Шерлок Холмс. Дыхание Бога

Однако после всего случившегося моя вера в логику практически улетучилась. Я больше не знал, во что верить, и могу честно сказать, это был самый неприятный опыт в моей жизни. Мы даже не сознаём, насколько ненадёжно это убежище — наша вера и наши убеждения. Оно может быть возведено Богом, или наукой, или элементами того и другого. Оно защищает нас и в то же время служит фильтром, через который мы воспринимаем жизнь. Мы читаем в газетах о трагедиях, видим смерть ребёнка, слышим лязг сабель на поле боя… Всё это группируется и соотносится между собой посредством веры и убеждений. А без этой простой конструкции, без этого самонадеянного предположения, будто мы понимаем, что есть мир и каково в нём наше место… без этого мы уязвимы, как младенцы.

— Конечно, — заключил Карнакки, — едва оказавшись на улице, я задумался: что всё это могло значить? Слишком много усилий приложено для того, чтобы вывести меня из равновесия и лишить присутствия духа. Само по себе это не так уж и странно. Вам, доктор Сайленс, хорошо известно — сверхъестественное часто проявляет себя, чтобы вызвать страх у того, кто стремится выжить. Страх жертвы делает палача сильнее. Но мне было интересно: с какой целью всё это разыграно? И кто же мой информатор — жертва или злоумышленник?

Успокоив нервы бокалом бренди в ресторане Фитцровии, я поразмыслил и пришёл к выводу, что вне зависимости от конечной цели устроителей шоу и недостатка информации мне придётся заняться этим расследованием. Я сделал анонимный звонок в полицию, сообщил о кончине Ньюмэна (не было ни малейшего желания просидеть весь день в допросной комнате), а потом вернулся в Британский музей, чтобы пополнить свои знания о так называемом Дыхании Бога. Но мне не удалось узнать практически ничего нового. На мой взгляд, Дыхание Бога — это расплывчатое понятие, которое используют наделённые воображением авторы религиозных книг, чтобы нагнать страху на своих читателей.

Достаточно вспомнить, какие кардинальные перемены происходят с Божественным началом на страницах Библии. Господь превращается из мстительного, можно даже сказать склонного к садизму, существа в существо, наделённое безграничной способностью к прощению. Полагаю, Дыхание Бога создано намеренно, чтобы напомнить о внушающей ужас первоначальной ипостаси. Это некая сила, которая обрушивается на врагов Господа и способна на разрушения, каких нам и не вообразить. Теологи любят держать читателей в страхе.

— Страх помогает заполнять церкви, — согласился Сайленс.

— И, со всём уважением, не оставляет вас без работы, — добавил Холмс. — Если бы люди не боялись тёмных сил и злых духов, они бы не нуждались в ваших услугах.

Сайленс и Карнакки не отреагировали на выпад. Карнакки продолжил рассуждать, как будто Холмс ничего и не говорил.

— С другой стороны, если Дыхание Бога — та сила, которая убила Де Монфора, к ней нельзя относиться пренебрежительно. Исходя из отчёта судебного эксперта, у полиции нет других подходящих объяснений его гибели.

— Как вам удалось узнать содержание отчёта? — удивился я.

— О, хирург Катберт Вэллс — мой хороший друг.

Я взглянул на Холмса, но тот только улыбнулся.

— Вообще-то, именно Вэллс устроил мне встречу с молодым инспектором Манном, с которым, вероятно, вы тоже недавно встречались.

— Всё верно, — подтвердил я. — Холмс очень помог ему в расследовании смерти лорда Руфни.

Карнакки кивнул:

— Как и я. Но, уверен, в рапорте инспектора появилось крайне мало сведений, которые могли бы удовлетворить его начальство.

— Тогда можно предположить — вы не очень-то ему помогли? — парировал я и в ту же секунду понял, что прозвучало это как-то по-детски.

Карнакки пожал плечами.

— Увы, Руфни был убит силами, которые действуют вне компетенции органов правопорядка, но при этом очевидны для любого человека с зачатками интеллекта.

— Всё зависит от того, как на это посмотреть, — возразил Холмс. — Если вы настроены мыслить рационально, то вы соответственно отнесётесь к версии о причастности к делу сверхъестественных сил. И постараетесь найти другое решение.

— Как вы можете быть таким скептиком? — воскликнул Сайленс. — После всего, что с нами произошло!

— Со мной пока что ничего не произошло, — невозмутимо ответил Холмс. — Зато я много чего услышал. Джентльмены, прошу прощения, но мне действительно стоит подумать об ужине. Мой реалистически настроенный разум требует подпитки. — Он обратился ко мне: — Не хотите составить мне компанию?

Я, естественно, согласился, и мы в неловкой тишине вышли из купе.

— Кажется, пора проделать манёвр Баскервилей, Ватсон, — сказал мой друг, как только мы устроились в вагоне-ресторане. — Поэтому я и вынудил вас пойти со мной. Нам надо поговорить без свидетелей.

Я чувствовал себя здесь крайне неуютно — сидел за столиком и тупо смотрел в потолок, откуда совсем недавно свисала жуткая паутина. Несчастного джентльмена, который не смог пережить случившееся, уже перенесли в другое место. Он будет лежать в пустом купе до визита полиции на следующей станции. Полицейским вряд ли понравится, что тело переместили, но официальное заключение доктора Сайленса должно их удовлетворить. Сайленс, конечно же, написал, что смерть наступила в результате естественных причин: для другой версии не было никаких оснований. Вот только меня это заключение совершенно не успокаивало… Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что пребывал в состоянии шока. Мой разум переключился с реальных событий на видения, зациклился на них, вместо того чтобы смириться с невозможностью их постичь. Смертельно усталый, я плохо соображал и с трудом поддерживал разговор.

— Манёвр Баскервилей?..

— Я не могу здесь оставаться, друг мой, — проговорил Холмс, просматривая меню.

Он выбрал эскалоп из телятины и бутылку кларета.

Я было запротестовал, но Холмс поднял руку, чтобы меня остановить:

— Простите, мой друг, но иначе я не могу. Нынешняя позиция непригодна для обороны. Что я не могу работать с ними, что они со мной. Наши убеждения диаметрально противоположны.

— Если бы вы видели то, что видели мы…

— Но я этого не видел и, следовательно, не могу в это верить.

— Вы можете поверить мне на слово.

— Мой дорогой друг, — стоял на своём Холмс, — я ценю ваше слово выше слова любого другого человека. Но, даже принимая в расчёт вашу честность, я могу с уверенностью сказать только одно: вы верите в то, что это произошло в действительности. Но это не значит, что я должен в это верить.

— Вряд ли вас что-то может переубедить. Разве что чёрт выпрыгнет из вашего супа и схватит за галстук.

— О чём и речь. А пока этого не случилось, давайте остановимся на том, что я испытываю к вам безмерное уважение, но остаюсь хладнокровным циником, который, прежде чем выслушивать очередную историю о привидениях, требует доказательств, добытых эмпирическим методом.