сталин: удары по промышленным центрам Урала немцы могут посчитать вполне осуществимыми. И если они состоятся, то отвечать за «ловлю ворон» придётся уже ему, Смушкевичу. Удивило лишь то, что ни Председатель ГКО, ни кто-то другой так и не указали, какая такая стройка оказалась настолько важной для немцев, что они рискнули отправить на её замедление (даже не на полное уничтожение) полтора десятка (будем пока ориентироваться на эту цифру) очень дорогих машин и больше сотни хорошо обученных членов экипажей.

16

Празднование Международного женского дня прошло «в кругу семьи» и ограничилось вручением небольших подарков тёще и дочери. И не только из-за того, что шла война, но и потому, что в это время 8 марта, будучи официальным государственным праздником, не являлся выходным днём. К тому же, Николаю предстоял отъезд.

В первую командировку после госпиталя Демьянова отправили не куда-нибудь, а в Ленинград. В этой истории — не вымирающий от холода и голода в плотном кольце блокады, а просто прифронтовой город, с которым всё-таки сохранилось железнодорожное сообщение. Не ледяная «Дорога жизни» через Ладожское озеро, а именно «чугунка», проходящая по узкому коридору, на который гитлеровцев не пустили. Да, некоторое время фашисты имели возможность обстреливать её из дальнобойной артиллерии и практически ежедневно совершали авианалёты, но после зимнего контрнаступления, в ходе которого удалось оттеснить их от Тосно и Любани, артобстрелы прекратились.

Целью контрнаступления был возврат ещё и трассы Октябрьской железной дороги. Цели достичь удалось, но в районе Любани дорога по-прежнему оставалась в пределах досягаемости немецкой дивизионной артиллерии, и возобновить сквозное движение на этом участке пока не получалось.

В приёмной Сталина, куда вызвали Уполномоченного ГКО, присутствовал и Курчатов, и Николай понял, что разговор пойдёт о делах ядерного проекта, консультантом которого он оставался. А когда увидел в кабинете Вождя, Берию и (как выяснилось после представления) Ванникова, понял, что не ошибся.

За то время, пока Николай Николаевич болел, ядерщики добились очень неплохих успехов. После первой «Саровской поленницы», как Курчатов по аналогии с собранной Ферми в другой истории конструкцией обозвал опытный реактор (котёл в нынешней терминологии), эксперимент повторили в увеличенном масштабе, добившись отдачи реактора не в несколько десятков ватт, а в пару киловатт. И теперь приступили к расчётам опытного уран-графитового реактора мощностью 4–5 мегаватт.

— Но его постройка — перспектива на четыре-пять лет, — сразу предупредил Игорь Васильевич. — Первоочередной задачей для нас является постройка реактора-размножителя, который позволит заняться наработкой плутония. Расчёты его уже практически закончены. Ускорения процесса расчётов удалось достичь за счёт использования образцов «электронных табуляторов», изготовленных в лаборатории Куйбышевского завода полупроводников. Нам бы, товарищ Сталин, ещё хотя бы пару десятков таких табуляторов…

— Не всё сразу, — пометив что-то в записной книжке, возразил Иосиф Виссарионович. — Как мне доложили, завод, делающий полупроводниковые приборы, не успевает наращивать производство этих новейших для нас и не имеющих аналогов в мире изделий. Специалистов, способных разбираться в схемах на них, насчитывается всего меньше двух сотен. Да и то — из-за того, что товарищ Демьянов допустил здоровое самоуправство и привлёк к обучению вчерашних школьников. Мы намерены не просто поддержать его инициативу, но и дать задание комсомолу отыскивать комсомольцев из числа увлекающихся радио и направлять их на обучение в лабораторию при Куйбышевском заводе.

Мдя… Указующий перст, грозящий при произнесении слова «самоуправство», это серьёзный аргумент в пользу того, что в дальнейшем следует согласовывать даже столь невинные инициативы.

