Шашлык из козла отпущения

– Ага, – посмеивалась продавщица, – она сама говорила, что вы к новому году женитесь…

– Жениться? – неподдельно удивился Валера. – На ней? Да она же крокодил, страшнее атомной войны! И ноги кривые! И зубы торчат, как у вампира!

– Ты про всех так говоришь, – стояла на своем продавщица, – про меня тоже гадости разные. Ты уж, Валерочка, определись, кто тебе больше подходит. Лариска – девка скандальная, я не хочу, чтобы она мне на дискотеке волосы выдирала.

– Да вот те крест святой – я к ней больше и не подойду! – жарко поклялся Валерка.

– Ой, что-то не верится! – зло засмеялась Вера.

– А ты поверь. Я к ней чего ходил, к Ларке-то? – заговорил Валерка. – Потому что она в аптеке работает. И нужным людям могла помочь с таблетками. А теперь ее из аптеки хозяйка вытурила, так на кой черт она мне нужна?

– Вот оно как… – вздохнула Вера, – а ко мне чего ходишь? С моего товару тебе никакой пользы.

– Это точно, – хохотнул Валерка, – стало быть, я к тебе с личным интересом.

– Ой, да ладно! – отмахнулась Вера. – От твоего интереса мне ни жарко ни холодно.

– Зря отмахиваешься, – серьезно заметил Валерка, – я ведь не простой человек. Я человек со связями, а связи в нашей жизни – первое дело, даже первее денег…

– А то я не знаю, с кем ты ошиваешься! – вскипела Вера. – Толку от тебя никакого, только в историю какую-нибудь впутаешь! Уходи отсюда, мне работать надо!

В это время у Валеры из кармана послышалось кряканье мобильного телефона. Он послушал с серьезным лицом и вышел, не кивнув даже Вере на прощание.

Надежда Николаевна подождала еще пять минут и решилась выйти. Вера была в дурном настроении, так что пробила молча товар и бросила на прилавок сдачу.

Надежда накупила еще фруктов и еле дотащила до пансионата тяжеленную сумку.

В холле царило необычное оживление.

На диванчике под искусственной пальмой возлежал молодой парень в заляпанном краской комбинезоне, в котором Надежда узнала давешнего хамоватого маляра – того самого, что уронил чуть не прямо на нее ведро с розовой краской. Маляр громко стонал, а вокруг него суетились курносая дежурная Лида, повариха Софья Степановна и еще две женщины из обслуги пансионата.

– Потерпи, Витенька! – уговаривала Лида страдальца. – Сейчас «Скорая» приедет, сделают все что надо!..

– Ой, какая боль! – восклицал маляр, закатывая глаза к потолку. – Сил нет терпеть! Знаю я эту «Скорую», они небось по дороге к Нинке Сазоновой заехали, у нее с Виталием любовь! Когда Колю Смородина собака покусала, тоже «Скорую» вызвали, так она только на третий день приехала! Ой, как больно!

– Что с ним случилось? – вполголоса спросила Надежда Николаевна знакомую горничную.

– С козел свалился, – ответила та, искоса взглянув на Надежду. – Хорошо, невысоко падал…

– Тебе бы так невысоко упасть! – отозвался маляр, отличавшийся, судя по всему, отличным слухом. – Обе ноги, наверное, сломал и руку правую! А главное, мозги у меня сотряслись, а это не шутки! Как я теперь работать буду?

Он заметил среди толпы сочувствующих Надежду и проговорил капризным и раздраженным голосом:

– Это вот она! Не иначе, она!

– Что?! – удивленно переспросила Надежда Николаевна. – Я-то тут при чем?

– Небось пожелала мне плохого, вот леса и подломились! Сразу видно, что у нее глаз нехороший!

– Знаете что! – фыркнула Надежда.

Окружающие женщины, однако, посмотрели на нее с заметным неодобрением.

В это время дверь пансионата распахнулась, и в холл вошел быстрой походкой молодой врач в крахмальном халате, а за ним – рослый санитар с носилками.

– Так, где у нас пострадавший? – проговорил врач, потирая руки.

– Я пострадавший! – подал голос маляр. – Все себе переломал, и сотрясение мозгов получил в придачу.

– Чего, говоришь, сотрясение? – переспросил врач, подходя к нему. – Мозгов у тебя в жизни не было! Сколько пальцев видишь?

Он растопырил перед больным два пальца.

Маляр секунду подумал и все же ответил правильно.

Врач посветил ему в глаз маленьким фонариком, еще поводил перед лицом рукой и уверенно проговорил:

– Сотрясения мозга у тебя точно нет. Сейчас проверим насчет остального.

Он наклонился над маляром, ощупал его руки и ноги и повернулся к санитару:

– Поставь пока носилки, поможешь мне. Госпитализация здесь не понадобится.

– Как это не понадобится? – возмутился маляр. – У меня все руки-ноги переломаны!

– Ничего у тебя не переломано, ноги вообще целы, только ушибы и растяжения, а рука вывихнута. Но мы ее сейчас вправим.

– Как вправим? Зачем вправим? Без наркоза? – перепугался маляр и попытался встать с дивана.

– Лежать! – строго прикрикнул врач. Он мигнул санитару, тот схватил пострадавшего за плечи, врач потянул его правую руку и сильно дернул.

Маляр взвыл, побледнел и без сил откинулся на диван.

– Готово! – объявил врач, ловко пристраивая вправленную руку на перевязь. – Зайдешь потом, я тебе ушибы обработаю.

– А как насчет больничного? – Маляр приподнялся на локте. – Это, между прочим, производственная травма, так что мне, сто процентов, положено.

– С этим еще разбираться нужно, – помрачнел врач. – Я когда сюда шел, на эти козлы взглянул, с которых ты свалился. Так там, между прочим, одна опора подпилена.

– Это ты что же хочешь сказать? – забеспокоился пострадавший. – Ты что, думаешь, что я сам ее подпилил?

– Я ничего такого не думаю. Только я о твоих козлах должен в полицию сообщить, а они там пускай сами разбираются.

– Значит, покушение на меня! – воскликнул маляр. – Этот, как его, террористический акт!

– Да кому ты нужен, – хмыкнул врач и покинул пансионат.

– Во, слыхали? – Маляр обвел глазами присутствующих. – Как с покалеченным человеком обращаются! У меня, может, перед глазами все плывет, я встать не могу!

Тут в холл вбежала запыхавшаяся Аня. Коса ее растрепалась и развевалась сзади.