Шерсть седой овцы
Шрифт:
«Ах ты…!» - я вновь завёл бензопилу и побежал за ней, покрывая её голову всякими грубостями. Эта дура была шустрой, но бежать вечно она точно не могла. Особенно вниз по лестнице! Она спряталась за вагонетку и прыгнула внутрь, показывая в своих руках… золото! Вся, черт её дери, пассажирская вагонетка была заполнена рудами! И среди этих руд, в которых я видел золото – несколько затупившихся и сломанных железных кирок. – «Стоп… Ты…»
Да. Эта сволочь дрожала от страха на «своих двоих», но её голова энергично кивала, подтверждая мне то, что увиденное мною – не мираж и не иллюзия. Она специально решила помочь мне и ушла в шахты! Ничего не сказав! Хотя… что я туплю. Она же не разговаривает.
«Ну…
Её ноги согнулись в колени, и девчонка упала, схватившись за живот и стиснув зубы. Всё её тело дрожало, как заведённая пила на земле. Я как-то… не сразу вспомнил про то, что оставил зомби в холодильнике… а нашёл её! Что она вкусила только моей крови и ничего более! Логика сработала не вовремя. Мне пришлось брать её дрожащую сущность на руки и, открыв холодильник, посадить её возле самого свежего убитого. Дети должны кушать.
«Вот. Кусай.» - я протянул ей прожаренную руку какого-то неудачника, предлагая своей гостье поесть… но она мотала головой и отворачивалась. Эта дура, по какой-то непонятной причине, не хотела есть, хотя её тело говорило об обратном. – «У тебя нет выбора. Знаю, отвратительно, но ты… как бы тебе сказать… Твоё тело привыкло к другой еде. Если я дам тебе нормальное мясо – тебя скрутит в пружину на весь день. Поверь, я сам такой.»
Она не слишком мне верила, пока я не показал ей свои «задние» зубы. Ну… знаете, те, которыми жуют. Так вот – они у меня скорее на клыки похожи, нежели на человеческие зубы. Не знаю, почему они у меня стали такими, но ими я разгрызаю мясо и кости. Это единственное доказательство того, что я тоже был… ну… как эта дрожащая девица, играющая в молчанку.
Ей пришлось сделать один лёгкий укус. Один ма-ахонький укус… и дичайшего размера аппетит быстро вывел из неё всё человеческое на пару секунд. Она отгрызла все пальцы и кисть, а затем, вернувшись в себя, начала медленно пережёвывать всё, что оказалось у неё во рту. С таким диким аппетитом она могла сожрать целую руку и не заметить этого. Ну а потом… Дурная леди… задумалась. Возможно над собой, или над тем, что она творит прямо сейчас… Я даже увидел слёзы на её щёчках, превращающиеся в крохотные реки. К тому моменту я успел найти себе чью-то голову и начал неспешно выгрызать её, сидя рядом с ней.
«Понимаю… Жить такой жизнью – не айс, но… зато ты ещё живая, разве нет?» - я разговаривал с набитым ртом какое-то время. Некультурно, знаю, но такая вещь как «культура» в обществе каннибалов – детская вещь. Ты жрёшь человека. Этим всё сказано. Вскоре я решил как-то развеселить эту… прыткую шахтёршу, вернувшуюся из мёртвых. Я просто схватил свою «еду» чуточку крепче, пробив пальцем висок, и начал шевелить нижнюю челюсть другой рукой, писклявым голосом выговаривая что-то вроде: «Но ведь ты, паскуда-тварь, убиваешь людей! А потом ещё жрёшь их, урод! Противно! Фу!».
Речь моего выдуманного друга Иорика закончилась словами «Не ешь меня!» и тихими писками, когда я начал разгрызать череп и вытаскивать мозг, выкинув пустую голову прочь. Девица широко улыбалась и держалась за живот, двигаясь так, словно у неё начались спонтанные конвульсии. А вот звуков эта мясоедка не издавала. Только тихо, едва слышно хрипела, выпуская из себя воздух, подобно пробитому мячику. – «Да - это противно, и Да – я убиваю людей ради еды. Но я то делаю это цивилизованно! Если я вижу ублюдков, которые хотят меня съесть – поворот стола, и я наслаждаюсь ужином!»
