Шеф
Шрифт:
Олег перебил:
– Позвольте я угадаю, что было дальше. В доме она застукала своего жениха с Оксаной, причём Оксана бегала голая и орала: «Нинка, прости! Мы любим друг друга!» Обманутая невеста бросилась в лес и повесилась над обрывом. Так?
– Да. На ремне от сумки, в которой было подвенечное платье. Она хотела покрасоваться в нём на девишнике.
– Почему её не догнали?
Этот вопрос слетел с губ Олега непроизвольно. Он уже знал ответ. Перед ним возникло бледное лицо Нины, обезображенное тремя короткими шрамами. Это были шрамы с руки Оксаны.
– Когда она выбежала, Оксана схватила нож и стала полосовать себя по руке. Все бросились к ней.
– Она
Наступило молчание. Олег жадно разглядывал лицо Нины, таявшее, как изморозь на стекле.
– Четыре наших собаки категорически отказались работать в этом лесу, – заговорил следователь, – вели себя одинаково: совершенно не реагируя на команды, рычали, выли, крутились как заведённые, будто к ним подступали орды чудовищ.
– Наверное, ветер дул со стороны дома, – предположил Олег.
– Ну и что?
– Оксана могла забыть там свои трусы.
Следователь задумчиво покивал, будто эта версия удовлетворила его.
– Значит, ты считаешь – она сознательно добивалась того, что произошло?
– Вы видели фотографию этой Нины?
– Видел, и не одну.
– И как вам её глаза?
– Глаза истерички. Я и без фотографии знаю, что любой косой взгляд мог её толкнуть на самоубийство. Эта попытка была девятой.
– А вы с Оксаной долго общались?
– Около четырёх часов.
– И что вам неясно?
– Мне абсолютно неясно, зачем она таскает с собой её фотографию.
– А вот этого я не знаю, – пробормотал Олег и тут же воскликнул: – Знаю! Она не верила в то, что Нина реально склонна к самоубийству, и захотела её унизить: «Ну, беги, вешайся! Не повесилась? Значит, восемь попыток были инсценировкой? Значит, ты – подлая и трусливая тварь? Ну живи, живи! Стирай плевки с морды!» Так могло быть.
– Я думаю, так и было. Кстати, а надпись на фотографии есть, ты не обратил внимания?
– Есть, – ответил Олег не без колебания, – что-то про язычок и клитор.
Следователь издал весёлое восклицание.
– Да, неспроста она отказалась дать мне на пару дней эту фотографию!
– А для чего она вам понадобилась?
– Эксперты из контрразведки её просили.
Олег ничего не понял.
– Эксперты? Из контрразведки?
Следователь кивнул.
– Ну да, на Лубянке давно уже есть отдел, занимающийся всей этой галиматьёй – НЛО, привидения, полтергейст и тому подобное.
– Неужели потусторонний мир тоже весь кишит врагами отечества? – возмутился Олег. – Как они достали, эти враги! Ну никакой жизни от них не стало.
– Я ничего не знаю про мир иной, но реальный мир врагами заполнен, хоть отбавляй, – с неглупой улыбкой подчеркнул следователь, – и некоторые из них довольно изобретательны. Их деятельность порой легко спутать с мистикой, и поэтому ФСБ старательно изучает разного рода загадочные явления. Иногда таким образом расследуются дела, ошибочно причисленные прокуратурой к паранормальным. Но с твоим делом сложилась обратная ситуация. Ознакомившись с нашими материалами по нему, эксперты из ФСБ порекомендовали его закрыть.
– А без них вы расследовали бы его до седьмого пота? – съязвил Олег. – Или до седьмой пачки денег из кошелька Оксаны?
– А вот это ты зря.
Олег и сам понимал, что зря, хоть от его реплики взгляд хозяина кабинета не перестал быть доброжелательным. Оборвав ещё один телефонный звонок и взяв сигарету, следователь спросил:
– Ты не задаёшься вопросом, зачем я трачу на тебя время, рассказывая тебе о секретных сферах деятельности спецслужб?
