Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Вслед за моим выстрелом, почти одновременно, гулко прокатился второй.

«Господи! Слава Богу! Стало быть, жив Путилин!» — пронизала меня радостная мысль.

Негодяй с ножом на меня наседал. Отстреливаясь от него, я обернулся и увидел такую картину: раз­бойник, бросившийся на помощь к своей страшной сообщнице, корчился на снегу, очевидно раненый, а Путилин с Груней катались по снегу в упорной, оже­сточенной борьбе.

3/4 Помоги, друг... Это не женщина, а дьявол! — хрипел Путилин.

3/4 Отрежу! Сейчас отрежу твою поганую голо­ву! — неистово-дико кричала страшная злодейка.

Я видел, как нож сверкал в воздухе и опускался на Путилина.

Не помня себя, я бросился к нему на помощь, но вдруг страшным ударом рыжего детины, по которому делал промахи, был сшиблен с ног.

3/4 Попались дьяволы! — захрипел он.

Я закрыл глаза, приготовившись умереть.

3/4 Держитесь! Напрягайте последние силы! — вдруг загремели голоса.

Я раскрыл глаза, потрясенный, недоумевающий, и увидел, как разбойник, уже заносивший над моим горлом нож, задрожал, выпустил меня из своих же­лезных объятий и бросился бежать.

Я быстро вскочил на ноги, не веря произошедшему чуду: со всех сторон из леса к нам бежали полицейские и солдаты.

Груню отрывали от Путилина. Она так крепко и цепко впилась в него, что потре­бовались усилия нескольких полицейских, чтобы ото­рвать ее от моего друга.

3/4 Ты жив? Не ранен? — подбежал я к нему.

3/4 Кажется, не ранен! — хладнокровно проговорил Путилин.

3/4 Ну и баба! — громко смеялись солдаты и поли­цейские, обрадованные, что мы живы. — Этакая си­лища!

Они крепко держали ее за руки. Красавица Аграфена вырывалась из их рук отчаянно. Она волочила за собою то в ту, то в другую сторо­ну четырех здоровых мужчин!

3/4 Ну, здравствуй, Грунечка! — подошел к ней Путилин. — Небось догадываешься, кто я? А? Я — тот самый, которому ты хотела отрезать двенадцатую голову.

3/4 Постылый! Эх, жаль, сорвалось! — исступленно вырвалось у нее.

Лицо ее было страшно. Красивые глаза ее почти вышли из орбит и мета­ли пламя какого-то животного бешенства.

3/4 Ну, а теперь, господа, скорее, скорее к прито­ну! Оцепите всю местность, да, кстати, подберите этих негодяев. Они, кажется, еще живы! А красавицу мою держите крепче!

Мы, сопровождаемые полицейскими и частью солдат, почти бегом бросились к кабаку-притону «Рас­ставанье».

Он был темен, как могила!

3/4 Где же мои агенты? Неужели негодяи убили их? — тревожно шепнул мне Путилин.

С револьверами в руках мы поднялись на крыльцо трактира. Ни луча света! Ни звука!

3/4 Стойте здесь, молодцы! — приказал Путилин солдатам. — Охраняйте этот выход, а мы пойдем во двор.

Ворота были раскрыты настежь. Виднелись све­жие следы полозьев троечных саней.

3/4 Так и есть: они только что удрали на нашей тройке!

Мы принялись осматривать внутренность двора.

3/4 Васюков, Герасимов! — громко кричал Пути­лин, обегая двор.

3/4 Скорее! Скорее! На помощь! — вдруг раздались крики из темного вертепа.

Блеснул огонек. Он моментально стал разгорать­ся в яркое пламя, и в ту секунду, когда мы ломились в заднюю дверь, чем-то забаррикадированную, в трак­тире уже бушевало море пламени.

Вдруг со звоном разлетелась оконная рама, и один за другим оттуда выскочили наши агенты.

3/4 Живы? — радостно вырвалось у Путилина. — Говорите скорее, что там делается?

Агенты были в крови.

3/4 При ваших выстрелах и при вашем приближе­нии негодяи поняли, что все погибло. Часть их успела удрать, а хозяин, быстро потушив лампы, заметался, как угорелый. Мы притаились за столами. Тогда, оче­видно, хозяин и еще несколько оставшихся воров вы­плеснули керосин и зажгли его, чтобы, пользуясь су­матохой пожара, спастись бегством.

Внутри домика все трещало.

3/4 Сдавайтесь! — крикнул Путилин. — Вам не уй­ти, вы оцеплены. Сдавайтесь или вы сгорите!

Минута, другая... Наконец, задняя дверь распах­нулась и из нее прямо в руки полицейским попало человек десять мрачных аборигенов страшного вер­тепа.

Наступало уже утро этой зловещей ночи, когда мы, разбитые, потрясенные, привезли, вернее, приве­ли нашу славную добычу.

Только у заставы мы нашли подводы ломовых, на которые усадили пленных и сели сами.

Путилин ликовал. Мы все горячо поздравляли его с блестящей по­бедой.

Вся его шуба была в клочьях. Это красавица Груня во время борьбы располосовала ее своим страш­ным ножом.

Несмотря на ужасное утомление, Путилин сейчас же по прибытии приступил к ее допросу.

3/4 Слушай, Аграфена, ты попалась. Запираться теперь поздно, глупо. Скажи, неужели это ты отреза­ла все одиннадцать голов?

3/4 А тебе не все ли это равно? — дерзко ответила она, ни на йоту не смущаясь и хищно оскаливая свои ослепительно белые зубы. — Что вот тебя не прире­зала — про это жалею!

3/4 Скажи, ты догадалась, что это я приехал к те­бе в гости? — полюбопытствовал Путилин.

3/4 А ты полагал наспровести? — цинично расхо­хоталась Груня.

3/4 Ты что же — атаманша?

3/4 Атаманша.

3/4 Кто же твои сообщники? Предупреждаю тебя: если ты откровенно сознаешься во всем и выдашь твоих молодцов-удальцов, ты можешь рассчитывать на снисхождение суда.

3/4 А если и не выдам, так дальше Сибири не уго­ните! — расхохоталась она. — А оттуда — эх, как лег­ко убежать!

Я не буду рассказывать вам всех подробностей длинного, запутанного следствия. Главное мое вни­мание было сосредоточено, конечно, на яркой, по­разительной личности атаманши-»головорезки» Груни.

Ни до, ни после этого мне не случалось видеть женщины, подобной ей. Это был действительно дья­вол в женском образе.

Чтобы вырвать у нее признание, ее подвергли пыт­ке: ей давали есть исключительно селедку и... ни кап­ли воды.

Семь суток — чувствуете ли вы огромность этого срока? — она превозмогала страшную, мучительную жажду.