Шерлок Холмс. Дыхание Бога

От неожиданности я даже остолбенел, но, оправившись, развернулся и зашагал по коридору вслед за смеющимся Холмсом.

— Значит, вы считаете, что я способен на столь убедительное перевоплощение, — сказал Холмс. — Я польщён.

— День выдался тяжёлый.

— Да, мой бедный друг, последние минуты точно дались вам нелегко. Что ж, путь предстоит долгий, и будем надеяться, вам хватит времени, чтобы восстановить силы.

— Уверяю вас, при наличии комфортабельных сидений и хорошего вагона-ресторана к северной границе я прибуду в отличной форме.

Мы расположились в купе, и Холмс, устроившись поудобнее, набил трубку.

— Итак, — начал он, наполняя купе облаками дыма и запахом турецкого табака, — полагаю, будет очень неплохо, если мы используем оставшееся до обеда время для обмена добытой информацией.

И он рассказал Сайленсу обо всём, что нам удалось узнать в Руфни-холле (не забыв упомянуть о том, как я «подвернул ногу» в лесу).

— Уверен, этому есть простое и вполне щадящее с медицинской точки зрения объяснение, — произнёс я и сам почувствовал, как напыщенно это звучит.

Честно говоря, меньше всего хотелось обсуждать приключившееся со мной в присутствии Сайленса. Я выглядел в собственных глазах героиней бульварного романа, которая в самые драматические моменты повествования норовит шлёпнуться в обморок.

— Тогда, возможно, стоит воспользоваться случаем и выслушать мнение специалиста, — предложил Холмс. — То есть мнение ещё одного специалиста, — добавил он и посмотрел на Сайленса.

Сайленс, без сомнения, почувствовал, что мне неловко, и попытался уклониться от ответа.

— Я абсолютно уверен, что доктор Ватсон, будучи медиком, сам без труда разберётся в том, что с ним стряслось…

— О, бросьте! — перебил Холмс. — Вы же сами врач. Уверен, вы не раз сталкивались с образованными пациентами, которые в силу смущения пытаются скрыть важные симптомы своего недомогания.

— Если вы не забыли, Холмс, я всё ещё здесь, — недовольно пробормотал я.

Меня всегда раздражала неспособность моего друга принимать во внимание чувства других людей.

— Конечно, где же ещё, — ничуть не смутившись, согласился Холмс. — И пока не опровергли ни одного моего слова. После того обморока с вами не случилось ничего подобного?

— Так, ерунда, Холмс. Я…

Но ведь со мной действительно произошло нечто очень и очень странное!.. Глупо умалчивать об этом. Дважды я стал жертвой бредового состояния, и оба раза меня преследовали не поддающиеся логическому объяснению кошмары. Как врач, я не должен был это игнорировать.

— Это случилось, когда я ехал на встречу с вами, Холмс, — признался я и сколь мог подробно описал всё увиденное и услышанное в вагоне метрополитена.

Несмотря на всё своё самодовольство и толстокожесть, Холмс немного смутился, когда я упомянул покойную жену. Когда же я рассказал о послании, которое было мне передано, смущение Холмса быстро сменилось живым интересом.

— Просто замечательно! — воскликнул он и повернулся к Сайленсу. — Эта история весьма похожа на ту, которую вы поведали нам всего два дня назад.

— Весьма, — согласился Сайленс. — Если бы меня спросили, я бы сказал, что доктора посетили духи.

— О, всё это чушь! — возразил я. — Ничего подобного. Бредовое состояние, вызванное…

Но я не смог найти ни одного довода в свою защиту, что разозлило меня ещё больше. Я чувствовал себя загнанным в угол.

— Хорошо, — проговорил Холмс, — мы ещё разберёмся с тем, что же это было, но с нашей стороны глупо пренебрегать полученной информацией. В конце концов, — взглянул он на Сайленса, — тот факт, что голоса посетили именно вас, Ватсон, крайне важен.

— Однако, согласитесь, это странное послание не имеет практически никакого смысла. — Мне хотелось поскорее закрыть эту тему.

— Практически — да. И я нахожу это в высшей степени любопытным…

День за окном нашего купе постепенно уступал место вечеру, и мои мысли вернулись к вагону-ресторану. Признаюсь, желание вдохнуть глоток свежего воздуха было не слабее проснувшегося аппетита. Холмс настоял на том, чтобы окно купе оставалось закрытым: он утверждал, что дымная атмосфера помогает ему сконцентрироваться. Мне же дымная атмосфера помогала только кашлять. Поэтому я испытал огромное облегчение, когда Сайленс согласился составить мне компанию, а Холмс решил побыть в купе.

— Меня подпитывают собственные мысли, — сказал он, глядя на мелькающие за окном деревья. — Уверен, они гораздо существеннее того, что может предложить пассажирам шеф-повар Северо-Восточной железной дороги.

Как только мы вошли в вагон-ресторан, я невольно напрягся: там ужинала моя «знакомая» старушка. Но, к счастью, она уже поймала в сети очередную жертву — довольно бледного мужчину с изборождённым морщинами лбом.

— Он меня просто преследовал, — говорила она, шумно втягивая в себя консоме. — В конце концов я была вынуждена попросить, чтобы оставил меня в покое.

Усилием воли я подавил далеко не джентльменский порыв опрокинуть тарелку бульона на её колени, задрапированные шерстяной тканью, и провёл Сайленса в дальний конец вагона. Здесь можно было поужинать, не слушая, как это делает неугомонная леди.

Усаживаясь за столик (спиной к старушке), я встретился взглядом с молодым человеком в безупречном костюме — тем самым, который стоял за мной в очереди на вокзале. Молодой человек посмотрел на меня как на пустое место и вернулся к своему ягнёнку. Я всегда считал себя дружелюбным и коммуникабельным человеком, но, судя по всему, в этот раз умудрился обзавестись парочкой недоброжелателей. Отчасти поэтому я решил немного расслабиться в компании доктора.

Сайленс, хоть и не обладал искромётным чувством юмора, был человеком весьма приятным. Впрочем, без этого качества он вряд ли стал бы успешным психологом. Любой профессионал скажет вам, что практика психолога в равной степени зависит как от его знаний, так и от обаяния.

Мы легко нашли тему для разговора и предались воспоминаниям о студенческих годах. В колледже Святого Бартоломея мы обучались в разное время, но при этом у нас оказалось достаточно общих знакомых. Беседа потекла легко и свободно.

Очень скоро речь зашла о его нынешнем призвании.

— Как случилось, что вы решили специализироваться в области…

— Невероятного? — сформулировал доктор.

— Я бы сказал, в нетрадиционной для медицинской науки сфере.

Сайленс пожал плечами:

— Стоит однажды убедиться в существовании сверхъестественного, и потом это невозможно игнорировать. Возникает ощущение, будто перед тобой открылась другая сторона бытия: всё, что ты принимал как само собой разумеющееся, все физические законы и постулаты переворачиваются с ног на голову. И как только ты начинаешь в это верить, верить по-настоящему, тебе уже сложно посвятить свою жизнь чему-то другому. К тому же я далеко не первый уверовавший.