Шепчущий череп

– Они встречались в этой комнате. Группа мужчин. Они курили и разговаривали о своих опытах. Это все, что я пока знаю, но могу узнать больше. Помолчите. Я попытаюсь.

Я отошла к дальней стене, подальше от железного стола. Здесь был камин с забитой птичьими гнездами, мусором, обломками дерева и штукатурки решеткой. Мне показалось, что камин был центром этой комнаты, тем местом, у которого Бикерстаф и его гости стояли, курили и обсуждали то, что лежало у них на столе. Следы прошлого у камина должны ощущаться сильнее, чем где-либо еще.

Я приложила пальцы к стене, она была холодной, влажной, даже маслянистой на ощупь. Закрыла глаза, отключилась от внешнего мира, прислушалась…

Из прошлого начали пробиваться звуки, я пыталась ухватить их, но они вновь угасли.

Странным образом работает это экстрасенсорное эхо. Оно то усиливается, то слабеет, затем вновь становится громче – пульсирует, словно скрытое где-то в глубине дома сердце. Это делает Осязание не слишком надежным Даром. Ты можешь пять раз ощупывать какую-то точку и ничего не услышать. А на шестой раз тебя буквально валит с ног мощная волна парапсихологического следа. Я вела рукой по стенам, ощупывала камин, замурованное окно. Результат нулевой, если не считать испачканных пальцев.

Время шло. Я слышала, как переминается с ноги на ногу Локвуд, как почесывается Джордж (лучше не думать, в каких местах). В остальном они вели себя очень тихо, к чему-чему, а к этому я их приучила.

Я уже собиралась вытащить из кармана пачку специальных влажных салфеток «Агент» («идеально подходят для удаления сажи, могильной земли и пятен эктоплазмы», как сказано в рекламе), но задержалась, чтобы провести пальцами еще и возле двери. Возникло ощущение чего-то легкого, неуловимого, проскользнувшего у меня сквозь пальцы. От неожиданности я отдернула руку, затем вновь – вполне осознанно – приложила ладонь к холодной шершавой штукатурке.

И тут словно кто-то включил радиоприемник – я услышала голоса. Я повернулась лицом в комнату, закрыла глаза, настроилась, и в моей голове замелькали образы и звуки.

Группа мужчин стояла возле стола для вскрытий. Нестройный гул голосов, смех, запах крепкого табака. На столе что-то лежало. Выделился один голос – громкий, уверенный, он перекрывал собой все остальные. Гул голосов стих, зазвенели стеклянные бокалы. Эхо стало слабее.

Затем вновь усилилось. На этот раз я услышала насвистывание – так может насвистывать человек, поглощенный увлекательной работой. Человек что-то пилил, я слышала скрежет стального лезвия.

Затем тишина… Потом я ощутила, что в комнате появился кто-то кроме нас. Почувствовала его присутствие по обдавшей меня волне ни с чем не сравнимого призрачного холода, по охватившему меня страху, от которого застучали зубы. И появился ужасный звук, который я уже слышала раньше, – гудение крылышек полчища мух.

В темноте мне послышался голос:

– Дайте Уилберфорсу. Он сгорает от нетерпения.

Насвистывание и скрежет пилы резко оборвались, но гудение мух стало еще громче, меня окутал холод – все было точно так же, как три ночи назад, когда я стояла возле могилы Бикерстафа. Мои губы болезненно скривились. Затем мне в уши ударил крик, вырвавшийся одновременно из многих глоток:

– Верните нам наши кости!

Я отдернула руку от стены. Потусторонний холод отпустил меня, медленно отступая, словно утекающая в раковину вода. Я снова оказалась в пустой теплой комнате.

Локвуд и Джордж наблюдали за мной, стоя возле стола.

Я вытащила из рюкзака термос, жадно глотнула из него горячего чаю и только после этого рассказала о том, что мне довелось услышать.

