Шерсть седой овцы

– «Только попробуй пристроиться ко мне! Будешь убираться не только за ней! Я тебе это гарантирую!» - Я говорил это не на шутку. Если она хоть что-то всунет в мой зад – я перейду на контратаку. Хэнни меня послушалась. Дала мне шанс поставить Макс на колени и коснуться головкой члена её губ. Макс сразу поняла, что нужно делать: Обхватить головку губами и помогать себе руками. Хэнни не слишком понравился метод её работы, и она прижала её голову ко мне, заставив меня выдать Макс всю мою сперму. Вылить абсолютно каждую каплю в её горло, даже не заставляя её проглатывать эти капли. А как только я вынул из ней свой член, давая ей отдышаться – её вырвало. Всё, что пыталось попасть в её кишечник - оказалась на полу. А Макс, прикрыв рот, пыталась отдышаться. Похоже каннибалы не переваривают подобные напитки…

«Всё! Достаточно! Это уже перебор! Хэнни, пока не перемоешь все полы в мастерской – не выпущу! И даже не думай потом завлекать девчонку к подобным занятиям! Шизанутая выхухоль…» - мой командный рёв был ясен. Хэнни была обижена, но она всё же взялась за тряпку и ведро, упав на пол. Ну а Макс… Если ей стало хреново от всего этого – это очень даже хорошо! Она не будет терзать меня подобными занятиями, ибо ей это вредно! Девчонку нужно было уложить в кровать и дать отдохнуть. С Хэнни я оставлять её не позволю! Она реально убьёт беднягу своими ловкими пальчиками! Вывернет её наизнанку от оргазма! Мне пришлось терпеть её в своей кровати. Положить у стены, лечь рядом и терпеть её тяжёлые вздохи. Я даже блокнот положил на её подушку, чтобы ей было что обнять. Но вот обняла она меня… А на блокноте, усталой рукой, написала вообще что-то неразборчивое. Словно курица лапой! Вскоре я успел расшифровать её послание: «Простите за неудобства, Хозяин.»

«Как же вы мне надоели… Я ненавижу, когда меня называют «Хозяин»! У меня есть имя! Гоул! Обращайтесь ко мне по имени, черт вас дери!» - я высказывал своё недовольство шёпотом, но со злостью. Спокойной злостью. И эта злость не смыла усталой улыбки с лица девицы. Макс лишь лениво кивнула мне, удобнее устроившись на кровати. – «Как ощущения?» - Я задал вопрос в шутку. Даже усмехнулся, наблюдая за её лицом. А шутку Макс не поняла. Впилась глазами в свой блокнот и начала строчить с румянцем на лице. Она успела написать целое Эссе на вопрос, который она не поняла:

«С каждым движением внутри моего горла я впадала в транс. Я не могла дышать, у меня кружилась голова, жжение в горле не позволяло думать. И странный, сильный, но сладкий запах витал у самого кончика моего носа. А если я пыталась вдохнуть его – вы входили глубже в меня, не позволяя мне вдохнуть его. Это как если тебя дразнили конфетой, которую ты едва-едва можешь лизнуть. В горле всё пульсировало. Сердце стучало в такт вашему органу. Когда яички стучались об мой нос – я хотела чихнуть, и это лишь сильнее раскаляло чувства в моём животе. Всё внутри меня кипело и хотело вырваться из меня. Я даже запищать не могла от удовольствия, вжимая в себя каждый возможный сантиметр и пытаясь проглотить запретный плод. Ещё бы чуть-чуть, и он бы коснулся моего сердечка. Ткнул бы меня в сердце и увёл меня на седьмое небо. Мне… очень понравилось, Господин Гоул.»

Читал я этот ответ с широко раскрытыми глазами. Проводил глазами по каждой строчке, иногда читая повторно. Она… серьёзно наслаждалась этим? Всё это она чувствовала? И она всё ещё стесняется меня после этого, а не опошляется и желает насладиться этим ещё?