Девица не слишком успокоилась от моих слов.
Раскрыла глаза и начала палиться на меня, медленно двигаясь назад. Тут сразу стало ясно, о чём она думала:– «Да не стану я тебя есть. В тебе вообще ничего съедобного нет. Палочка для бобра.» -Немая «палочка» слегка ударила меня ладонью в плечо. Лицо показывало обиду. Возможно я… слишком перебирал с насмешками. Девица не была упитанной, но и костей её я не видел. Вполне приятного телосложения… девица. И успокоилась она только тогда, когда я извинился: - «Ну всё. Не дуйся. Я просто не из тех людей, что жрут всё и вся, без разбору. Да и вообще… я на диете! Давай, сворачивайся! Соберу тебя и отправлю восвояси, дабы не тряслась возле меня, как овечий хвост.»
Я не шутил на этот счёт. Вышел из своего спокойствия и взял её за руку, отводя прочь от моего запаса вкусностей. Я всерьёз решил отправить «болеющую» девицу одну в… неизведанность и пустоты. Ну а мне то что?! У меня уже есть одна спиногрызка, которая дерёт мои нервы день за днём! У меня не гостиница! Не мотель и не гарем! Пусть идёт своей дорогой и «катится колбаской за голубой коляской»! Оставалось только собрать её в дорогу… или отдать кому-то в руки…
«Хали-Гали! Паратрупер-р!» - Марко влетел в мой дом, подобно урагану. Выбил мою дверь ногой и начал орать что есть мочи, не стирая довольной улыбки. Он сразу увидел девчушку в грязной одежде, выставив свои пальцы пистолетиком. – «Хеи-и! А я всё понял! Хэнни тебя заревнует к этой крошке… если ты, конечно, не заплатишь мне за молчание. Винк-Винк!»
«Винк-Винк»… Это говнюк подмигивал мне в последний раз. Я дал ему в глаз и не постеснялся сдерживаться. Мой кулак стал железом, а его глаз – кремнем. И я высек самую длинную искру из этого придурка! Марко свалился на пол, сам не понимая того, что я только что сделал. А потом, с криками, мол: «Мразь! За что?!» вставал с полу. Своими грязными руками я не постеснялся раскрыть рот моей гостье, показав ему зубищи, которыми она обладает. Тут даже думать не надо! Намёка искать не нужно! Лицо Марко резко изменилось на «нет»! Может он и был самовлюблённым имбицилом, но суть вещей он улавливал на лету. Обычный человек не будет похож на пиранью.
«Зови Соломку! Пусть летит сюда на всех ветрах!» - мои гневные указания Марко понял сразу. Укрыл свой подбитый глаз и убежал прочь, оставив от себя лишь пыль. А что на счёт моей гости… Я не знал, что с ней делать. – «В норме? Можешь подождать немного? На тебя тут одна моя знакомая посмотрит…»
Я начал спрашивать её о том, как она себя чувствует и просто тянуть время. На каждый мой вопрос она отвечала «да» или «нет», покачивая или мотая головой со спокойным лицом. А вот на вопрос: «Помнишь своё имя? Как тебя зовут?» она не отвечала. Совсем. Лишь широко раскрывала глаза и начинала лить слёзы. Эта молчаливая дура забыла про всё. Даже про своё имя. – «Не трясись ты так. Имя – лишь слово. Придумаем новое. Вот… как тебя назвать? Кличку, название… что угодно придумай.»
Мне удалось таки успокоить эту непутёвую девицу, и… Что-то ей все же пришло в голову. Мигом она открыла мои сундуки и начала копаться в них, словно крот. Сначала она замедлилась, взяв что-то в свою руку, а потом вновь начала копаться и достала… книжку. Эту книжку она потом бросила обратно (видимо, писать на ней нечем было), а вернулась со старым ошейником, на котором висела бирка с именем «Макс». Довольно удивительная находка, правда?
«Я так собаку называл. Да и вообще это не девичье имя…» - девчонке было пофиг. Она прямо на моих глазах надела этот ошейник и показала на бирку пальцем, издав короткое «У!», слегка подпрыгнув в этот момент. Ну… теперь я знаю её имя. Она назвала себя Макс. Ух, какой же это дебилизм…