Шереметьево

Я потянул за спусковой крючок, отчаянно борясь с приступом боевого безумия. Да, в трансе я стреляю лучше, но кто потом меня откачивать будет? А нам, если отобьемся, еще как-то свалить отсюда надо.

Если отобьемся…

Моя пуля ударила туда, куда я целился. Крылан словно споткнулся в воздухе, судорожно махнул крыльями…

Это его и погубило.

Внезапно одно крыло не выдержало давления воздуха на плоскость, подломилось возле основания – и оторвалось. Крылан выронил винтовку и, кувыркаясь, полетел вниз. Теперь понятно, как нужно сбивать этих летающих бронированных кукол. Бить в точки над плечами, туда, откуда крылья растут, не прикрытые броней шестого класса защиты…

– Это тебе за князя, – прошептал я.

– Круто! – вскрикнул Рудик.

– Ничего особенного, – бросил я, подводя угольник прицельной сетки к следующей крылатой фигуре. – Закон снайпера в работе.

– Что за закон? – осведомился спир.

– Один выстрел – одним меньше.

Конечно, лучше так не говорить. Особенно в бою, где излишним самомнением можно запросто отпугнуть удачу, проще говоря – сглазить. Но приунывшего напарника нужно было как-то подбодрить. Вот я и сделал, что мог. Надеюсь, ему хватит заряда боевого духа до того момента, как остальные крыланы подлетят поближе, на расстояние прицельного огня из их автоматов.

Я выстрелил снова, и второй крылан отправился вслед за первым. Неплохо для начала.

Наконец, осознав, что кто-то их планомерно отстреливает, летучие мутанты попытались «качать маятник», сбивая прицел. Только получилось у них это неважно – тяжелые доспехи затрудняли маневрирование. Правда, и цели у меня были архисложные. Поди-ка попади на таком расстоянии в точку размером со сливу, не впадая при этом в мое фирменное боевое безумие.

Но я очень старался.

Результатом моих стараний стали два отстрелянных магазина и пяток крыланов, которых не удалось приземлить. Стало быть, не совсем правду прогнал я Рудику насчет закона снайпера, бывают и в нем накладки. Как и в любом другом законе…

Патроны к СВД еще были, но беда в том, что магазинов торжокские маркитанты продали мне только пару. И снаряжать их времени не было. Поэтому я сунул СВД обратно в чехол и, схватив «Вал», нырнул за мотоцикл.

И вовремя.

На мой бронированный байк обрушился град пуль. Все, что я мог сделать, это, сидя на земле, притиснуться спиной к мотоциклу, свободной рукой прижимая к себе Рудика. Мутант дернулся было, пискнул возмущенно, но потом осознал. Поджал хвост и сжался в комок, став плюшевым, послушным и неподвижным. Делайте что хотите, хоть в карман камуфляжа запихивайте. И это правильно. В экстремальной ситуации лучше слушаться того, кто имеет хотя бы минимальный шанс выйти из нее живым.

Мой шанс был в моих руках – бесшумный автомат с нестандартным магазином на тридцать патронов, любовно доработанный Кузнецом в чернобыльской Зоне. Шанс, безусловно, надежный, но в данном случае неважный. Из того положения, в котором я находился, стрелять вверх можно было только уперев трубчатый приклад в землю. То есть, совершенно неприцельно. Но даже минимальный шанс в бою – это возможность прикончить еще одного врага, что по-любому дорогого стоит.

И когда надо мной завис крылан, целящийся вниз из своего АК, навстречу ему ударила бесшумная очередь моего «Вала».

Конечно, шестой класс брони патронам СП-6 не по зубам. Но их вполне хватило на то, чтобы в мгновение ока превратить крыло моего врага в решето – которое, как известно, обладает неважной парусностью.