«Я не об этом… ну да ладно.» - мне пришлось вырвать листок с этим текстом и кинуть его в угол. Даже думать не хочу об этом. Мерзость… Когда я вернул блокнот обратно в руки молчаливой шалуньи – она написала что-то на блокноте и отвернулась к стене с широкой улыбкой, передав блокнот мне. Что я ещё мог сказать себе после надписей: «Обещаю. Это больше не повторится, Господин Гоул.», кроме как:

– «Сильно в этом сомневаюсь…»

========== Сезон II: Часть вторая: Лишние руки. ==========

Первые дни с Макс… Черт, как же мизерно я выгляжу рядом с этой девой! Я попал прямо в яблочко, приютив её у себя дома! Макс была самым настоящим трудоголиком и автодидактом. То бишь, она занимает свои руки всем, чем только можно, а если чего не знает – спокойно наблюдает и учится. Девчонка стала настоящим кладом, если не сокровищем. В первый же день она попросила у меня разрешения: «Поменять освещение и проводку». Когда-то давно я пытался сделать хорошее освещение в доме и потратил на это довольно много материалов и сил, превращая свой дом то в электрическую ловушку, то в рейв-шоу… В общем, Макс спёрла амперметр, гаечные ключи, кусачки, пару метров изоляции, резину, провода разных сортов и исчезла в моём доме, ползая то внутри, то снаружи. А через часа четыре, пока я сидел снаружи и наблюдал за работой Хэнни, которая изо всех сил пыталась привлечь моё внимание и мыла коров… Нет, не так… Пока я наблюдал за её попытками вымыть коров своей грудью или задницей, обмочив себя до нитки и упав в грязь лицом несколько раз (я рыдал со смеху, когда это происходило) – Макс сделала абсолютно всё, что хотела! Мне теперь не приходилось подзаряжать лампы вручную каждые две с половиной недели! Мне теперь не приходилось надеяться на солнечные лампы и хорошую проводку! Да и вся моя, чёрт её дери, электрическая сеть была перекорчёвана и переделана до неузнаваемости! Макс даже создала для меня чертёж, в котором была указана каждая проводка и цепь со всех шести сторон! Да! С шести! Со стен, потолка и пола! А на мою благодарность она отзывалась с лёгкими красками, ибо её баснословная работа просто не могла оставаться без награды. Всё, чего она у меня попросила – рабочую одежду.

«Я могу сшить ей юбочку и блузку! И красиво, и просторно, и не мешает ничему! Даже глаз Гоула будет чем порадовать, м?» - Хэнни всё ещё ничему не научилась. Дура дурой, день за днём. Но её предложение сшить одежду было довольно… привлекательным. Если уж она умеет шить одежду – пусть шьёт. Даже если она сошьёт «по-китайски» - пофиг. Хоть чем-то дельным руки займёт. А что на счёт рабочей одежды для Макс… Я поделился с ней своей одеждой: Мои рабочие штаны болотного цвета (просторные, мешковатые) и рубаху. На счёт размеров ни я, ни Макс, не думали. Я просто обрезал всё лишнее прямо на её глазах, дал ей ремень и сказал: «Надевай». Вот и вся история. Да и Макс выглядела довольной, примеряя свою новую одёжку. Это был временный выбор, но и решение проблемы я уже успел найти:

– «Потом отправлю Хэнни с Соломкой в город. Найдут замену этому рванью и будешь ходить в нормальной одёжке «прямо с иголочки». Потерпи.»

