Шепот в ночи

Элинор перевела холодный и презрительный взгляд на Сибиллин, которая без всякого смущения близко прижималась к Дэйру, явно ею не интересующемуся. Он хмурился, – очевидно, был погружен в мрачные размышления. Элинор была рада, что ее сын не обращал внимания на наглую женщину.

– Выросла? Или умерла? – Томас ехидно усмехнулся. Но в душе он чувствовал себя обиженным оттого, что она так легко нанесла ему удар в ответ на его попытку вернуть их прежнюю дружбу.

Резкий ответ Томаса тут же привлек внимание Элинор.

– Как видите, я жива. – Ее лицо не выражало никаких эмоций. Оно казалось слишком красивым для ее лет.

– Тело живуче и не знает, когда уходит душа. – При свете огня было заметно, что его хмурый взгляд полон разочарования, а не упрека.

Элинор холодно отвернулась от человека, которого она так хорошо помнила молодым и порывистым. Они были приблизительно одного возраста. Первые узы дружбы начали их связывать, когда он, только что произведенный в рыцари, приехал из Уайта в графство Маршала.

– Вы можете смотреть в сторону. Но вы не можете не слушать то, что я вам говорю, если только не устроите сцену. А вы настолько связаны условностями, что никогда не допустите этого. – Она была холодной, бессердечной статуей с совершенными манерами. Эта мысль причиняла ему боль. Слишком много лет в его памяти жил образ мягкой, подвижной женщины, которую он не мог забыть, отказаться от нее. Разочарование и душевные страдания, испытываемые им в эту минуту, казались ничтожными по сравнению с мучительной ношей, которую она заставила его нести на протяжении всей жизни.

– Я хотел бы узнать, почему вы позволили, чтобы о вашем сыне говорили такие ужасные вещи.

Элинор как будто превратилась в камень. Благодаря многолетней практике ей удалось скрыть боль, которую вызвали эти слова в ее сердце. В то время как он осыпал ее упреками, Элинор неотрывно смотрела в сторону, снова и снова успокаивала себя повторением хорошо заученного урока, что все пройдет: и боль, и гнев, и даже жизнь.

– Ведь вы могли бы использовать свое влияние в замке, чтобы унять темные слухи. – Томасу казалось, что Элинор онемела, настолько она была неподвижна. Ее спина была прямой и одеревенелой, как меч. Это отсутствие какой-либо человеческой реакции вызвало в нем еще большее раздражение.

– Черт возьми! Вы могли бы сделать намного больше! – Он не будет извиняться за слова, никогда не произносимые в присутствии женщины. Без сомнения, она заслужила это. Элинор должна понять, как он разгневан и разочарован ее холодностью. – Вы могли бы им сказать, что ваш сын – человек из плоти и крови, рожденный смертными родителями, что он не больше похож на дьявола, чем они сами.

Элинор встала и, не оборачиваясь на своего мучителя, покинула зал, по пути сдержанно улыбнувшись Элис.

В то время как Томас и Дэйр сопровождали леди к почетному помосту в зале, Уолтер отказался ужинать, объяснив это плохо проведенной ночью и необходимостью отдохнуть. Но он не пошел в свои покои, а ждал в нише на верхней площадке лестницы, когда самодовольная Тэсс будет спускаться в зал, чтобы присоединиться к своим господам.

– Тэсс! – Уолтер окликнул ее очень тихо, но от неожиданности его жертва замерла на месте.

Тэсс повернулась и подозрительно вглядывалась во мрак ниши, ожидая, что говоривший объяснит, зачем он остановил ее.

– Я слышал сегодня днем, как ты ломала комедию в коридоре. Мы преследуем одну цель. Я пришел, чтобы сделать тебе деловое предложение. Если ты поможешь мне, я помогу тебе.

Тэсс отступила назад. Блеск его глаз, едва различимых во мраке, был еще более зловещим, чем нашептываемые рассказы о порочных деяниях Дьявола. Она кинула на него презрительный взгляд и, отвергая его предложение, двинулась дальше, мимо ниши. Он схватил ее за руку с такой силой, какой, она думала, он не мог обладать.

– Иди сюда, Тэсс. – Уолтер ждал слишком долго. У него уже не осталось терпения, чтобы вести переговоры с этой женщиной. – Ты хочешь наказать графа и заставить леди Элис уехать из Уайта. Я преследую ту же цель. Стоит нам объединить наши усилия, и мы добьемся этого намного быстрее.

Тэсс начала беспокоиться и решила использовать свое самое эффективное оружие против мужчин. Она усмехнулась над тем, как он вытянул руку, и презрительно сказала, понизив голос:

– Все, что мне нужно, я сделаю сама. Очевидно, вы ищите моей помощи только потому, что вы ни на что сами не способны.

Увидев, с каким пренебрежением с ним разговаривает Тэсс, Уолтер не сдержал свой злой нрав. Мгновенно он поднял левую руку, в которой был зажат длинный тонкий металлический прут, используемый обычно в дверной щеколде, и с силой ударил ее по голове. От удара она отлетела к противоположной стене и, вскрикнув, схватилась за окровавленную щеку.

– Я доказал, что могу «помочь» нашему делу. Теперь у тебя есть настоящая рана, нанесенная тебе графом. Скажи Элис, что это Дьявол ударил тебя, и увидишь, мы приблизимся к нашей цели.

Тэсс съежилась от страха у стены, но все же смогла подняться на ноги. Она начала понемногу отступать, хотя ее нежеланный союзник и продолжал угрожать ей.

– Делай, как я сказал, иначе тебя постигнет участь деревенского кожевника или Леонарда. Попробуй только выдать меня или не выполнить мое приказание, и тебя ждет смерть. Таким будет твое вознаграждение.

Широко раскрыв глаза от ужаса, Тэсс безмолвно пообещала сделать все, чего требовал Уолтер, и торопливо ушла к себе.

Глава двенадцатая

– Джеймс, покажи Халберту, как кидать кинжал прямо в цель. – Просьба Дэйра сопровождалась улыбкой, согревшей обоих мальчиков и вознаградившей их за утомительный труд. Это умение легко давалось Джеймсу, а Халберт, хотя и долго упражнялся, никак не мог попасть в цель. Снова и снова посылал он свой кинжал в сторону от отметки. Мишень была прикреплена к деревянной конюшне, построенной напротив каменной стены.

Джеймс ухмыльнулся и посмотрел на графа. На его лице выделялись яркие рубцы и заплывший глаз. Мальчик устал выполнять одно и то же задание, но одобрение графа стоило того, так же как и все еще пульсирующие раны, полученные в драке из-за графа, были знаком мужества.