Ответная очередь из АК крылана вспорола землю возле моих ног, а сам бронированный мутант секундой позже рухнул неподалеку. Неудачно так упал, на здоровое крыло. Послышался неприятный хруст, за которым последовал приглушенный шлемом крик боли. Печальный факт мутантовой биографии, меня трогающий лишь с одного боку – автомат крылана при падении отлетел от хозяина метров на десять. Что это значит? Правильно, это значит, что противник для нас временно не опасен. И лично меня это вполне устраивало.

Правда, оставались еще четверо мутантов… которые после эффективного подавления нас огнем, небось, зависнув в воздухе, сейчас хором меняли магазины своих АК. Эх, блин! Если б мой «Вал» сейчас тоже не был пустым, как барабан!

Но тут мне в руку ткнулось что-то холодное.

Я опустил взгляд.

Глаза. Круглые. Испуганные донельзя. И когтистые лапки, сующие мне тупорылый АКСу.

С полным магазином!

– Спасибо, дружище, – бросил я, беря автомат и вставая в полный рост.

Действительно, четыре крылана, мерно маша крыльями, зависли в нескольких метрах от мотоцикла, сосредоточенно меняя магазины. Наверно, непросто это – одновременно держать себя в воздухе и перезаряжать автомат. Сноровка требуется. И даже при наличии оной – немного дополнительного времени. Совсем немного…

Но мне вполне хватило этих секунд, чтобы вскинуть АКСу и начать стрелять…

С такого расстояния не попасть трудно – даже в трудную цель. И я попадал, паля из автомата короткими очередями, и одного за другим сшибая на землю летающих монстров. Последний решил улизнуть, развернулся было в воздухе, попытался набрать высоту – но моя очередь начисто срезала у него оба крыла, вследствие чего мутант полетел вниз с десяти метров, тяжело рухнул на землю… И больше не двигался.

Я опустил вниз пустой автомат, оглядел поле боя.

Ну, конечно. Вон один уже ползет к своему АК, волоча за собой негнущуюся ногу и изувеченное крыло. Машины для убийства, не более того. И пока их не доломаешь, они не успокоятся.

Вытащив из ножен «Бритву», я шагнул к раненому мутанту. Клинок, сволочь такая, уже поблескивал синевой. Когда ему надо чужих душ набрать – или чего он там забирает при убийстве, – прям сияет от предвкушения. А как мне что-то надо от него – ничего не знаю, я обычный нож без каких-либо особых признаков. Прошлая «Бритва», помнится, была более лояльной к хозяину – хотя, надо признать, менее мощной. А, может, я просто еще не до конца научился управлять новым ножом? Ладно. Поживем – увидим.

– Что ты собрался делать?

Голос Рудика вывел меня из задумчивости.

– Облегчить страдания. Нынешние – раненому, и будущие – себе. Ибо когда оно выздоровеет, обязательно попытается отомстить. Ну и на фига мне лишние страдания?

– Но ведь это…

– Это нормально на войне – уменьшать шансы на собственную смерть, – сказал я, отбрасывая ногой автомат крылана и с размаху втыкая нож в сочленение шлема и доспеха. – Понимаю. Ты вырос в библиотеке, и тебе это кажется дикостью. В книжках принято писать про благородство, хорошие дела для всех и каждого. А я все еще пишу книжки, и вообще жив только потому, что стараюсь делать хорошее только для своих. Для чужих же – добро за добро, а за зло – по справедливости.

Второй мутант попытался сопротивляться. Встал на одно колено, вытащил штык-нож. Хорошая попытка, молодец. Умереть, сжимая пальцами рукоять своего оружия – это правильно. Я бы тоже хотел когда-нибудь так же, как он, уйти в Край Вечной Войны. С ножом в руке. И – быстро.

– Он же не мог сопротивляться! – пискнул Рудик. – Он был ранен!

– А он и не собирался, – сказал я, глядя, как быстро, не задерживаясь, стекает по моему клинку черная, нечеловеческая кровь. – Он просто хотел умереть правильно. Это в него вложили создатели. Зачем – не знаю. Возможно, чтобы враги уважали. Но по-любому, это хорошая функция. Пожалуй, единственное, что в этих тварях есть хорошего.