Лишних вопросов Макс не задавала. Да, я помню про тот факт, что она не умеет говорить, но и дёргать меня за рукав с лишними вопросами она не хотела. Каждый раз, когда я занимаюсь работой – Макс тоже занимала себя делами. Читала книги, рубила и колола деревья, помогала Хэнни (и довольно часто). А если на её ум придёт что-то абсолютно безумное… Настолько безумное, что я должен знать об этом – она обязательно спросит разрешения. И я соглашаюсь! Блин… Я даже помогаю ей с этим! Дополнительная пристройка в доме! Какой-нибудь выпендрёжный механизм! Да что только мы не сделали с моим местом! Я и дом расширил с ней, сделав для неё комнату, и сделал туалетную комнату! Пересобрал машины на ферме и увеличил её! А ещё ей на ум пришла идея о «секретном механизме», который посылал старую живность на убой! Хэнни же она сказала, что сделала мойку для старого скота, которая облегчит ей работу, хотя на самом деле она сжигала и разделывала коров на части, даже не замечая этого. Одно нажатие кнопки – коровка исчезала прямо на её глазах и перемещала к машине, которая линчевала безмозглое животное на шашлык. Её только волновал вопрос: «А куда она делась?». Ответ на свой вопрос она нашла только на третий день, вздувшись на нас обоих. Ну а механизм… Его пришлось разобрать. Вот такие дела.

Где-то под конец недели я стал чуть-чуть… нервным и обеспокоенным. Последнюю партию нужных вещей для магазина я успел отдать Соломке, и она теперь приходила только для того, чтобы осмотреть и поговорить с Макс… или выпить со мной пива. И раз ей больше нечего у меня забирать – мне тоже… чесать нечего. Я ходил из угла в угол, заглядывая то в пустые вагонетки, то в сундуки. Макс же послушно читала книги в своей комнате, но и она не знала чем заняться. Читать – единственное занятие, которое было у неё на уме. Ну а Хэнни… с ней ничего не менялось. Стало скучно – морковь в руки и в свою комнату… пищать и стонать. Эх… Ну почему я не могу поменять Макс и Хэнни местами? Сделать одну полезной и голосистой, а другую – молчаливой… и тоже полезной?

Пока развратный монстр терзал стены своей комнаты и издавал неописуемые звуки… Я попросту покинул дом. Вышел на берег, прихватив с собой ведро, удочку и табуретку. Уж лучше я словлю рыбы для кошкозавра, который сейчас мурчит со своей хозяйкой, нежели буду заставлять себя слушать этот оперный ужас, за которым последует недовольное «Мяу-Мяу». Одно непослушное животное меня уже вывело из себя. Не хочу присоединять в свой хлев ещё одно.

Макс подошла ко мне практически незаметно. Она научилась привлекать моё внимание очень осторожно, не заставляя меня хвататься за бензопилу. Ты точно не получишь сердечный приступ от того, как кто-то дёргает тебя за рукав. Ну а когда ты обернёшься – на твои глаза попадётся либо девушка с широкой улыбкой, махающая тебе рукой в знак приветствия… либо краб, который вызывает тебя на дуэль. На этот раз это была Макс. С тёплой улыбкой на лице и заинтересованными глазами, Макс наклонилась ко мне и протянула свой блокнот с уже заранее написанным: «Чем занимаетесь?». А пока я читал её записку – глаза девицы разглядывали двух свежих рыбёшек в ведре, играющих мыльную оперу и неумело танцующих «червя».

«Хочу дать Хэнни леща.» - ответил я спокойным, но грубым тоном, но потом, повернувшись к ней, добавил с улыбкой: - «Вот только леща я ещё не поймал.»

Макс поняла мой юмор. Растянула улыбку и засверкала зубами, сев рядом со мной на песок. Её скорее интересовал не разговор со мной, а то, как я ловлю рыбу. Она внимательно наблюдала за моими руками. Как я вытаскивал рыбу из воды, как отдавал Посейдону свою прикормку, и как насаживал на крючок червя, забрасывая его в морские воды. Ну а потом, устав ждать, она написала мне кое-что странное: «Хэнни попросила сделать для неё… «игрушки» - как она сказала. Я не знаю, зачем, но я сделала ей то, что она хотела. Как вы думаете, господин Гоул, зачем ей несколько шариков из латекса на верёвочке? И как с этим играют?»