Шайтан-звезда (Часть 2)

Теперь голос разъяренного Маймуна ибн Дамдама звучал, как и полагалось, в голове, а не в животе Хайсагура.

– От страха я едва не захлебнулся в потоках собственного пота! продолжал тот, напрочь забыв, что в своем теперешнем состоянии он не мог потеть и выделять иные жидкости, как это свойственно живому существу.
– Я тысячу раз призывал тебя и заклинал именем Аллаха! А ты не соблаговолил даже отозваться!

– Если хочешь, чтобы тебя не слушались, проси того, что невозможно, о друг Аллаха, - миролюбиво отвечал Хайсагур.
– Чем мог я ответить тебе? Конский язык для этого не приспособлен.

– Ты отнял у меня все чувства - и зрение, и слух, и обоняние!
– не унимался джинн.

– Но теперь они к тебе вернулись?

– Вернулись, и я не вижу, что удерживает меня от того, чтобы растоптать тебя моими копытами!

– Зато я вижу, - копаясь в мешке, сказал Хайсагур.
– Взгляни-ка на этот пенал, о Маймун ибн Дамдам! Что ты скажешь о нем?

– Скажу, что в базарный день я куплю тебе пять таких пеналов за динар, ог несчастный!

– А теперь взгляни на эти слова, которые процарапаны у него на боку. Кто-то пытался их стереть, но кое-что я смог разобрать. Как ты полагаешь это не заклинание?

– Это похоже на заклинание, о малоумный, - не утрудив себя внимательным изучением написанного, высокомерно заявил джинн.
– Но пенал самый обыкновенный, и он не из тех предметов, какими вызывают джиннов, ифритов и маридов.

– Почему ты так решил?
– с некоторой обидой осведомился Хайсагур.

– Потому, что во времена Сулеймана ибн Дауда, который покорил джиннов, ифритов и маридов, связав их заклинаниями власти, еще не водилось таких бронзовых пеналов!

– Это было бы очень скверно...
– пробормотал гуль.
– Вглядись-ка ты в него повнимательнее и постарайся найти на нем признаки волшебтва!

– На нем их нет, о несчастный, и это говорю тебе я, джинн Маймун ибн Дамдам!

Подняв глаза от пенала, на котором воистину трудно было что-то разобрать, Хайсагур посмотрел на стоящего перед ним вороного коня и покачал головой.

– Я точно знаю, что с ним связано волшебство. А ты, раз ты не можешь опознать его признаков, никакой не джинн и лишь присвоил себе прекрасное имя Маймуна ибн Дамдама, - произнес он.
– И что ты за джинн, раз заключен в конское тело, словно в темницу без окон и дверей?

Тут в голове в Хайсагура как будто взорвалась аль-сихем-аль-катай бамбуковая трубка с китайским порошком, который, будучи приближен к огню, производит оглушительный треск и разбрасывает все, к чему прикоснется.

Он не сразу понял, что это заорал возмущенный и в ярости своей подобный взбесившемуся верблюду джинн.

– Я джинн из правоверных джиннов! Я подданный Синего царя! Я принадлежу к роду Раджмуса!
– вопил оскорбленный Маймун ибн Дамдам.
– А ты - скверный гуль!

– Сейчас я опять войду в тебя, о глупец из рода безумцев!
– пригрозил, тряся головой, Хайсагур и ухватил за повод шарахнувшегося было в сторону коня.
– И погоню конское тело к ближайшей пропасти, и низвергну тело с обрыва! А сам успею вернуться в свою подлинную плоть! Что ты тогда будешь делать, о несчастный? Порази тебя Аллах, твои вопли едва не погубили мой слух!

Джинн внезапно замолчал.

– Эй, где ты, о Маймун ибн Дамдам?
– позвал озадаченный Хайсагур. Разве твоя душа от страха улетела? Прости меня, о джинн, но тут нет воды, чтобы побрызгать тебе в лицо, и нет благовоний, чтобы окурить тебя! Придется тебе прийти в чувство каким-либо иным путем!

