Шестерёнки нового мира

Одновременно, красиво подсветил снежинки энергетический сгусток, пробивший себе в кружащихся снежинках коридор в сторону нападающих. Кто-то из владельцев «винтовок», позволяющих стрелять значительно дальше пистолетов, наконец добрался до своей позиции. Оставшиеся двое великанов тут же развернулись в ту сторону, и Валера воспользовался этим, выстрелив два раза подряд. В цель попала только одна стрела, но опять без видимых последствий. А вот очередной выстрел из «винтовки», судя по всему, добил барахтавшегося на земле - тот перестал двигаться совсем!

Поняв, что его теперь полностью игнорируют, «переагрившись» на лучше вооружённого соратника, Валера совсем потерял страх и, схватив блочный лук - гораздо более непривычное, чем арбалет, но куда более скорострельное оружие - начал посылать в сторону противника стрелу за стрелой, стараясь не слишком спешить, но при этом выдавать как можно большую скорострельность. Конечно, точность сразу упала, три четверти стрел проходили мимо, но всё же вскоре удалось навостриться, и бить немного точнее. Рядом молча встала Настя, методично разрядив по очереди все три арбалета. Откуда-то сбоку всё продолжали вылетать энергетические сгустки. Сверху с грохотом обрушилась очередная порция «картечи», вперемежку булыжников и всякого бытового мусора - к сожалению, на сей раз мимо. Но вторая фигура всё же тоже упала на землю!

Крик «Ура!» застыл в глотке, выбитый пущенным последним из великанов копьём. Увлёкшись, Валера совсем забыл об осторожности, и поплатился за это. Лёжа на полу, смотря на падающие на лицо снежинки, и чувствуя растекающийся по телу холод, парень грустно ухмыльнулся. Похоже, ему грозило очередное перерождение.

Глава 10

После нападения «ледяных великанов», наконец, наступили спокойные времена - будто все забыли про них. Внезапная передышка использовалась на все сто, для восстановления сил и повышения шансов на выживание. Правда, наученные горьким опытом, все постоянно были настороже, практически никогда не расставаясь с оружием.

Численность анклава медленно, но верно росла - старый «Алтарь» и построенная для ускорения процесса его точная копия работали без остановки. Постепенно восстанавливались и становились в строй вызволенные из плена, и они все горели жаждой деятельности, как никто понимая цену бездействию и слабости в этом мире. Конечно же, всем новичкам, у кого их не было, выдали браслеты, правда, с просьбой не спешить с выбором специализации. Эти вопросы теперь по возможности решались коллективно, после долгих обсуждений, вдумчивого исследования и продумывания открывающихся возможностей. Никого ни к чему, конечно, не принуждали, но настоятельно советовали наиболее выгодные для всего коллектива направления. Как правило, компромиссы находились. Особенно поощрялись те, кто не выбирал ничего вообще - ведь неизвестно было, что потребуется в будущем. Так что, благодаря взрывному увеличению количества рабочих рук и потенциальных бойцов, получилось, наконец, хоть как-то разделить обязанности, хотя многое до сих пор требовало напряжения сил всех без исключения.

В первую очередь, всех, даже детей, распределили по отрядам, с выделением командиров, и каждый день тренировали по несколько часов под началом Гвоздева, воскрешённого одним из первых. Бывший глава ныне уничтоженного анклава, крепкий, рослый и чуть смешливый мужичок, внешне не выказывал никакого расстройства по поводу изменения своего статуса, много шутил и быстро завоевал расположение и авторитет почти у всех. Кроме, наверное, Анатолия, решения которого довольно часто и совершенно обоснованно критиковал.

Распределение боевых специальностей между членами анклава теперь выглядело следующим образом. Четыре танка - к Карену и Тимуру присоединились тот самый «Тор», Лёшка Молотов, тощий парнишка из Гвоздевских, который очень смешно смотрелся с тяжелым двуручным оружием, но, на удивление, довольно лихо с ним управлялся, и один из вызволенных пленников, Иван Маслобоев, угрюмый истощённый мужик, принципиально не бреющийся и очень редко открывающий рот. Над последними двумя немного посмеивались, так как больно говорящие фамилии были у обоих. Но, хоть новички и смотрелись на фоне крепышей-спортсменов более чем невыгодно, они очень старались не сильно от них отставать.

