Шепот ветра

Габриель вздохнул и вошел за забор птичьего дворика. Амелия закрыла уши руками, но все равно она слышала, как кудахчут куры, когда Габриель бегал за ними. Наконец он схватил одну птицу. Амелия слышала, как курица ужасно кричала, и, не выдержав, девушка повернулась, чтобы остановить Габриеля. Она решила, что Эван на обед вполне удовлетворится яйцами, но было уже слишком поздно. Лезвие топора опустилось, и голова птицы упала на землю. Амелия зажмурилась, но эту кровавую картину она запомнит навсегда.

— Готово, — произнес Габриель. Он вышел из-за забора и похлопал Амелию по плечу. — Все, что вам остается, это ощипать ее и вымыть.

Амелия медленно открыла глаза. Габриель все еще держал обезглавленную курицу за ноги, и Амелия содрогнулась от ужаса. Крылья несчастной птицы все еще трепетали, разбрызгивая кровь, текущую из шеи. Это было самое страшное и отвратительное зрелище, которое она когда-либо видела. Амелия пронзительно вскрикнула и без чувств упала на землю.

Когда она пришла в себя, вокруг нее стояли Эван, дети и Габриель. Бледная Амелия лежала на матрасе у себя в хижине.

— Я же сказал, что с ней все будет нормально, — проворчал Эван и направился к двери с Майло на руках. За ним последовали Сисси и Роза, которая держала за руку Джесси.

— С вами все в порядке? — забеспокоился Габриель.

— Да. А что случилось? — спросила Амелия.

— Ты упала в обморок, — сказала Молли.

— Тебе не нравится кровь? — поинтересовалась Бесс. Она взглянула на Габриеля.

При упоминании о крови, Амелия вспомнила обезглавленную курицу и содрогнулась, ощутив спазмы в желудке.

— Курица висит уже полчаса, поэтому не стоит волноваться насчет крови, — сообщил Габриель. — Однако вам все равно придется ощипать и вымыть ее. Он направился к двери, а затем обернулся. — Если окунуть курицу в кипящую воду, перья выщипать будет намного проще.

В тот вечер Габриель был уже наверху на маяке, когда вдруг услышал, что его кто-то зовет. Солнце уже погрузилось в море, и последние солнечные лучи таяли на небосводе. Габриель отполировал линзы и готовился зажечь свет.

— Кто там? — прокричал он, вглядываясь вниз, туда, где начиналась спираль лестницы.

— Это я, — крикнула в ответ Амелия. Она не могла назвать себя Сарой Джонс, она по-прежнему верила, что произошла какая-то ошибка. Это имя было ей совершенно незнакомо. — Могу я подняться?

Габриель был удивлен. Он сомневался, что они могут проводить время вместе без ведома Эвана.

— Да… но поднимайтесь осторожнее.

Амелия добралась до самого верха и с интересом взглянула на сложное устройство, дающее свет.

— Успешно справились с курицей? — спросил Габриель. Ему было действительно интересно это знать.

Девушка посмотрела на него, и дрожь прошла по ее телу.

— Неужели все так плохо?

— Я больше никогда не захочу видеть курицу, — ответила Амелия. — Я сделала, что вы сказали, и опустила ее в кипящую воду, но выдергивать мокрые, вонючие перья просто омерзительно. — Она снова содрогнулась, все еще чувствуя запах перьев.

— Уверен, что курица была вкусной.

— Не знаю.

— Вы ее тоже сожгли?

— Нет, — девушка взглянула на него, — но и есть ее не стала.

— Почему же? — Габриель нахмурился.

— Я не смогла. — Амелия отвернулась, чтобы посмотреть, как луч света скользит над водой. Это было очень красиво. — Какой восхитительный вид, — обрадовалась она, устремив взгляд к горизонту, где увядало оранжевое зарево заката.

— Да, действительно, — согласился Габриель. — Этот вид никогда не надоедает мне.

— Я хотела поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, — продолжала Амелия, посмотрев в ту сторону, где примерно затонула «Антилопа».

— Не нужно, — ответил Габриель. — Это моя работа присматривать за этой частью света.

— Как часто вам приходится рисковать своей жизнью, чтобы спасти людей? — Амелия заметила, что Габриель побрился. Она подумала, что он довольно симпатичный мужчина. Скромные размеры верхней площадки маяка создавали весьма интимную обстановку.

— «Антилопа» — второй корабль, который разбился в этих местах за девять месяцев, что я нахожусь здесь. Когда «Монтебелло» налетел на риф, спасать пришлось восемь человек.

— Почему корабли продолжают разбиваться о рифы, когда здесь стоит маяк и предупреждает их об опасности?

— Тому есть множество причин. Они могут попасть в очень сильный шторм, как «Антилопа». Это может случиться из-за плохой видимости или из-за того, что капитан незнаком с данной местностью или команда не знает о скрытых рифах. Если судно парусное, то в шторм паруса может порвать ветер, двигатели могут отказать или сломаться рули, и тогда волны бросают неуправляемое судно на камни. Маяк действительно спасает жизни, но море бывает очень опасным.

Амелия вдруг поняла, что не в силах вспомнить ни одного человека, с кем была на борту корабля. Ей стало интересно, путешествовала ли она в одиночестве или с кем-нибудь.

— Эван знает, что вы здесь? — спросил Габриель, прервав ее мысли.

— Нет. Он и дети ложатся спать, как только начинает темнеть. Дети просыпаются с восходом солнца, а Эван встает, когда еще темно.

— Вы предпочитаете поспать подольше? — спросил Габриель, вспомнив, что рассказывал ему Эван.

— Конечно. В это время очень холодно, и слишком рано, чтобы вставать. Очевидно, я не привыкла так рано вставать и ложиться после захода солнца.

— Наверняка в тюрьме вы вставали рано.

— Я не помню, чтобы когда-нибудь была в тюрьме. Я просто уверена, что девушка, которая опознала меня, ошиблась. Должно быть, она перепутала меня с кем-то другим. Я просто не знаю, как это доказать. — Она подняла руки, вытянула их перед собой, ладонями вверх. — Посмотрите, в каком состоянии мои руки, — попросила она.

Даже в полумраке наступающей ночи Габриель видел, что ладони девушки покрыты лопнувшими волдырями.

— Разве похоже, что эти руки когда-то выполняли тяжелую работу в тюрьме?