Шепот в ночи
Шрифт:
– Моя мать, – звонко сказал Джеймс, покраснев от неожиданной похвалы.
Дэйр говорил в своей обычной бесстрастной манере, и мальчик не заметил, что он действительно удивлен. Необычно то, что парень таких лет может уже читать и писать, но еще более странно, что его этому научила женщина.
– Моя бабушка, леди Несса из замка Паррант, должна была стать монахиней. Она научила мою мать, а моя мать научила меня. – Джеймс осмелел от одобрения, выраженного ему графом.
– Тогда ты сможешь очень помочь мне. А юный Халберт еще больше оценит твою помощь, по крайней мере, в будущем. Ты можешь научить его тому, чему твоя мать научила тебя.
Халберт поднял голову с плеча Дэйра, на котором он плакал, не стыдясь своих слез,
– Ты будешь учить меня? – Не мигая, он ждал его согласия. – Хотя я не такой способный, как ты, клянусь, что буду упражняться и упражняться до тех пор, пока у меня не получится.
Джеймс еще больше покраснел, но гордость придала ему уверенности в себе.
– Ты такой же способный, как я, Халберт. Просто я начал учиться уже давно. Если хочешь, я поделюсь с тобой своими знаниями, хотя, когда ты научишься тому, что умею я, нам придется искать другого учителя.
Дэйр опустил Халберта на землю и смотрел, как мальчики взяли кинжалы, чтобы возобновить тренировку. Они тут же стали обсуждать, где достать подходящие куски угля, чтобы писать на старых деревянных досках. Да, если бы все остальные проблемы решались так же легко!
Возможно ли это? Хотя бы одна, самая важная для Дэйра. Если эти мальчики так быстро поняли, как обвинительные письма были подписаны человеком, не умеющим писать, то Элис должна была понять намного больше.
– Кто ударил тебя? – В темноте Тэсс попыталась ускользнуть по пустой лестнице, но Элис быстро сделала шаг в сторону, чтобы не дать ей пройти. – Тэсс, откуда у тебя этот ужасный рубец?
Служанка схватилась за щеку рукой, скрывая явно заметную красную отметину. Слезы, в этот раз настоящие, капали из-под прикрытых ресниц. Щека все еще болела, и это напоминало ей о том, что маленький злобный человек способен причинить ей еще большее зло, если она не сделает, как он сказал.
– Оставьте меня, госпожа! Пощадите меня, прошу вас! Пощадите! – Глаза Тэсс, полные ужаса, были самым убедительным доказательством, которое она могла предложить Элис. Но Элис не хотела, чтобы женщина страдала в одиночестве.
– Пощадить тебя? Тебе нечего бояться меня. Я тебе помогу. Пойдем, я сделаю холодный компресс. Он снимет припухлость. – Элис провела Тэсс к себе в спальню, из которой только что ушла и где они разговаривали прошлым вечером. За последние несколько дней Элис многому научилась у Клевы. По крайней мере, она могла обрабатывать раны и с радостью предложила свою помощь тому, кто нуждался в ней.
Элис опустила кусок материи в холодную воду. Интересно, не войдет ли забота о Тэсс у нее в привычку? Мягко отстранив широкую ладонь от лица, Элис вытерла ей слезы и прижала холодную тряпку к покрасневшей щеке.
– Теперь скажи, кто причинил тебе такое зло? – спросила она спокойно, поставив маленький керамический кувшин с мазью рядом с уже приготовленными свечами.
– Не говорите ему, что я сказала вам. – В голосе Тэсс прозвучало отчаяние. – О, госпожа, я прошу вас, не говорите, иначе моя жизнь будет в опасности.
У Элис перехватило дыхание. Несмотря на страх услышать вполне определенный ответ, она не могла удержаться от дальнейших вопросов:
– Кому? – Тэсс разразилась новыми рыданиями. – И какая опасность?
– Я пыталась противиться ему, я пыталась. – Тэсс сжала тряпку и прикрыла ею искаженное лицо. – Это правда, но он сильнее меня. Я не могла противиться ему.
Хотя она говорила туманно, Элис поняла ужасный смысл слов слишком хорошо. Она могла поверить и поверила в то, что Тэсс побывала в постели у Дэйра, но она никогда не поверит, что он ударил женщину или кого-нибудь еще.
