Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

3/4 А у Сверчинского кто?

3/4 Сашка с Митькой.

3/4 А они как решили?

3/4 Да как я! Души!.. —И пришедший грубо расхохотался. 3/4 Значит, к тебе и добра не носить? А?

3/4 Зачем? Носить можешь. Я куплю.

3/4 Ну, то-то! Так бери!

И на стол упало что-то тяжелое.

3/4 Постой! — вдруг сказал Мишка, и я услышал его шаги.

Я тотчас раскинулся на тюфяке и притворился спящим. Он нагнулся и ткнул меня в бок. Я замычал и повернулся. Он отошел.

3/4 Что принес? — почти тотчас раздался голос Павла.

3/4 А ты гляди!..

Послышался легкий шум, что-то стукнуло, потом раздалось хлопанье по чему-то мягкому, и все время шел разговор отрывочными фразами.

3/4 Где достал?

3/4 А тебе что?

3/4 Нет. Я так. Дрянь уж большая.

3/4 Скажи пожалуйста, дрянь! За такую дрянь по сто рублей платят!

3/4 Где как, а у меня красненькую...

3/4 Красненькую. Да ты жид, что ли!

И тут поднялся такой шум, что от него впору было проснуться мертвому.

3/4 Тише вы, дьяволы! — закричал наконец Мишка. — Ведь тут... —и он не договорил, вероятно, сделав жест.

3/4 А ну его! — отозвался хозяин. — Он нашим будет! Ну, двадцать рублей, и крышка!

Они опять стали кричать. Потом на чем-то по­ладили.

3/4 Ну, пошел, — сказал пришедший.

3/4 Куда?

3/4 А к сосуду. Пить. Идем, что ли...

3/4 Можно! — отозвался хозяин. — А ты?

3/4 Кто же дом постережет? — ответил Мишка. — Нет, я останусь!

3/4 Как хочешь...

3/4 Ха-ха-ха! — загрохотал гость. — Он не соску­чится!

3/4 Мели, мели!..

Послышалось шарканье ног, пахнул холодный воздух, хлопнула дверь, и все стихло.

Через минуту Мишка прошел мимо меня и стукнул в дверь, за которую ушли девушки.

3/4 Стефа! — окликнул он. — Иди! Никого нет...

Он отошел. Почти тотчас скрипнула дверь, и мимо меня мелькнула Стефания, босиком, в длинной холщовой рубашке. Раздался звук поцелуя.

3/4 Куда отец ушел?

3/4 С Сашкой в девятый номер! До утра будут.

И снова раздались поцелуи и несвязный шепот. Интерес для меня окончился, и я заснул.

Еще было темно, когда Мишка разбудил меня и сказал:

3/4 Я иду в город. Иди и ты!

Я тотчас вскочил на ноги. Мишка с детскими, невинными глазами производил на меня впечатление разбойника. Впоследствии, во времясвоей службы, я не раз имел случай убедиться, насколько ошибочно мнение о том, что глаза есть «зеркало души».

Самого Славинского не было. Стефания лениво нацедила какой-то коричневой бурды в кружку, предложив ее мне вместо кофе. Я выпил и взял картуз.

3/4 Заходи, — просто сказала Стефания. — Отец покупает разные вещи!

3/4 Это на руку! — весело ответил я. — Буду нынче же.

3/4 Если не попадешься, — прибавил Мишка.

3/4 Сразу-то? Шалишь!.. Ну, прощенья просим!

Я простился с девушкой за руку и пошел. Мишка задержался на минуту, потом догнал меня.

3/4 Хорошо спал? — спросил он.

3/4 Как собака!

Мы сделали несколько шагов молча; потом Мишка стал говорить, сперва издалека, потом прямее:

3/4 Теперь в Питере вашего-то брата, беглых разных, пруды пруди! Только не лафа им...

3/4 А что?

3/4 Ловят! Уж на что шустрые ребята, что извозчиков щупали, но и тех всех переняли... Опять воров...

3/4 Меня не поймают...

3/4 Это почему?

3/4 Потому что один буду работать.

3/4 И хуже. Обществом куда способнее: тебе най­дут, тебе укажут. Действуй! А там и вещи сплавят, и тебя укроют... Нет, одному куда хуже! Ты вот с вещами... а куда идти? Иди к Павлу. Ты с ним сдружись. Польза будет!

3/4 А тебе есть польза? — спросил я смело.

Он усмехнулся.

3/4 Много будешь знать — скоро состаришься! Походи к нему, увидишь. Ну, я в сторону!

Мы дошли до Обводного канала.

3/4 Прощай!

3/4 Если что будет али ночевать негде, иди к Павлу!

3/4 Ладно! — ответил я и, простившись, зашагал по улице.

Мишка скрылся в доме Тарасова.

Я нарочно делал крюки, путался на Сенной, петлял и потом осторожно юркнул в свою Подъяческую, где тогда жил.

Умывшись и переодевшись, я прямо прошел в Нарвскую часть, где Келчевский встретил меня радостным известием о командировке.

Я засмеялся.

3/4 Пока что я и до командировки половину знаю!

3/4 Да ну? Что же?

3/4 Это уж потом! — сказал я. — Вернемся, сразу по следу пойдем.

3/4 Отлично! Ну, а теперь, когда же едем и куда?

3/4 В Царское! Хоть сейчас!

3/4 Ишь какой прыткий! А Прудников?

3/4 Ну, вы с ним и отправляйтесь, а я сейчас один, — решительно заявил я.

Келчевский тотчас согласился:

3/4 Где же увидимся?

3/4 А вы прямо в полицейское присутствие. Я туда и заявлюсь!

3/4 С Богом!

Келчевский пожал мне руку, и я отправился.

Поездка в Царское явилась для меня совершенно пустым делом. Я захватил с собою шустрого еврея, Ицку Погилевича, который служил в городской страже, и вместе с ним закончил все дело часа в два. Взяв из полиции городовых, я прямо явился к содержателям извозчичьего двора Ивану и Василию Дубовецким, и, пока их арестовывал мой Ицка, успел отыскать и лошадь и упряжь, проданные им моими арестантами. Я отправил их в часть, а сам с Ицкою и двумя стражниками поскакал в Кузьмино к кресть­янину Тасину и опять без всякого сопротивления арестовал его, а Ицка разыскал двое саней и полушубок со следами крови.

Мы привезли Тасина и все добро в управ­ление полиции и, когда приехали Келчевский и Прудников, я им представил и людей, и вещи, и полный отчет. Как сейчас помню изумление Прудникова моей быстроте и распорядительности, а Келчевский только засмеялся.

3/4 Вы еще не знаете нашего Ивана Дмитриевича! — сказал он.

В ответ на эти похвалы я указал только на своего Ицку, прося отметить его.

Между прочим, это был очень интересный еврей. Как он попал в стражники, я не знаю. Трусливый он был, как заяц. Но как сыщик — незаменим. Потом он долго служил у меня, и самые рискованные или щекотливые расследования я всегда поручал ему. Маленький, рыжий, с острым, как шило, носом, с крошечными глазками под распухшими воспален­ными веками, он производил самое жалкое впечатление безобидной ничтожности и с этим видом пол­ной приниженности проникал всюду. В отношении же обыска или розыска вещей у него был прямо феноменальный нюх. Он, когда все те­ряли надежду найти что-нибудь, вдруг вытаскивал вещи из трубы, из-за печки, а один раз нашел украденные деньги у грудного младенца в пеленках! Но о нем еще будет немало воспоминаний.