Шепчущий во тьме
Шрифт:
Все это мне давно было известно из книг и устных преданий, собранных мною в Нью-Гемпшире; вот почему, когда после наводнения появились все эти нелепые слухи, я легко догадался, на какой благодатной почве они возникли, и поспешил разъяснить это моим друзьям. Забавно, что несколько особенно задиристых спорщиков продолжали настаивать, будто во всех этих нелепых сообщениях содержится изрядная доля истины. Эти упрямцы указывали на то, что все древние предания объединяет сходство общей канвы событий и деталей и что было бы крайне глупо безапелляционно судить о таинственных обитателях малоизученной вермонтской глухомани. Я заверял их, что все мифы повторяют хорошо известную, общую для всего человечества сюжетную структуру, что они возникли на ранних стадиях творческой деятельности человека и отражают одинаковые заблуждения, – но это не рассеяло их сомнений.
Было бесполезно доказывать таким оппонентам, что в сущности вермонтские мифы мало чем отличаются от универсальных легенд о персонификации
И чем усерднее я обличал теории моих друзей, тем с большим упорством они настаивали на их истинности, добавляя, что даже без свидетельств древних мифов недавние сообщения слишком недвусмысленны, подробны и объективны, чтобы от них можно было просто отмахнуться. Два-три самых отъявленных фанатика договорились до того, что сослались на древние индейские сказания, указывающие на внеземное происхождение таинственных тварей, и цитировали экстравагантные труды Чарльза Форта, уверявшего, будто посланцы иных миров из глубин космоса частенько посещали нашу Землю в прошлом. Большинство же моих противников, однако, были всего лишь романтиками, упрямо пытавшимися пересадить на реальную почву фантастические вымыслы о таинственных «маленьких человечках», которые популяризовал блистательный маэстро сверхъестественного ужаса Артур Мейчен.
Естественно, наши острые дебаты в конце концов дошли до прессы и были опубликованы в «Аркхем эдвертайзер» в форме переписки спорящих сторон; кое-какие из писем были затем перепечатаны в газетах тех районов Вермонта, где и возникли фантастические россказни в связи с недавним наводнением. «Ратлэнд геральд» посвятила половину полосы выдержкам из писем с обеих сторон, в то время как «Братлборо реформер» полностью перепечатал мой обширный историко-мифологический обзор, снабдив публикацию глубокомысленным комментарием своего обозревателя, пишущего под псевдонимом Пендрифтер, – тот всячески поддержал и одобрил мои скептические выводы. К весне 1928 года я стал в Вермонте чуть ли не местной знаменитостью, хотя никогда не посещал этот штат. Вот тогда-то я и начал получать от Генри Айкли письма с опровержениями моих взглядов. Эти письма произвели на меня глубокое впечатление и вынудили в первый – и последний – раз в жизни посетить этот удивительный край молчаливых зеленых гор и говорливых лесных ручьев.
Многое из моих сведений о Генри Уэнтворте Айкли было почерпнуто уже после моего посещения его уединенной фермы из переписки с его соседями и его единственным сыном, проживающим в Калифорнии. Генри Айкли был, как я выяснил, последним представителем старинного местного клана почтенных юристов, администраторов и земледельцев, однако именно на нем древний род резко уклонился от практических занятий в сторону чистой науки, и он многие годы уделил математике, астрономии, биологии, антропологии и фольклористике в Вермонтском университете. До той поры я никогда не слышал его имя, и он не слишком щедро делился автобиографическими подробностями в письмах, но из них мне сразу стало ясно, что это человек большого ума и эрудиции, с сильным характером, давно уже живущий затворником и посему мало искушенный в обычных житейских делах.
Несмотря на всю фантастичность высказанных Айкли идей, я с самого начала отнесся к нему куда более серьезно, чем к кому-либо из иных своих оппонентов. Во-первых, он, похоже, и впрямь сталкивался с конкретными явлениями – зримыми и осязаемыми, – о которых говорил; а во-вторых, его отличало подкупающее стремление облекать свои умозаключения в форму предположений и гипотез, как и подобает истинному ученому мужу. Он не старался убедить меня в чем-то, неизменно основывался в своих выводах исключительно на базе того, что считал неопровержимым свидетельством. Разумеется, первым моим порывом было объявить его гипотезы ложными, но при всем том я не мог не испытывать уважения к его интеллектуальным заблуждениям. И я никогда не был склонен, в отличие от его знакомых, объяснять взгляды Айкли, равно как и его безотчетный страх перед лесистыми горами вокруг его фермы, безумием. Я понял, сколь неординарен был этот мужчина, и сознавал, что факты, излагаемые им, порождены весьма странными и требующими изучения обстоятельствами, пусть даже и не связанными с теми фантастическими причинами, на которые он ссылался. Позднее я получил от него определенные вещественные
доказательства, переведшие всё на совершенно иную – весьма странную! – почву.Я не могу придумать ничего лучше, нежели полностью привести здесь длинное письмо, в котором Айкли поведал кое-что о своей жизни и которое сыграло поворотную роль в моих взглядах. Я более не располагаю этим посланием, но в моей памяти запечатлелось буквально каждое его слово; и я вновь хочу подтвердить, что не сомневаюсь в душевном здоровье автора. Вот это письмо. Дошедший до меня текст, замечу, был написан несколько старомодными затейливыми каракулями, выведенными рукой ученого отшельника, ведущего тихую уединенную жизнь и почти не поддерживающего связей с внешним миром.