Далее шли четыре штурмовика, эта специализация оказалась тоже почему-то популярной. Компанию Семёновне, которую, наконец, отправили на долгожданное омоложение, составили двое «гвоздевских», и тот самый «поселковый», который, после успешного возрождения, не колеблясь отключился от своей старой сети и вошёл в новую, символизируя тем самым присоединение к анклаву.

Количество стрелков увеличилось до двух, и Гвоздь в свободное время факультативно занимался с Кристиной, дополняя полученные ею из браслетов навыки практическими советами и тренировками. Причём, хоть бывший глава анклава заметно отставал от девушки по части скорости стрельбы, и видел не так хорошо, он компенсировал дармовые навыки, полученные из браслетов, своим огромным практическим опытом. Эта парочка, фактически, всё свободное время проводила на организованном неподалёку от базы стрельбище, что стало причиной внезапно разгоревшейся ревности Тимура, которого сразу как-то позабыли. До открытых конфликтов не дошло, но некоторая напряжённость осталась.

Из единичных направлений остались «Защитник» Анатолия, «Гренадёр» Ромы, «Разведчик» Михаила, «Пулемётчик» и «Канонир» двух новеньких, из всё тех же «гвоздевских», а также «Жандарм» Михалыча. Последний, как выяснилось, имел в своих умениях возможность блокировать оружие своих и всевозможные методы для дознания и раскапывания правды. Многие его побаивались.

«Дикарь» попросил себя не возрождать. Никто не знал, как будет считаться коэффициент расположения для не подключённого ни к одной сети, он мог с равной вероятностью оказаться как сотней процентов, так и нулём. Человек решил не рисковать - и остальные к этому отнеслись с пониманием. Как показал последний опыт, наличие постоянно охраняющих базу призраков становилось едва ли не необходимостью.

Итого, численность основного боевого крыла получалась шестнадцать человек, из двадцати пяти вообще способных встать «под ружьё», и это не считая очень боевых ведьмочек, которых, тем не менее, почти насильно старались оградить от участия во всех потенциально опасных операциях. Хотя, гоняли на плацу всех и одинаково, не обращая внимания на пол и возраст, и в каждый отряд, который выходил за пределы базы, в обязательном порядке включалась одна из способных видеть «невидимое».

Выделенная из всего этого количества народа воинская элита, из самых прокачанных и опытных, занималась и тренировалась сверх нормы, остальные всё оставшееся время проводили за повседневными заботами. Хотя на вырубки, мародёрку и особо тяжёлые работы ходили все, в этом плане привилегий не было. Любой отряд, покинувший территорию базы с хоть сколько угодно мирной целью, легко превращался в боевой - благо, всё габаритное оружие практически мгновенно появлялось и исчезало, повинуясь одной лишь команде, а ножи и пистолеты не сильно стесняли движения.

В хваткие руки Семёна Павловича попала часть людей, за которыми закрепили хозяйственные заботы. Денис с Валерой шли отдельной статьёй, они в основном занимались попытками довести до ума свои самопальные броневички и сделать из стройботов настоящих боевых дредноутов, хотя хватало и забот по управлению Комплексом и зданиями. Но проблемы возведения новых построек теперь легли на плечи настоящего строителя, того самого Андрея, о котором когда-то плакала пухловатая Леночка. Будто контрастируя с её пышными телесами, он был тощим и длинным, как стрела крана. Ещё одной особенностью этого новенького было то, что он постоянно и самозабвенно матерился, по поводу и без. Валеру это очень забавляло, но многие с Андреем из-за этого ругались. Особенно когда рядом оказывались дети, которых внезапно стало как-то слишком много.

Вилен Александрович оказался настоящим мастером на все руки, успевал помогать как Валере с Денисом, так и всем остальным, где только могло понадобиться. Заметно взбодрившийся, с почти восстановившимся слухом, он излучал оптимизм и жизнерадостность.

– Эх, хорошо-то как, ребятушки! Как заново родился, вот честное слово...
– иногда можно было услышать, как он тихонечко бормочет себе под нос. Привычка говорить с собой, видимо, осталась в наследство от долгих лет глухоты.

Иногда, правда, помолодевший дед замирал уставившись куда-то в пустоту грустным задумчивым взглядом. Валера несколько раз ловил его на этом, и ему сразу становилось жутко тоскливо от столь сильного контраста с обычным поведением слесаря. Куда бы он ни смотрел, кого бы и что ни вспоминал, это явно было что-то не очень приятное...