Шайтан-звезда (Часть 1)

И аз-Завахи испугалась, и прервала заклинание, и посмотрела на Барзаха, а Барзах испугался и посмотрел на аз-Завахи. И оба они подумали об одном и том же. Ведь царевич подслушал их разговор, и узнал их тайну, и он...

Что ты дергаешь меня за халат, о несчастный?

Ах, да... Горло у рассказчика пересохло, о правоверные! Рассказчик устал и нуждается в отдыхе! Он нуждается в большой кружке ивового сока, которую никто не нальет ему без денег! Дайте кто сколько может, во имя Аллаха великого, могучего! А когда рассказчик отдохнет, вы услышите, как подменили новорожденных детей, как они выросли, как царевич Салах-эд-Дин искал свою невесту, как дочь франкского эмира встретила своего жениха, и что из всего этого вышло! Расходитесь, расходитесь, о правоверные! Дайте рассказчику промочить глотку...

* * *

И правоверные разошлись, но с большой неохотой. Причем маленький сердитый медник Али сказал сказал большому и благодушному бакалейщику Хасану, чья прекрасная, крашеная хенной борода была гордостью всего базара:

– Больше не заманят меня эти проходимцы слушать свои сказки! Уже третий раз я забываю о всех делах, и останавливаюсь, и рассказчик начинает историю о царевиче Салах-эд-Дине, и всякий раз, как доходит до того, как он на дворцовой крыше подслушивает мага Барзаха, у сказочника, словно нарочно, пересыхает в горле!

– Не вопи так, о Али!
– шепотом приказал ему бакалейщик.
– Разве ты не видишь?

– Воистину, ты прав...
– шепотом же отвечал медник, кинув взгляд туда же, куда и Хасан. И оба они увидели совсем близко от себя закутанную в шелковый изар женщину, которая, очевидно, тоже остановилась послушать историю, а теперь слушала сердитую речь Али. И это была женщина стройная и соразмерная, благоухающая мускусом, а рядом с ней стояла старуха, бедствие из бедствий, с отвислыми щеками, редкими бровями, выпученными глазами, сломанными зубами, пыльной головой, и седыми волосами. И если молодой женщине изар нужен был, чтобы скрыть ее красоту и прелесть, то старухе чтобы скрыть уродство. Стояла также рядом с ними невольница, и у нее на руках был маленький ребенок в расшитой золотом рубашечке, а у старухи большой узел.

– Эти женщины посетили хаммам, ведь сегодня там женский день, они вышли оттуда утомленные, остановились у дверей и тоже заслушались рассказчика, а теперь глядят на нас так, будто красавица хочет подослать к нам старуху, - с немалой гордостью прошептал бакалейщик, оглаживая свою замечательную бороду.
– И, клянусь Аллахом, я не доставлю красавице разочарования!

– Зато она доставит тебе разочарование, о Хасан!
– ехидно сказал медник.
– Погляди, куда поспешила старуха! А молодая встала с невольницей за угол и смотрит исподтишка, чем окончится это посольство!

– Что нашла она в этом голодранце?
– искренне удивился бакалейщик. Он даже не сможет сделать ей подарка. А у меня в лавке она набрала бы себе полную корзину очищенных фисташек, и тихамского изюма, и очищенного миндаля, и яблочной пастилы, и пряников с лимоном, и марципанов, и халебских лакомств с засахаренным миндалем!

– Очевидно, все дело в бороде...
– прошептал медник.
– Борода у него вдвое больше твоей, и клянусь Аллахом, тут дело нечисто! Не может у правоверного вырасти такая огромная борода!

А рассказчик и его ученик оба были обладателями бород поразительной длины и ширины. И у рассказчика она была черная, блестящая, с изгибами и завитками, не длинная, но широкая, а у его ученика - крашеная хной, лежащая волнами, наподобие овечьей шерсти. И они собирали свое имущество, не заботясь о том, что медник и бакалейщик стоят рядом и злословят о них.

