Шестьдесят рассказов

– Да не хочу я жить с этими вашими женщинами,- возмутилась Сесилия.- Мне нужна своя, отдельная комната.

– Зачем?
– изумился мистер Филлипс.-Для какой

нужды?

– Нужды?
– переспросила Сесилия,- У меня нет никакой особой нужды. Мне просто хочется.

– Для нашего города это весьма необычно. Почти все наши граждане живут совместно, кто с кем. Мужья с женами. Сыновья с матерями. Одинокие селятся по несколько человек в комнате. Это общепринято.

– И все же я предпочла бы отдельную комнату.

– Это весьма необычно.

– Так вы можете предложить мне что-нибудь отдельное? Не считая, конечно же, колоколен.

– Да есть, пожалуй, и такие,- неохотно признался мистер Филлипс.- Одна или две. Могу показать, если уж вы настаиваете.

Он смолк, но тут же продолжил:

– Все дело, наверное, в том, что у нас иная система ценностей, не такая, как в большинстве соседних общин. О нас много писали. Был даже четырехминутный сюжет в вечерних новостях Си-Би-Эс. Года три-четыре назад. «Город церквей» - так он назывался.

– Мне необходима отдельная комната,- сказала Сесилия,- Иначе я здесь просто не выживу.

– Очень странная позиция,- заметил мистер Филлипс.- Интересно бы знать, к какой конфессии вы принадлежите?

Сесилия молчала. Ну что тут ответишь, если ни ккакой?

– Так какая все-таки у вас конфессия?
– настаивал мистер Филлипс.

– Я умею заказывать сны,- сказала Сесилия.- Любые, какие захочу. Чтобы увидеть во сне, как я развлекаюсь в Париже или в любом другом городе, мне только инадо, что уснуть, и все это приснится. Я могу видеть во сне все, что захочу.

– Ну и что же вы видите во сне, по большей части?
– заинтересовался мистер Филлипс.

– Да так,- махнула рукой Сесилия,- всякие сексуальные штуки.

Она его больше не боялась.

– Престер не такой город,- сказал мистер Филлипс, отводя глаза.

Они вышли на лестницу и начали спускаться.

По обеим сторонам улицы из церквей выходили люди. Они сбивались в кучки и стояли у распахнутых дверей, глядя на Сесилию и мистера Филлипса.

Некий молодой человек вышел вперед и выкрикнул: «У всех жителей этого города есть машины! В этом городе нет никого, кто хотел бы машину!»

– Это правда?
– спросила Сесилия своего провожатого.

– Да,- кивнул мистер Филлипс,- это правда. В нашем городе никто не возьмет машину напрокат. Ни сейчас, ни через сто лет. Никогда.

– Тогда я и задерживаться здесь не стану,- сказала Сесилия,- Поеду куда-нибудь еще.

– Вы должны остаться,- твердо сказал мистер Филлипс.- Прокатная контора уже готова. На первом этаже баптистской церкви Горы Мориа. Там есть конторка, телефон и стеллаж с ключами от машин. И календарь.

– Зачем же мне тут оставаться?
– возмутилась Сесилия,- К этому нет никаких деловых оснований.

– Мы хотим вас,- сказал мистер Филлипс.- Мы хотим, чтобы вы стояли за конторкой автопрокатной конторы, в нормальные рабочие часы. Это придаст нашему городу завершенность.

– Я не останусь,- сказала Сесилия,- Пусть кто-нибудь другой.

– Вы должны. Это чрезвычайно важно.

– Я буду видеть сны. Они вряд ли вам понравятся.

– Мы недовольны,- вздохнул мистер Филлипс.- Страшно, страшно недовольны. Что-то здесь не так.

– Я присню тайну,- сказала Сесилия,- Вы еще пожалеете.

– Наш город такой же, как все, с одной-единственной разницей: он безупречен,- сказал мистер Филлипс,- Нам необходима полная безупречность, только она может сдержать наше недовольство. Поэтому нам нужна автопрокатная контора - и девушка, стоящая за конторкой.

– Я присню такое, что вам не поздоровится,- пригрозила Сесилия.

– Ты наша,- сказал мистер Филлипс, хватая ее за локоть.
– Наша автопрокатная девушка. Веди себя пристойно, ты ничего не сможешь сделать.

– Поживем - увидим,- сказала Сесилия.

ДОМЬЕ

Никто из нас не понимал Билли Кида

Я разговаривал с Амелией.

– Термин «самоуничтожение» кажется мне излишне резким. Скорее уж порождение дублей. Можешь понимать это как своеобразную трансплантацию.

– Домье,- сказала она,- все это мне не нравится.

– Чем займутся ложные эго? Крикливые и разнузданные, полные юношеского задора, они будут изводить, убивать, выпихивать и подвергать всяким прочим неприятностям эго исходное, аутентичное, каковое есть не что иное, как омерзительный негодяй, что охотно подтвердит под присягой любой человек, хоть единожды за всю свою жизнь пребывавший в здравом уме и твердой памяти.

– А еще оно танцует,- напомнила Амелия,- Иногда.

– Да,- сказал я,- это не ускользнуло от моего внимания, только не слишком ли дорого приходится платить за джигу-другую? И ты знаешь, в чем состоит главная особенность эго? Оно ненасытно. Ему всегда, ну всегда чего-то надо. Оно невероятно прожорливо. В мире нет сил, способных набить его огромную, огнедышащую пасть. Мне достаточно сослаться на имена Александра Македонского, Бонапарта, Мессалины и Билли Кида.

– Ты не понимаешь Билли Кида,- проворковала Амелия.

– В то время как дубль, заместитель, принципиально насыщаем. Насыщаемость заранее заложена в его конструкцию.

– Ты уже делаешь что-нибудь?
– спросила она.- Или все это как всегда?

– Один уже запушен в степи и прерии сознания,- отрапортовал я,- и этот Домье добился вполне ощутимых успехов, можешь мне поверить. У него серьезная должность в крупной организации. Он регулярно присылает мне донесения.

– А что он за парень?

– Прекрасный парень, на которого можно положиться,- сказал я,- и он трезво оценивает свои возможности. Никогда не выходит за рамки. Его желания сведены до минимума. Столько, сколько надо для нормального функционирования, и ни граммом больше. Он пользуется всеобщей любовью и уважением.

– Чушь,- сказала Амелия,- Чушь и плешь.

– Ты тоже захочешь себе такого,- сказал я,- когда увидишь, на что они похожи.

– Никто из нас не понимал Билли Кида,- сказала она при прощании.

Длинная фраза,

в которой

прямо у вас на глазах

творится

<