— Меня ещё очень волнует этот авианалёт на стройку. Хорошо, что под строительство фундамента первого реактора успели вырыть лишь котлован, иначе бы все работы по бетонированию пришлось проводить заново: одна из немецких бомб угодила именно в яму котлована.

— Вопрос по предотвращению повторных налётов решается новым командующим войск ПВО товарищем Смушкевичем. Как он доложил, в Молотове, Свердловске и Челябинске монтируются радиоуловители самолётов, на аэродромах этих городов будет размещено по эскадрилье истребителей, а стройплощадку комбината под Кыштымом защитит батарея зенитных орудий, полученных по ленд-лизу, — «вставил пять копеек» Берия. — Агент «Школьник» подтвердил, что данный налёт на объекты в таком глубоком советском тылу уникален. В кратчайшие сроки нам удалось установить не только маршрут, которым следовали немецкие бомбардировщики, но и аэродромы, с которых они, скорее всего, взлетали и на которые приземлялись. Действиями советской авиации эти аэродромы выведены из строя, а базировавшаяся на них авиация уничтожена.

Сам факт бомбардировки будущего химкомбината «Маяк» для Демьянова оказался огромной новостью. Как и назначение Смушкевича командующим ПВО. А вот «птичий язык» Лаврентия Павловича о том, что Воронцов отрицал подобные авианалёты в другой истории, «раскусил» без проблем.

— А как считает товарищ Берия: не переборщили ли мы сами с тем, что позволили немцам узнать местонахождение этого объекта?

— Никак нет, товарищ Сталин. Во-первых, этим мы подтолкнули немецких учёных на более сложный путь в деле создания атомного оружия. Во-вторых, сокрыли истинное назначение строящегося под Кыштымом комбината. А в-третьих, Главное управление госбезопасности уже нейтрализовало четырёх немецких шпионов, пытавшихся проникнуть на объект. Не считая тех, кого удалось выявить и нейтрализовать, проверяя их связи. И, как мне кажется, это не предел.

— Хорошо. Товарищ Курчатов, вы не поменяли мнения о том, что комбинат по производству плутония должен строиться именно в этом месте?

— После информации о предпринятых мерах по защите объекта от ударов с воздуха считаю целесообразным продолжать его строительство именно там, где запланировано.

По удовлетворённому кивку Председателя ГКО было видно, что он и сам придерживался того же мнения. Всё-таки смена места строительства влечёт за собой перепроектирование и новые затраты на «нулевой цикл». Не говоря уже о минимум полугодовой задержке в строительстве.

— Удалось ли поменять отношение этих… иностранцев к работе на нас?

— Да, товарищ Сталин. С Энрико Ферми с самого начала не возникало особых проблем, поскольку он — человек увлекающийся, и ради науки он готов был сотрудничать с нами, если мы предложим ему возможность работы с ядерным «котлом». Лео Сциллард к нам был настроен недоброжелательно. Тем более, затаил обиду на его похищение из Америки. Но после того, как ознакомился с материалами, предоставленными Народным комиссариатом внутренних дел о массовых уничтожениях евреев в Минске, Киеве и других городах Белоруссии и Украины, осознал, что его работа поспособствует победе над нацистами, включился в работу со всем возможным рвением. Он же всё-таки, в первую очередь, еврей, а уж потом — бывший венгерский подданный. И Пантекорво, и Оппенгеймер изначально симпатизировали левым идеям, а после ознакомления с указанными документами НКВД Оппенгеймер и вовсе изъявил желание вступить в партию.

— Есть мнение, что не следует препятствовать этому его желанию…

Затем было долгое обсуждение проблем технического характера, с которыми столкнулись ядерщики. Их список просто впечатлял, поскольку приходилось буквально с нуля осваивать производство огромного количества новых видов продукции, новых материалов, новых технологий. От значительного количества чистого графита, над технологиями производства которого работал Сциллард, до обогащения урана. От металлургии циркония до проката труб из нержавеющей стали. От разработки выдерживающих высокие температуры подшипников, которые понадобятся для прокачки теплоносителя реакторов, до исследования систем биологической защиты персонала, обслуживающего реакторы.