– Бери коврик, скамейку и книгу, - говорил Мамеду Саид.
– Ты читал совсем неплохо, о Мамед. Посмотри, сколько дирхемов лежит на твоем коврике! Пожалуй, хватит и на цыплят, и на рис, и на то, что якобы запретил Аллах... Не забудь заложить в книге страницу, на которой ты остановился.

– Чем же я ее заложу?
– спросил Мамед.
– Я не взял с собой подходящего шнурка, о Саид.

– Впредь будешь брать, а пока воспользуйся моим, - сказал Саид, достав из рукава шнурок, голубой с желтым.
– Куда это ты смотришь и что ты там увидел такого, что рот твой открылся, а брови всползли под самый тюрбан?

– Гляди, кто к нам идет, - прошептал Мамед.
– Старуха-посредница! ..

– Я же говорил, что ремесло рассказчика принесет тебе удачу, о Мамед! обрадовался Саид.
– Часто ли искали тебя старухи-посредницы во дворце повелителя правоверных?

И верно - к возвышению, на котором Саид и Мамед считали дирхемы, подошла, ковыляя, старуха и обратилась к Мамеду.

– Мир тебе, о рассказчик!
– сказала она.
– Что ты скажешь о том, чтобы посетить женщину, молодую вдову, которой понравились твои речи? Ты мог бы рассказать ей кое-что из своих историй у нее в доме, чтобы она и ее женщины послушали из-за занавески. И мы хорошо отблагодарим тебя, клянусь Аллахом!

– Привет, простор и уют тебе, о матушка! Вот одно из преимуществ нашего ремесла!
– воскликнул Саид.
– Нас, рассказчиков, охотно слушают даже самые благочестивые из женщин. И если им приятны наши голоса и наши лица, они находят способы вступить с нами в сношения. Забирай его, о матушка, веди его к своей госпоже! Ступай, о Мамед, а я возьму коврик, скамеечку и книгу.

– Не тронь книгу, о несчастный, она мне понадобится, - возразил Мамед, но Саид уже сунул себе под мышку и свернутый коврик, и книгу, и успел поднять скамеечку.

– Пойдем, о рассказчик, - сказала старуха, и вцепилась Мамеду в рукав, и потащила его за собой, а медник и бакалейщик глядели на них издали и держались за животы от смеха.

– Хотел бы я, чтобы это скверная старуха ухватила его за его рыжую бороду, о Хасан!
– сказал медник.
– И мы увидели бы, что эта прекрасная борода осталась у старухи в руках, и с нее свисают шнурочки и петельки, которыми она закрепляется на ушах! Вот было бы непотребное зрелище, клянусь Аллахом!

Но старуха и без такого непотребства повела за собой Мамеда, и свернула с ним за угол, и пошла по узкой улице, поднимаясь со ступени на ступень, и подошла к воротам, и постучала, и ворота отворились, и они вошли в узкий проход, и сделали два поворота, и оказались во дворе.

– Садись на скамью, о рассказчик, и продолжай!
– велела старуха. Моей госпоже так понравилась твоя история, что она заплатит тебе за продолжение золотой динар. Она опередила нас, и уже вошла в дом, и сейчас она сидит у окна за вышитой занавеской, как раз над твоей головой, и слушает тебя.

– Я не могу рассказывать без книги, - сказал Мамед, с немалым любопытством озираясь по сторонам.

– Рассказывать - твое ремесло, - возразила старуха, - и мы непременно желаем знать, чем окончилась история царевича Салах-эд-Дина. Отыскал ли он Захр-аль-Бустан? Родила ли она дочь? Взял ли он эту дочь в жены?

– Я ничего не знаю, о женщина!
– воскликнул Мамед.
– Я такой же рассказчик, как и ты! Превратности судьбы лишили меня высокого положения, и меня приютил человек, который забавляет горожан длинными историями, и стал учить своему ремеслу, и сегодня я впервые говорил перед ними, Аллах мне свидетель!