Шесть часов одной пятницы

— Колбе знал менталитет нацистов.

— Кто ты? — спросил офицер.

— Католический священник.

Все были ошеломлены. Комендант неестественно разговорчив — через некоторое время он

пролаял: "Просьба удовлетворена".

Заключенным говорить не разрешалось. Гайовишек рассказывал: "Я мог поблагодарить его

только взглядом. Я был ошеломлен и с трудом понимал, что происходит. Я осужден, но я живу, а

кто-то другой добровольно и осознанно предложил свою жизнь за меня. Это не укладывалось в

голове. Это было похоже на сон".

Из десяти заключенных Святой Аушвица умер последним. Он умер не от жажды или голода. Он

умер только после того, как ему в вену ввели карболовую кислоту. Это было 14 августа 1941 года.

20

Гайовишек пережил Холокост. Он вернулся в свой родной город. Каждый год, при любых

обстоятельствах, он ездит в Аушвиц. Каждый год 14 августа он приезжает сказать спасибо человеку, который умер вместо него.

У него в саду есть мемориальная дощечка. Он сделал ее своими руками. "Дань Максимилиану

Колбе — человеку, который умер, чтобы я мог жить.4

Бывают времена, когда мы нуждаемся в том, чтобы ангел принес нам послание и напомнил нам о

том, что у нас уже есть.

Не много сходства между Францишеком Гайовишеком и Максом Лукадо. Мы разговариваем на

разных языках. Мы салютуем двум разным флагам. У каждого из нас разная родина. Но нас

объединяют три вещи.

К нам обоим был послан ангел, который вывел нас из тюрьмы. У нас обоих есть иудейский

Учитель, который умер вместо нас. И мы оба поняли, что то, что мы уже имеем — намного больше

того, что мы можем иметь.

ГЛАВА 7

ПОМНИ

"Вечером первого дня недели, когда ученики были вместе, и дверь была заперта из-за боязни иудеев ..." Иоанна 20:19

Церковь Иисуса Христа началась с группы испуганных людей, спрятавшихся на втором этаже в

горнице в Иерусалиме.

Несмотря на всю свою подготовку и обучение, они не знали, что сказать. Несмотря на то, что они

были с Ним три года, сейчас они... боялись. Они были трусливыми солдатами, капитулировавшими

воинами, молчаливыми глашатаями.

Самый смелый поступок, на который они способны — встать и закрыть дверь.

Кто-то из них смотрел в окно, кто-то — на стену, кто-то уставился в пол, но все они

всматривались в себя.

И они не могли этого не делать, ведь это время было временем проверки самих себя. Все их

достижения и усилия выглядели такими тщетными. Они помнили об обещаниях, которые они дали, но

не выполнили. Когда солдаты схватили Иисуса, Его последователи разбежались. Вино завета еще не

обсохло на их губах, и хлеб жертвы еще был в их желудках, когда они оставили Его.

Неужели все они хвастуны? Куда делись все обещания верности? Они остались лежать, вдребезги

разбитые, у ворот Гефсиманского сада.

Мы не знаем, куда направились ученики после того, как убежали из сада, но мы знаем, что они

взяли с собой: воспоминания. Они взяли заставляющую трепетать сердце память о человеке, называвшего себя Богом во плоти.

Они не могли вырвать его из своей памяти. Возможно, они хотели, чтобы воспоминания о Нем

затерялись среди других воспоминаний, но они не могли забыть Его. Когда они видели прокаженного, они думали о Его сострадании. Слыша завывание бури, они вспоминали тот день, когда Он усмирил ее.

Когда они видели ребенка, они вспоминали, как Он держал на руках детей. И когда они видели агнца, которого вели в храм, они вспоминали Его кровоточащее лицо и глаза полные любви.

Нет, они не могли Его забыть. И поэтому они вернулись. И в итоге, церковь нашего Господа

началась с нескольких испуганных мужчин в горнице.

______________________________________________________________________

4 Эта история взята из книги "Человек для других" Патриции Трис.

21

Вам это что-то напоминает? Две тысячи лет спустя ничего не изменилось, не так ли? Сколько

церквей сегодня спрятались и бездействуют "в горнице"?

Сколько церквей собираются вместе просто по религиозной привычке, но им не хватает страсти, чтобы выйти из горницы? Если бы не запертая дверь, то они, возможно, и вышли бы.

Бессмысленность горницы. Чуть-чуть веры и очень мало огня.

"Конечно, мы вносим свой вклад в то, чтобы благая весть распространилась по всему миру. За

последний год мы выслали десять заочных обучающих курсов. Со дня на день мы ожидаем ответа".

Вы готовы биться об заклад, что заботитесь о том, чтобы достичь Евангелием весь мир! Вы

говорите: "Каждый месяц мы посылаем 150 долларов... м-м, хорошо... этому... как там его зовут, в ...

м-м, о, я забыл место, но ... мы за них часто молимся".

"Мир жаждет! Потому это самый главный пункт в нашей повестке дня. Мы планируем

спланировать плановую сессию. По крайней мере, мы планируем это сделать".

Хорошие люди. Множество идей. Изобилие хороших намерений. Бюджеты. Собрания. Слова.

Обещания. Но, пока все это происходит, дверь остается закрытой, а история остается не

рассказанной.

Вы не отворачиваетесь от Христа, но вы и не поворачиваетесь к Нему. Вы не проклинаете Его

имя, но и не прославляете Его. Вы знаете, что должны что-то делать, но вы не знаете, что именно. Вы

знаете, что вы должны собираться вместе, но не знаете зачем.

Бессмысленность горницы. Послы за закрытой дверью, которые не знают, что делать. Что же

необходимо для того, чтобы открыть дверь? Что требуется для того, чтобы зажечь огонь? Что

требуется для того, чтобы вернуть страсть первого века? Что должно произойти для того, чтобы замок

бесполезности на наших дверях упал под ноги кое-кого из учеников, и они переступили через него?

Больше изучения? Это составляющая успешной работы? Расширить виденье? Несомненно.