Шелк

Линн отправилась в Хумлегорден погулять с Мари. Она не стала брать коляску, посадила малышку себе на грудь в переноску личиком вперед и по пути тихонько рассказывала ей, что видит:

— Смотри, тетя ведет за руку девочку, скоро и моя девочка будет ходить так же… Это дерево… травка… Мари хочет походить по травке?

Она расстелила в тени дерева коврик, чтобы малышка могла посидеть, немного поводила ее, держа за ручки, покормила, поменяла подгузник… Посаженная обратно в рюкзачок Мари заснула, прижавшись к груди Линн и сладко посапывая. Какое же это счастье — вот так прижимать к себе дочку.

Ей собственная мать отдала Линн свекрови, едва родив, у Элизабет были другие интересы, а их брак с отцом Линн трещал по всем швам и без того. Возможно, воспитывай они дочь сами, все еще могло наладиться, но обоим было некогда, бабушка заменила Линн мать. Элизабет и сейчас некогда.

Вспомнив о своей матери, Линн подумала о Петре. Интересно, в каком возрасте ее отдали сначала Торстейнам, а потом Флинтам? Едва ли Жаклин вообще видела дочь. Петра имела право сетовать на судьбу, но почему на них с Ларсом? Чем Ларс провинился перед Петрой, тем, что оказался более везучим или живучим? Он тоже с малых лет рос без родителей.

И все же с Петрой нужно поговорить по-хорошему, и дело не в том, что она намерена раскрыть тайны своей матери, а просто поговорить, потому что у нее явно ранена душа. Только как, она же как дикобраз — со всех сторон одни иголки, не погладишь. Линн была готова позвать Петру пожить вместе в замке, чтобы Ларс рассказал все, что помнит о деде, Жаклин и прочем.

Только как это организовать, чтобы не получилось хуже?

Помучившись некоторое время, Линн перезвонила Петре:

— Петра, это не телефонный разговор, нам нужно встретиться.

— Мне больше нечего добавить, я вообще жалею, что сказала тебе заранее, нужно было просто все делать через адвоката.

— Послушай, я не против отдать тебе все, что только могу получить после смерти твоей матери… смерти Жаклин, — поспешила исправиться Линн, мало ли как Петра относится к Жаклин.

— И что?

Девушка никак не отреагировала на слово «матери», ей все равно.

— Хочешь, я заранее перепишу на тебя все, даже налоги заплачу сама?

— А чего это ты такая добрая?

— Я не претендую ни на деньги, ни на часть замка, принадлежавшие Жаклин. Совсем не претендую. Я просто не хочу, чтобы ты вытаскивала на свет историю болезни и смерти Жаклин.

— Подозреваешь, что ее убили?

— Глупости! — буквально заорала Линн, забыв, что Мари спит, а вокруг нее в Хумлегордоне люди. Спохватившись, прикрыла рот рукой, заговорила тише. — Петра, я, правда, не держусь за деньги, своих хватает. И готова отдать тебе все. Ни Ларса, ни Свена не было на острове, именно потому Жаклин сумела выйти на солнце раздетой. Они бы не допустили этого.

— Я не хочу обсуждать это. Мне все равно. Свен тоже мне папаша, за столько лет даже не вспомнил обо мне!

— Ты не права, он не только помнил, но и все время старался как-то помочь. Расспроси Андреаса Флинта. Он не все знает, но многое. Но ты была пристроена, а Жаклин требовалась неусыпная забота.

— Я пристроена?! А ты знаешь, каково это — знать, что ты подкидыш?! Что тебя воспитывают не мать с отцом?

— Знаю! — вдруг твердо заявила Линн.

— Знаешь? — Голос Петры звучал уже растерянно.

— Да, моя мамочка тоже не интересовалась и не интересуется мной, хотя вполне здорова. А отец всегда где-то далеко, то гастроли, то работа фоторепортера… Сейчас вот в России, у него даже семья там. И дочь мою мама видела всего один раз, а папа и того не видел.

— А с кем ты жила?

— С бабушкой и дедушкой. Потом только с бабушкой.

— А я вообще с чужими людьми! Чужими, понимаешь?!

— Флинты к тебе плохо относились?

— Флинты? Нет, хорошо, но им не до меня было, собой заняты, работой, сексом…

И тут Линн сделала ошибку, она снова попыталась договориться с Петрой:

— Но Ларс-то не виноват в наших с тобой бедах, Петра. За что его наказывать всеобщим обсуждением Жаклин? Знаешь, когда Карин выложила свою историю в Сети, я испытала столько неприятных минут, звонили все подряд, интересовались не твоим показом, а Ларсом и его любовницей. Зачем вытаскивать историю Жаклин? Это и тебе навредит. Лишнее любопытство недоброжелателей…

Она не успела договорить. Услышав ключевое имя Ларс, Петра словно съехала с катушек.

— Ларс! Ларс! Ларс! А еще ты! А обо мне кто подумает?!

— Петра, что ты? Я о тебе думаю. Я откажусь от наследства в твою пользу, ты будешь совладелицей замка, хочешь — живи там, мы туда даже не ездим. Хочешь — вози друзей…

— Друзей? У меня нет друзей, ты же знаешь. Есть только приятельницы, которым я безразлична. Ты у меня отобрала все, ты!

— Я?

— Да, ты!

Петра просто отключила телефон, продолжая рыдать сама с собой:

— И Бритт отобрала… И Ларса отобрала… и наследство!

Увидев новый вызов Линн, Петра выключила мобильник совсем.

Линн на другом конце несостоявшейся связи вздохнула: разговора не получилось, а ведь был момент, когда Петра почти раскрылась. Будь Бритт в Стокгольме, она сумела бы организовать их встречу, но Бритт далеко в Лос-Анджелесе, и сообщать ей по телефону о проблемах с племянницей Ларса не стоит.

У подруги своих проблем полно. В первый же день Бритт позвонила и сообщила, что Магнус пришелся ко двору.

— Особенно очарована им бабушка!

— Это же хорошо, Бритт.

— Да, они уехали кататься.

— Куда? — Линн услышала в голосе подруги что-то, что насторожило.

— По пустыне на мотоциклах.

— Кто уехал?

— Бабушка с Магнусом.

— Бабушка на мотоцикле?

— Да, а меня не взяли!

Линн поняла, что подругу обидело именно то, что ее оставили. Видно, Магнус катает бабушку на мотоцикле, а Бритт скучает дома.

В остальном все оказалось прекрасно, швед американцам понравился. Все решили, что именно такой Бритт и нужен, ее отец уже почти готов сделать Магнуса продолжателем своего дела, мама Бритт поверила в то, что дочь будет с ним счастлива, а многочисленные незамужние родственницы твердо решили отправиться в романтическое путешествие в далекую Швецию, если там полно таких парней, как Магнус.