Элис снова отвела руки Тэсс от лица и начала мазать шрам мазью, которую Клева дала ей для лечения ее собственных синяков после похищения. При всем
том, что Тэсс обычно притворялась и играла свои роли, эта рана была слишком реальна, как и ее страх. Кто-то ударил ее, кто-то напугал. Не Дэйр, но тогда кто? Ответ не был важен для нее. Главное – не допустить, чтобы эту отвратительную историю связали с именем Дэйра. Злые слухи не должны были достичь своей цели. Для этого ей нужно притвориться, что она поверила каждому слову Тэсс.– Дьявол продолжает творить зло. – Желтовато-коричневые глаза с удивлением уставились на Элис, съежившуюся, как будто нападение было совершено на нее. Тэсс приняла ее ответ, как знак того, что она безоговорочно поверила в ее беды, но в то же время чувство удовлетворения смешалось с неожиданно возникшим чувством стыда. Эта леди Элис по-прежнему мягко относилась к ней, хотя она заставила страдать ее, женщину, которая вызвала восхищение у Арлена.
Эти мысли вызвали у Тэсс новый приступ слез. Как она расскажет ему об этих неприятностях, если он когда-нибудь вернется? Она всегда насмехалась над ним, и, наверное, ее беды и поступки не будут волновать его. Текущие по ее щекам слезы смыли целебную мазь, так аккуратно нанесенную на ее лицо. Элис терпеливо повторила процедуру. Тэсс уже не чувствовала прежней решимости. Но в следующее же мгновение она поняла, что нужно делать выбор: или она признается во всем и вызовет этим гаев Уолтера, или немедленно возобновит атаку. Чувство самосохранения победило.
– Граф Дэйр был очень сердит на меня за то, что я вам сказала. Он так разозлился, что ударил меня и сказал, что если я сделаю это опять, мне будет хуже. – Эти слова напомнили ей об угрозе, которую ее нежеланный «союзник», без сомнения, будет только рад привести в исполнение. Она с упорством продолжала: – Прошу вас, не выдавайте меня ему, иначе я умру.
Впервые юный Халберт смог присоединиться к Джеймсу и другим пажам, чтобы прислуживать за ужином. Все, кто сидел за высоким столом, были погружены в свои проблемы.
Элис опоздала на ужин, но ее это мало заботило. Она почти не притронулась к еде, потонув в беспорядочной череде растущих тревог. Ее мысли вновь и вновь возвращались к опасным слухам, которые, как и раньше, быстро расползались по замку и, казалось, были так же неискоренимы, как сорняки.
Ни Томас, ни Элинор не оправились после своего противостояния. По крайней мере, одного дня, прошедшего после этого разговора, было недостаточно. Они уставились на еду, к которой едва прикоснулись, не желая встречаться взглядом друг с другом. Они были так же заняты своими мыслями, как и Элис. На Сибиллин никто не обращал внимания. Она была раздражена тем, что Дэйр не проявлял к ней интереса, и, отвернувшись от него, открыто кокетничала с несколькими охранниками, глядевшими из-за своих столов на нее.
В течение всего ужина Дэйр пристально смотрел на Элис, молчаливо требуя, чтобы она взглянула на него. Как еще мог он сообщить ей о своем желании поговорить с ней наедине? Без сомнения, он не мог сказать этого вслух. Дэйр был так сосредоточен, что даже не заметил удовлетворенного выражения лица своего врага, уже обратившего внимание на то, что Элис упорно не отвечает на вызов голубых глаз.
Находясь под могущественным вниманием Дэйра, Элис тоже не почувствовала, что Уолтер наблюдает за ней. Рассказ Тэсс вызвал в ней лишь тревогу и страх, что она невольно может укрепить слухи, так обильно очерняющие Дэйра. Она замужем, и если заметят, что она стала жертвой его козней, это только подтвердит сплетни об ужасном обольщении, о котором, как она подозревала, Тэсс будет говорить повсюду. Это еще один повод для богатого воображения слушателей. Элис намеревалась предотвратить опасность, нависшую над Дэйром, и не ответила на его взгляд. Все было напрасно. Ее сердце ей не принадлежало, и она это знала. Этот страх придавал ей силы. Она откажется от искушения, от того блаженства, которое ее ждало в объятиях Дэйра.