– Мне показалось, что ты вошел в конское тело и несешься к пропасти, помолчав еще немного, отвечал джинн.
– Ради Аллаха, не делай этого! Ведь я бессилен перед тобой. Если бы ты знал мою историю, достойную того, чтобы быть записанной иглами в уголках глаз ради назидания поучающихся, ты был бы снисходительнее ко мне и моей теперешней слабости. Как ты полагаешь - легко ли мне осознавать ее и признаваться в ней?

– Клянусь Аллахом, нелегко, - согласился гуль.
– А как ты оказался в

таком состоянии?

Хайсагуру случалось добиваться того, в чем у него была нужда, от самых несговорчивых собеседников. Джинн явно хотел поведать свою удивительную историю - и Хайсагур решил, что после этого Маймун ибн Дамдам станет покладистее и поможет раскрыть тайну пенала.

– Да будет тебе известно, что я принадлежу к подданным Синего царя, то есть к правоверным джиннам, а Красному царю подвластны джинны-язычники, сообщил Маймун ибн Дамдам то, что Хайсагур давно уже понял.
– И вышло так, что я увидел девушку, дочь подданного Красного царя, и она завладела моим сердцем, и я похитил ее...

– А она полюбила тебя?
– видя, что воспоминания омрачили душу джинна, осведомилась Хайсагур с неподдельным интересом.

– Да, она полюбила меня. Я полагаю, что она и сейчас меня любит! воскликнул джинн.
– Но это дело стало известным, и ее родственники принесли жалобу Красному царю, и он направил посла к Синему царю, чтобы нас нашли и разлучили. И он домогался моей смерти! ..

История джинна Маймуна ибн Дамдама

Как ты знаешь, лишить джинна жизни возможно лишь двумя способами, и первый из них - направить в него стрелу одного из ангелов Аллаха, чтобы его оболочка, удерживающая в нем пламя, разлетелась в клочья, а второй закрыть для него Врата огня, чтобы жизненная сила больше не вливалась в него. И Красный царь, как ты понимаешь, не мог молить Аллаха о том, чтобы он прислал ангела со стрелой, ибо Красный царь не верит в Аллаха и пророка. Власти над Вратами огня у него также нет, но ему нетрудно было бы найти того, кто знает заклинания и обладает властью.

И вот Синий царь, чтобы не нарушать перемирия с Красным царем, велел моим родственникам выдать меня - а это было равносильно моей гибели.

И мои родственники устроили совет, и решили пойти на хитрость. Они с помощью некого мага заключили меня в медный кувшин, и запечатали его свинцовой печатью с совершенно безвредными знаками, и отдали его на хранение магу с тем, чтобы он его надежно спрятал. А Красному царю вернули мою жену и сказали, что меня невозможно найти. И он разозлился величайшей злостью, и послал подвластных ему ифритов и маридов на поиски, и они обшарили все семь климатов, но Аллах не дал им пути ко мне.

Маг же узнал, что Красный царь ищет кувшин, и понял, что его посланцы могут добраться до истины и похитить у него кувшин, тем более, что он не имел постоянного местожительства, где любую вещь можно надежно спрятать и написать над входом сильные заклинания, а странствовал. И он отдал кувшин на сохранение своей невольнице, которую он отпустил на волю, и объяснил ей, что в кувшине, и велел уехать как можно дальше, чтобы даже он сам не знал, где она оказалась. А ведь нельзя выболтать то, чего не знаешь сам, не так ли, о гуль?

На случай, если невольница из-за кувшина попадет в беду, маг научил ее сильным заклинаниям власти, чтобы она могла выпустить меня, и спастись с моей помощью, а потом вернуть меня обратно в кувшин. А она, как всякая женщина, в первый раз открыла кувшин из чистого любопытства. И она сжалилась надо мной, и стала время от времени выпускать меня, и я даже выполнял кое-какие ее просьбы. Я помог ей выйти замуж за человека, приближенного к царскому двору, а когда она овдовела, сделал так, что она поселилась во дворце и стала старшей нянькой маленького царевича, а звали его Салах-эд-Дин.