Шайтан Иван 4

— Почему вы так уверены, Пётр Алексеевич?

— В набег идут грабить, а не героически умирать. Это всё отребье и шваль собранная под обещание свободного грабежа и возможность творить бесчинства с мирным населением. Воевать они не умеют, лишь небольшая их часть отдалённо знают, что такое дисциплина и приказ. Поэтому с нами воевать серьёзно они не будут.

— Тогда может есть смысл всем нам вернуться, кого мы тут прикрываем?

— Опять вы не правы, ротмистр. У нас много раненых. Если нас прихватят на равнине крупными силами мы не устоим.

— Но ведь вы смогли отбиться от такой большой группы кавалерии?

— Мы были не обременены ранеными и егерями с остатками гарнизона. Они не обучены и не смогут дать достойный отпор. К тому же нас атаковали частями, не больше пяти сотен. В обороне, на хорошо укреплённых позициях, нас не взять и стоять мы можем долго. А затевать долгую осаду турки не будут, да и не смогут с этим сбродом. Вот поэтому я требую подойти со всей ответственностью к сооружению укреплений. Идите ротмистр, Павел вроде отошёл, подержите его.

— Да, Пётр Алексеевич, вы правы во всём. Пожалуй довериться вам лучшее в данном положении.- вздохнул ротмистр и пошел к Павлу.

Савва, во время зачистки, нашёл двух раненых. Один был черкес, а второй арнаут (албанец). Он смог разговорить арнаута. На призыв паши откликнулось много желающих пограбить. Собралось около трёх тысяч пехоты и двух тысяч конницы, это на нашем участке. Сколько отрядов в других местах он не знает, но прорыв намечался в трех районах. Они основательно пограбили и разорили семь приграничных селений армян на стороне Турции и три дня назад полторы тысячи всадников пошли в набег. Пять сотен ушли в свободный поиск, остальные напали на крепость и селение Аркалык. Разбили колонну егерей и наткнулись на нас. Когда остальные начнут вторжение он не знает. Черкес подтвердил сведения албанца. Допрашивал их, мой контрразведчик, раздельно. Савва, как всегда, отработал на отлично. Раненые лежали, сидели под навесами фургонов. За ними присматривали назначенные санитары из ездовых и пожилых солдат.

— Скончалось двое, господин есаул. Остальные оклемались, наверно выживут.

Докладывал усатый ефрейтор, помощник погибшего фельдшера. Посмотрев, как я вчера зашивал и обрабатывал раны, он молча стал выполнять все мои распоряжения.

— Как подполковник?

— Вон, уже сидит с подпоручиком.

— Здравствуйте Геннадий Карлович — подошел я к сидящим под навесом фургона офицерам.- Как самочувствие?

— Спасибо, голова только сильно болит и кружится, если пытаюсь встать. Мы знакомы, господин есаул?

— Нет, господин подполковник. Командир отдельной пластунской сотни Иванов Пётр Алексеевич. — сказал я присаживаясь на бурку, которую положил Аслан.

— А что это за мазь, которую вы наложили на рану? Уж больно она… пахучая.- поморщился Мангер.

— Это новейшая моя разработка, поверьте она творит чудеса, опробована на многих раненых, результаты превосходные. У меня её не так много, но для вас не жалко.

Нужно убедить больного, что на него используется эксклюзивное лекарство.

— Подпоручик, как ваша рука?

— Благодарю вас, господин есаул, все благополучно, болит конечно, но вполне терпимо. Удивлен, признаться, вашему умению в лекарском деле. Думается в деле лечения раненых вы бы принесли не меньше пользы.

— Хотите сказать, что командую я много хуже.- рассмеялся я.

— Нет, что вы, я не это имел в виду. Только благодаря вашим умелым действиям мы остались живы. А услышав сколько вы побили турков, мы с господином подполковником до сих пор пребываем в замешательстве.

— Да, господин есаул не могли бы вы рассказать мне, как всё происходило. Мы были так неожиданно атакованы противником, что не смогли организовать достойный отпор. Люди не обучены.- с досадой вздохнул Мангер и поморщился от приступа боли. Коротко рассказал о вчерашнем бое и о подготовке крепости к обороне. Сделал перевязку и дал рекомендации ефрейтору.

— Простите, господа, совершу осмотр раненых и вернусь к вам.

— Интересный человек, этот есаул. Много слышал о его сотне, но встречаться не довелось.- произнес Мангер, когда есаул отошёл к месту под навесом и стал перевязывать раненых.

— Да, Генадий Карлович. Очень много слухов ходит о нем. Один только приказ о его изгнании из армии, с позором чего стоит, а он спокойно продолжает службу.

— А что это за форма на нем и его казаках?

— Мне сказали, что это полевая форма. Надо признать очень удобная и приспособленная для боя и жизни в походных условиях. А полевая кухня, эти фургоны, про оружие говорить не буду. Мне хорунжий Лермонтов позволил осмотреть его ружьё и пистолет. Если они соответствуют тому, что о них рассказал хорунжий, нам останется только мечтать о таком.

— А откуда у них такое оружие и снаряжение, подпоручик?

— Доподлинно мне не известно, господин подполковник. Со слов Лермонтова, есаул изначально, вооружал и оснащал сотню на свои средства.

— Он что, так богат?

— Я не знаю господин подполковник, это только слухи. Как на самом деле обстоят дела, неизвестно. Говорят, сам генерал Галлер благоволит есаулу, отряд, которым командовал его племянник, выстоял благодаря ему. Племянник его погиб при том деле. Много, что говорят о них. Мне хорунжий Лермонтов рассказывал, да и то, он многого не знает, так, как сам недавно поступил на службу в сотню. А изгнание с позором из армии, связанно с дуэлью есаула с графом Вержановским из Преображенского полка. Подробности он не знает, но никогда не поверит в то, что есаул мог поступить подло. Если посмотреть на сотню, в которой он служит, не верится в то, что она прошла трех месячную подготовку и состоит из новичков. Только сотник и унтера из старослужащих. Дисциплина на высочайшем уровне. Сотником у них, князь Долгорукий Андрей Владимирович.

— Да вы что? — удивился Мангер.

— Да, господин подполковник, я сам удивился когда, узнал. Говорят он сам подал прошение о переводе его из гвардии обратно в сотню. Государь лично разрешил ему.

Мангер сидел ошеломленный услышанными слухами и ему очень хотелось пообщаться с этим странным есаулом.

Глава 4

Вечером вернулся проводник с солдатами и старшина второй сотни Пузанов с двумя бойцами. Все были в подавленном настроении. Старшина привёз три, пятидесяти литровых бочонка молодого вина.

— Помянул погибших, ну зверьё, командир, нелюди.- сказал он, когда я учуял легкий винный дух.

— Ладно, организуйте выдачу по чарке вина всем, особенно раненым, им можно по полторы.

— Слушаюсь, командир.

Поздно вечером работы по укреплению обороны крепости остановились. На места отсутствующей стены появился вал высотою в два метра, сложенный из камня собранного по всей территории крепости, и земли, выкопанной из рва, аккуратно уложенной поверх вала. Солдаты гарнизона, работающие вместе с казаками, с завистью смотрели на стальные лопаты сравнимые со средними пехотными и малые сапёрные. Молодой солдат, которому дали попробовать, не переставал восхищаться.