Шепот лесных сирен

– Ты уверена, что все сделала правильно? – тихо спросила Эйла.

– Уверена, – кивнула Саманта. – Один раз я чуть не потеряла ее, не хочу испытать это снова.

– Илана и Вальдр придут в бешенство, когда узнают, – заметила дриада с легкой улыбкой.

– Вряд ли, – отозвался Майкл. – Из-за Лидии не действовала ваша магия, и мы сейчас живы только благодаря тому, что Сэм удалось ее успокоить. Сомневаюсь, что новая жизнь – большая цена за это.

– Она там? – травница махнула в сторону лавки Джеймса. Майкл кивнул.

В лавке было темно и тихо. На столе одиноко горела свеча, лежали рядом сухие травы и коренья. Со стен тоже свисали пучки трав, наполняя воздух пряным ароматом, на прилавке стояли ступка с пестиком и лежали несколько тряпиц. В каминной печи догорали угли, а возле него на стуле сидела Кэрис, помешивая в деревянной кружке чай.

Услышав шаги, женщина обернулась, вышел из второй комнаты Лукас. За его спиной Саманта заметила Джеймса.

– Как она?

– В себя пока не приходила.

Они неловко замолчали. Сидящая у камина Кэрис смерила их внимательными карими глазами, едва заметно усмехнулась и встала.

– Идите наружу, – велела она. Сэм и Лукас переглянулись. – Идите, идите. От вас здесь сейчас все равно никакого толку. Мы с Джеймсом справимся, – травница открыла было рот, чтобы возразить, но Кэрис махнула рукой. – Как только она очнется, я позову. И даже не вздумай спорить.

Саманта улыбнулась. Ей вдруг вспомнилось, как точно так же ее отчитывал Джеймс: ему она тоже никогда не могла возразить. Мягко потрепав ее по плечу, Кэрис скрылась в другой комнате, а Сэм распахнула входную дверь и вышла наружу.

Они обошли дом и направились вниз с холма. Трава постепенно покрывалась паутинкой росы, воздух холодал, а небеса темнели. Горизонт на западе подернулся дымкой заката, и в ярко-красном солнечном свете парили в вышине птицы.

Спустившись, они свернули в сторону перелеска и оказались недалеко от сада, в котором Джеймс выращивал свои лекарственные травы. Присев на корточки, Лукас коснулся широкого листа подорожника. Саманта вздохнула.

– Ты злишься.

Она не спрашивала, зная, каков будет ответ.

Когда Лидия на ее предложение о новой жизни ответила согласием, Лукас переменился в лице. Он долго и упорно пытался убедить их, что просто забыть все и начать жизнь сначала – не выход, но Сэм считала иначе. Лидия, пока они спорили, молчала, но травница чувствовала, что возможность избавиться от тяготивших ее воспоминаний дала ей надежду, которую Сэм хотела оправдать.

В конце концов, Лукас нехотя сдался. Внимательно слушая его слова, Лидия закрыла глаза и вдруг почувствовала легкое прикосновение его губ к ее лбу, как если бы он вдруг благословил ее в дальнюю дорогу. А после потеряла сознание. Саманта осторожно подхватила ее, и вместе с Лукасом они перенесли девушку к Джеймсу.

Лишь позже они оба поняли, что бойня окончательно прекратилась, когда Лидия согласилась на предложение Сэм.

Отряхнув от земли руки, Лукас поднялся. Зеленые глаза смерили девушку пристальным взглядом, он вздохнул.

– Нет, не злюсь, – наконец, ответил он. – Просто… я все еще считаю, что должен был быть другой способ.

– Его не было. Лидия права, я принесла ей слишком много боли, хотя сама этого не замечала. Если она не будет ее чувствовать, не вспомнит о ней, ей будет легче.

– Но о ней будешь знать ты, – возразил Лукас. Сэм грустно улыбнулась.

– В этом и смысл. Возможно, так я смогу не повторить своих ошибок – если буду помнить. Это мое наказание. А Лидия… когда она очнется, я расскажу ей все, что произошло. Она должна знать, что мы сделали, но ведь знать и пережить – разные вещи, да?

Можно попробовать начать жизнь с чистого листа, но порой очень трудно изменить свои мысли, чтобы начать поступать иначе. Она попыталась изменить свою жизнь и чуть не разрушила другую. Быть может, теперь счастливыми смогут быть все?..

Поглядев в сторону Леса, Саманта задумчиво закусила губу. Не бывает поступков без последствий. И новую жизнь нельзя начать, не закончив все в старой – иначе она будет преследовать тебя до конца дней, разрушая все, к чему ты прикоснешься. И она чуть не разрушила, причем оба мира, в которых жила.

Спасти или уничтожить?.. А, может, и то, и другое? Уничтожить прошлое, чтобы спасти будущее?

Она не могла понять только одного. Их было двое – Саманта и Лидия. Лес выбрал обеих на страже своей судьбы, и их собственные судьбы переплелись самым причудливым образом. Спасти оба мира они могли только вместе, и уничтожить их – тоже. И все же от нее зависело куда больше, чем от Лидии. Но почему?..

– Ты – часть нашего мира, – неожиданно сказал Лукас, и она вздрогнула. – Ты ведь об этом думаешь, о предчувствии?

– Я не могу понять… Когда я пересказала пророчество Кэрис, она сказала, что вместо меня это может быть кто угодно. И нас действительно оказалось двое – я и Лидия. Но почему в итоге именно от меня все зависело? Почему чувства Лидии по отношению ко мне стали ключом, почему ты сказал, что из-за них не действует магия? Ведь она злилась на меня, а не на Лес…

– Потому что ты стала частью Леса, – пояснил Лукас. – Мы приняли тебя к себе. И все, что испытывали к тебе друзья, стало влиять и на Лес тоже. Если бы тебе не удалось ее образумить или ты вдруг поддалась бы на ее обвинения, мы перебили бы друг друга.

– Выходит, все зависело только от наших отношений… – подвела итог Саманта. – И если бы я была внимательнее, ничего из этого не случилось бы… Был бы жив Алек и Эрван и бог знает, кто еще…

– Мы не можем знать, что было бы. Но, думаю, вряд ли эта история сложилась бы иначе. Ты и Лидия, вы слишком разные. Она – олицетворение доверия, которое Хайвертон никогда не испытывал к Лесу. Ты же – воплощение самого Леса. И пока Лес не заслужит это доверие, наша война будет продолжаться. Возможно, самое трудное мы уже сделали. – Сэм нахмурилась. – Первый шаг.

Она улыбнулась, еще раз бросила взгляд на Лес и выпрямилась. Все так, как должно было быть. Все правильно. Она взглянула на Лукаса. На его руках тонкими полосами виднелись в угасающем свете длинные царапины. В темных волосах запутались мелкие листья, как если бы он пробирался сквозь ветви или несколько раз падал. Черная рубаха была порвана в нескольких местах, а тонкая косичка вдоль виска растрепалась, обнажив сокрытый под ней шрам. Он вдруг сделал к ней шаг, подойдя совсем близко, отчего свежий хвойный запах стал в стократ сильнее. В груди сердце болезненно сжалось, забилось с новой силой, грозя разбиться от волнения.