– Жужжание мух, – сказала я наконец. – Невыносимый холод… Все было точно так же, как на кладбище. И то и другое, как я полагаю, связано с костяным стеклом. Уверена, что Бикерстаф именно здесь его и создал.

– Но что именно он создал, вот вопрос, – сказал Локвуд, постукивая пальцами по столу. – Что можно увидеть, заглянув в это костяное стекло?

– Не знаю. Но этот идиот создал что-то ужасное.

– А этот голос, который ты слышала, – спросил Джордж, – это был голос Бикерстафа, как ты думаешь?

– Возможно. Но на самом деле мне он показался больше похожим на…

Когда человек так резко не договаривает фразу, это не сулит ничего хорошего. Это предвещает дурные новости. Это означает, что нечто случилось или вот-вот произойдет и мы должны замолчать или умрем.

– Вы слышали? – спросила я.

За полуоткрытой дверью раздавался негромкий шум – кто-то или что-то медленно, прихрамывая, приближался по коридору.

– Убавьте свет, – прошептал Локвуд.

Джордж повернул регулятор фонаря, в комнате стало темнее. Света осталось достаточно, чтобы что-то видеть, но при этом он не мешал включить наши экстрасенсорные чувства на полную мощность. Не говоря ни слова, мы развернулись и перестроились согласно плану «Д»: я встала справа от двери, прижавшись к стене. Джордж встал слева от двери, чуть дальше от нее, чтобы иметь возможность для маневра, если потусторонняя сила рывком ворвется внутрь. Локвуд занял позицию прямо перед дверью, готовый первым принять удар. Я вытерла о легинсы неожиданно вспотевшую ладонь. Это самая неприятная ситуация – ждать появления Гостя. Ты знаешь, что он приближается, но еще не видишь его, и тебя невольно охватывает ужас. В эти секунды твое парализованное страхом сознание от отчаяния начинает выкидывать разные фокусы. Чтобы отвлечься, я провела рукой по рабочему поясу, пересчитывая припасы, вспоминая, что где лежит, проверяя, все ли готово к бою.

Негромкий шум приближался. За дверью показался слабый призрачный свет. В нем появилась темная тень.

Локвуд отвел руку назад – блеснул металл. Я тоже подняла рапиру на изготовку.

19

Невидимая сила распахнула дверь, она с грохотом отлетела в сторону и сильно ударила Джорджа по лицу. Шипение, треск – и в комнату впрыгнула темная фигура. Локвуд качнулся вперед, взмахнул рапирой. Раздался сдавленный тревожный вскрик.

На мгновение все замерли, Локвуд словно застыл на месте. Моя рапира тоже повисла в воздухе, не завершив дугу. Мои мышцы расслабились, как только я услышала звон разбившегося контейнера и почувствовала знакомый запах соли и железа.

Я схватила фонарь, включила его и увидела, что рапира Локвуда замерла в сантиметрах от горла Квилла Киппса. Одна нога Киппса была приподнята, он отклонился назад, выпучив глаза, грудь его ходила ходуном. Кончик рапиры Киппса трепетал в воздухе в опасной близости от живота Локвуда.

А в дверном проеме сгрудились Кэт Годвин с зажженным фонарем в руке и Нед Шоу с еще одной соляной бомбой наготове. Из подмышки Неда выглядывал маленький Бобби Вернон. Все они смотрели на нас с разочарованием, к которому примешивался страх.

Было тихо, слышно было лишь, как за дверью ругается себе под нос Джордж.

Затем Локвуд и Киппс одновременно отступили на шаг назад и недовольно поморщились.

– Что вы здесь делаете? – хрипло спросил Киппс.

– Тот же вопрос я могу задать тебе, Киппс.

– Это не твое дело.

– Нет, это как раз мое дело, – сказал Локвуд, раздраженно приглаживая волосы. – Ты на меня напал. В опасные игры играешь, Киппс. Еще немного, и я проткнул бы тебе горло рапирой.

– Я? Мы думали, что ты Гость. Если бы не моя прекрасная реакция, я выпустил бы тебе кишки.