п/я № 2
д. Тауншенд, округ Уиндем, Вермонт.
5 мая 1928 года
Альберту Н. Уилмарту, эск.,
на Солтонстолл-ст., 118,
в г. Аркхем, штат Массачусетс
Уважаемый сэр,
Я с большим интересом прочитал в «Братлборо реформер» (от 23 апреля 1928 г.) перепечатку Вашего письма касательно недавних сообщений о странных телах, замеченных в наших реках во время наводнения прошлой осенью, и о любопытных народных преданиях, с которыми они столь детально совпадают. Легко понять, почему у Вас – человека, никогда не бывавшего в наших краях, – возникла подобная точка зрения и по какой причине мистер Пендрифтер с Вами согласился. Такого же мнения обыкновенно придерживаются образованные люди как в самом Вермонте, так и за его границами; такова была и моя собственная позиция в юности (сейчас мне 57 лет), задолго до того, как научные изыскания общего характера и изучение книги Элайджи Давенпорта сподвигли меня исследовать некоторые здешние горы, куда никто не осмеливается заходить.
На это меня натолкнули странные древние сказания, которые я слышал от престарелых фермеров, не отличавшихся ученостью (теперь я убежден, что было бы лучше не браться за эти изыскания вовсе). Должен сказать, со всем должным смирением, что антропология и фольклор не чужды моим интересам. Я много занимался этими предметами в колледже и хорошо знаком с трудами признанных корифеев в данной области – таких, как Тайлор, Лаббок, Фрэзер, Катрефаж, Мюррей, Осборн, Кейт, Буль, Г. Эллиот Смит и др. Мне отнюдь не в новинку, что предания о скрывающихся расах стары как человечество. Я читал перепечатки Ваших писем, а также и тех, кто разделяет вашу точку зрения, в «Ратлэнд геральд» и, пожалуй, понимаю, в чем суть вашего диспута.
Пока же спешу заявить, что Ваши противники, боюсь, скорее более правы, нежели Вы, хотя представляется, что здравый смысл на Вашей стороне. Они даже более правы, нежели сами это осознают, – ибо, разумеется, руководствуются лишь теорией и не могут знать того, что известно мне. Если бы мои познания в данном предмете были столь же ничтожны, как их, я, подобно им, считал бы свои убеждения справедливыми и был бы целиком на Вашей стороне.
Как видите, мне весьма непросто перейти к предмету моего письма – вероятно, потому, что он меня страшит. Дело в том, что я располагаю определенными свидетельствами о жутких лесных тварях, живущих в горах, где никто не осмеливается ходить. Сам я не видел останки тварей, замеченные после наводнения, как о том писали в газетах, но лично встречал подобных существ при обстоятельствах, говорить о коих мне просто страшно. Я видел их следы и в последнее время встречал их в непосредственной близости от моего дома (я живу на старой ферме Айкли, южнее селения Тауншенд, на склоне Темной горы). Несколько раз в лесу я слышал голоса, которые не осмелился бы даже вкратце описать.
Однажды мне довелось слушать их настолько долго, что я даже записал производимые ими звуки при помощи фонографа и диктофона на восковой валик; постараюсь прислать Вам сделанную мной запись. Я воспроизвел ее на аппарате и дал послушать нашим старикам. Так вот, их буквально парализовал страх, когда они узнали голос, очень похожий на тот, о котором в детстве им рассказывали бабушки и даже пытались имитировать (о таком же жужжащем голосе в лесу упоминает Давенпорт). Я знаю, как большинство обывателей относится к человеку, который будто бы «слышал голоса», – но прежде чем делать выводы, просто прослушайте мою запись и поинтересуйтесь у кого-то из сельских стариков, что они об этом думают. Если Вы сможете найти этому другое объяснение – очень хорошо; но за этим стоит нечто неведомое. Ибо, как Вы сами знаете, ex nihilo nihil fit [1] .
1
«Из ничего ничто не происходит» (лат.). Наш эквивалент – «Нет дыма без огня». (Здесь и далее примечания переводчика.)