–
Нет, не задаюсь. Я думал, что вы не время на меня тратите, а меня – на время.– Ты ошибаешься, у меня полно срочных дел. Но я…
Звонок повторился.
– Перезвони минут через десять, – распорядился следователь, сняв трубку. Вновь положив её, он заговорил с Олегом ещё более тепло: – Видишь ли, мой друг, я не первый день здесь сижу и даже не первый год, а семнадцатый. Это, как говорится, раз. Правоохранительные структуры обязаны не только расследовать, но и предотвращать преступления. Это два. Оксана тебя весьма сильно любит, и у неё много денег, а у тебя – долгов. Это три. Если после свадьбы с тобой она вдруг повиснет на том же самом суку – все дружно припишут её смерть чёрту, тут я не спорю. Но это дело возьмёт себе контрразведка, а вот её навести на ложную версию очень трудно. Это – четыре.
– Браво, Оксанка! – искренне восхитился Олег. – Так засрать мозги следователю по особо важным делам с шестнадцатилетним опытом не сумел бы даже эксперт по авангардизму!
Работник прокуратуры продолжил доброжелательно улыбаться. Потом он взял зажигалку и закурил.
– Я нужен Оксане как геморрой, а она нужна мне как импотенция, – уточнил Олег. У следователя на это не было возражений. Но он сказал, помолчав:
– Я тут пообщался с тремя твоими знакомыми из «Короны». Каждый из них с восторгом и наслаждением рассказал мне о том, как ты трахал жён двух других.
– И что?
– Я симпатизирую таким людям, как ты, Олег. Это – пять.
– Большое спасибо. А можно я позвоню?
– Звони. Городской телефон – вот этот.
Олег снял трубку, нажал одиннадцать кнопочек и, дождавшись ответа, заговорил:
– Равшан, это я. Привет. На свободе. Хотел бы встретиться. Хорошо. Во сколько? Успею. Договорились.
– Равшан Хамракулов? – полюбопытствовал следователь, когда Олег встал свободным человеком со стула, на который сел узником, и взял пропуск.
– Он самый.
– Ты хорошо его знаешь?
– Нет, недостаточно хорошо, чтобы вы меня могли попросить о чём-то, и недостаточно плохо, чтобы вы могли меня о чём-то предостеречь.
– А Ингу Лопухину ты знаешь?
– Ингу я знаю, причём с такой стороны, с которой её никто до меня не знал. Ещё подробнее надо?
– Даже здесь ты не можешь не пускать пыль в глаза, – улыбнулся следователь.
– Я делал бы это даже на эшафоте.
Следователь кивнул и протянул руку. Олег, волнуясь, пожал её. Он всегда волновался, когда прощался с кем-то навеки. Неважно, с кем. Но, выйдя из кабинета, он ощутил подъём настроения, и ничто уже не могло испортить его – ни длинные, мрачные коридоры, по которым шныряли люди в погонах, ни толстомордый дежурный на проходной, изучавший пропуск почти минуту, ни дождь на улице. Свежий ветер качнул Олега, как стакан водки, капли дождя скользнули по его впалым щекам, как пальцы любимой женщины. Лица большей части прохожих, шагающих под зонтами, были сосредоточены и угрюмы. А он, Олег, улыбался. Никогда прежде он, ценивший свободу больше всего на свете, не ощущал её так реально и не сливался с нею в таком экстазе. Машины еле ползли по Новослободской. Олег шагал вровень с ними, опережая всех остальных пешеходов, старательно обходивших лужи. Взглянув на уличные часы, он заторопился ещё сильнее. Они показывали двенадцать пятьдесят пять. До встречи на Киевской оставалось чуть более двух часов, и надо было ещё успеть заскочить домой. Расталкивая медлительных пассажиров, Олег бегом спустился в метро, ровно через сорок минут вышел из него на станции «Профсоюзная» и ещё через пять минут ворвался в свою квартиру.