Шайтан-звезда (Часть 2)

– Но мои сыновья остались под присмотром женщин, которым я доверяла! справившись с угрызениями совести, продолжала Шакунта.
– И я оставила их в доме их отца, чтобы отыскать тебя и привести к твоему жениху!

– К моему жениху?
– рот у Абризы открылся так, что туда проскочил бы целый апельсин.

– Да, к жениху, которому я обещала тебя, когда еще только носила ношу, объяснила решительная мать.
– Он царского рода, и между нами заключен договор, который я сохранила, и мы скрепили его рукопожатием.

– О матушка, но ведь я хочу стать женой аль-Асвада!
– возразила Абриза.

– О доченька, я просватала тебя за царевича Салах-эд-Дина еще до твоего рождения! И я искала тебя все эти годы...

– Только для того, чтобы выдать замуж за этого царевича?!?

Шакунта во второй раз за недолгое время их встречи лишилась благословенного дара речи.

– Конечно же, нет, о доченька, я искала тебя потому, что ты была похищена из колыбели, и мне подложили другого ребенка, и это - диковинная история...

– Я знаю эту диковинную историю!
– перебила Абриза.
– Я слышала ее у ворот хаммама от уличного рассказчика! И я узнала по описанию комнату в замке своего отца с гобеленом, на котором были Адам и Ева с яблоком, и черное ожерелье своей тетки Бертранды! Это так поразило меня, что я стала искать рассказчика, чтобы купить у него книгу, в которой все это было написано. Но я не слышала самого начала, а там, наверно, и говорилось о этом несуразном сватовстве!

– О доченька, как это ты называешь несуразным сватовство, которое задумала твоя мать?

– О матушка, а разве есть для него другое название?

– Я хотела, чтобы ты вошла в царский харим, о дитя, и заняла там подобающее твоей красоте место!

– Так и я хочу того же самого! Я хочу стать женой Ади аль-Асвада, а уж если у него - не царский харим, так какого же тебе еще надо? И там я займу место, подобающее моей красоте и моему таланту!

– Ты говоришь про умение писать стихи?
– осведомилась Шакунта.

– Полагаю, что стихами я прославилась в войске и в городе еще больше, чем своей красотой, - опустив глаза, чтобы хоть так соблюсти скромность, сказала Абриза.

– А как же быть тогда с договором между мной и царевичем Салах-эд-Дином? Нет, о доченька, ты непременно должна поехать со мной к нему, и сказать, что ты готова стать его женой, и посмотреть на его стыд и позор!

– Почему это мужчина при взгляде на меня должен испытывать стыд и позор?
– Абриза схватила мать за руки и попыталась, вглядываясь в лицо, понять, уж не покинул ли ту разум.

– Да нет же, о доченька, при взгляде на тебя мужчина должен испытывать восхищение! Но пусть этот скверный Салах-эд-Дин увидит твою несравненную красоту и пусть ему станет стыдно за то, что я сдержала слово, а он, этот враг Аллаха, этот пьяница, которого владельцы всех кабачков узнают по походке, этот взбесившийся пес и опаршивевший волк, этот ишак и сын ишака...

– О матушка!
– отшатываясь от Шакунты в неподдельном ужасе, вскрикнула Абриза.
– Ты хочешь отдать меня за скверного пьяницу?..

– Не бойся, о прохлада моих глаз, я вовсе не желаю видеть тебя женой пьяницы!
– заявила Шакунта, так торопясь все объяснить дочке, что самое главное все время оставалось несказанным, а она и не замечала этого.
– Но я должна сдержать слово! На это я потратила девятнадцать лет своей жизни, о доченька!

– Выходит, я должна расплачиваться за то, что ты дала необдуманное слово, и искупать этим девятнадцать напрасно потраченных лет твоей жизни? спросила Абриза, все яснее понимая, что внезапно объявившаяся мать внесет в ее жизнь то, без чего она охотно обошлась бы, - благородное безумие.

– Как ты можешь называть слово матери необдуманным? Я девятнадцать лет искала тебя, я претерпела множество бедствий, я вырвала тебя из когтей этих врагов Аллаха - и все ради того, чтобы услышать, что мои слова необдуманные?!?

Задавая этот яростный вопрос, Шакунта действительно забыла, что по меньшей мере десять лет из этих девятнадцати провела в Индии, где славилась красотой и умением побеждать в поединке, где звалась Ястребом о двух клювах, где к ее ногам кидали сокровища, где она была гордостью владык - и одному Аллаху ведомо, что у нее было из близости с теми, кто этой близости домогался...

Абриза же смутилась. При всей благодарности, какую она испытывала к матери, желание воспротивиться нелепому замыслу крепло в ней, и набирало силу, и подсказывало слова, которых говорить, наверно, не стоило.

– Да, ты отбила меня у них!
– воскликнула Абриза.
– И ты крикнула мне беги, доченька! И я побежала! И я с перепугу забежала так далеко, что еле вернулась на место этой стычки! И оказалось, что я там - одна посреди трупов людей и лошадей, без еды и питья, с непокрытой головой под полуденным солнцем, а единственный, кого я застала в живых, был при последнем издыхании, и это Джеван-курд!

– Разве Джеван-курд погиб в стычке?
– не поверила Шакунта.
– А кто же тогда разъезжал вчера по рынку, набирая ткани и прочие вещи для своего харима? Все купцы сбежались приветствовать его и сделать ему подарки! И все вопили - глядите, вот Джеван-курд, который едет у правого стремени нашего аль-Асвада!

– Ему удалось выжить, о матушка...
– недовольно сказала Абриза, потому что спасение курда плохо вписывалось в ту картину бедствий, какой она хотела поразить Шакунту и вызвать ее смущение.
– И не будем больше говорить о наших неприятностях. Они окончились, и ничто больше не разлучит нас, и я стану женой аль-Асвада, а тебе мы тоже найдем подходящего мужа!

– Мы непременно должны поехать к Салах-эд-Дину, о доченька! Нельзя, чтобы договор остался невыполненным. Девятнадцать лет жизни потребовалось, чтобы найти тебя, и день, когда я привезу тебя к нему, станет счастливейшим днем моей жизни!

– Опять ты толкуешь мне про эти девятнадцать лет!
– возмутилась красавица.
– Почему это я должна всей своей жизнью расплачиваться за то, что ты когда-то заключила договор? Почему это я должна идти в жены к старому, скверному, гнусному пьянице?

– Вот и я говорю, что он опустился, и утратил былое величие, и не может провести ни дня без кувшина изюмного вина!
– подхватила Шакунта. Вино диктует ему все его поступки! Но он должен понять, что он - нарушитель слова! И он должен увидеть тебя! И уразуметь, насколько он тебя недостоин! Инжир - не для вороны!

– О матушка, а как получилось, что вы вообще заключили этот договор? поняв, что тут дело нечисто, и ни одна женщина не станет так буйствовать из-за старого пьяницы, осведомилась Абриза.