Шестерня

– Ну что там еще?

Бегунец молча отступил в сторону, открывая спутнику обзор. В неверном свете фонаря под ногами тускло блестит секира. Рядом, чуть в стороне, чернеет круг щита, а еще дальше, почти у поворота, смятой кучей возвышается заплечный мешок. Долго - долго, две пары глаз всматривались в знакомые вещи, пока наконец не сошлись, отразив друг в друге сверкнувшую в глубинах зрачков холодную решимость.

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 1

Туман рассеялся, сквозь растекающуюся мутную пелену проглянул свод пещеры, неверный, как дрожащее пламя факела, поколебавшись, утвердился, застыл монолитной массой. В висках тихонько постукивает в такт сердцу, в ушах равномерно скрипит. Шестерня некоторое время бездумно таращился в стену, затем поднял руку, приложил ко лбу. Лоб пылает, словно выхваченная из огня заготовка. Рука же, наоборот, ледяна, будто насквозь пропиталась холодом подземелий. Или это лишь кажется?

По лицу потекло мокрое, скатилось шустрой каплей по щеке. Шестерня отвел руку, всмотрелся. Пальцы, и вся тыльная сторона ладони покрыты множеством царапин. Большая часть уже подсохли, схватились корочкой, но некоторые до сих пор мокнут, исходят сукровицей. Что произошло? Последнее, что осталось в памяти, жуткие пасти чудовищных псов, взметнувшихся в затяжном прыжке.

– Неприятно, правда?
– хриплый голос прозвучал мягко и участливо.

Шестерня вздрогнул, повернул голову. Пещера качнулась, свод перетек в стену, протаял пятнами плесени и темными прожилками натеков. У самой земли, на небольшом выступе, уперевшись спиной в стену, сидит человек. Плечи и тело покрывает кожаный плащ, так что видны лишь ладони, что раз за разом водят точильным камнем по ножу. Тут же стоит фонарь, так что в бледном пламени можно различить детали: тонкие черты лица, бледная кожа, длинные, светлые волосы, выступающие кончики ушей, заостренные, словно наконечник клинка. Не человек, и даже не пещерник - вершинник.

Шестерня сморгнул, сказал с удивленьем:

– Вершинник под землей... Что в мире делается. Или я слишком сильно приложился головой?

Незнакомец покивал, сказал с пониманием:

– Что приложился - наверняка. Вон как руки исцарапал. Неприятно, но уж ничего не попишешь. Аккуратнее не получается.

Сделав над собой усилие, Шестерня оперся на руки, привстал. От движения замутило, заломило сразу не то в трех, не то в пяти местах. С трудом удержавшись от стона, он зашипел, проворчал чуть слышно:

– Чертовы псы. Не убили, так покалечили. И откуда такие берутся?
– Встрепенувшись, повернул голову, взглянув на незнакомца, поспешно спросил: - Ты, случаем, тварей не видал? Такие белесые, с шипами, на собак похожи.

Вершинник с любопытством окинул Шестерню взглядом, сказал с улыбкой:

– Пробегали.

Шестерня оказался на ногах в мгновенье ока, воскликнул в панике:

– Пробегали?! Так они в любой момент могут вернуться!

Незнакомец покачал головой, сказал с уверенностью:

– Нет. Не вернутся. По крайней мере, пока.

Шестерня лишь покачал головой, сказал недоверчиво:

– Экий ты уверенный. Откуда знаешь?

– Просто знаю.
– Незнакомец улыбнулся.
– Видишь ведь, сижу, не дергаюсь, по сторонам не озираюсь.

Шестерня отмахнулся:

– Что не озираешься вижу. Да только причины не ведаю. Может ты головой ушибленный? Или, еще хуже, со страху двинулся? Плетешь мне, а по соседству твари зубами щелкают, жрать готовятся. Кстати, воды, случаем, не будет? Что-то пить хочется, аж в животе урчит.

Незнакомец улыбнулся, глазами указал на брошенный у стены заплечный мешок. Шестерня кивнул, шагнул к мешку, развязав тесьму, запустил руку внутрь, ощупал. Шмат вяленого мяса, бурдюк с жидкостью, еще какие-то мелочи. Зубы впились в мясо, твердое, но удивительно вкусное. Хлебнув жидкости, Шестерня поплямкал губами, веско произнес:

– Вода хорошо, но хмель - лучше!

Не отрываясь от занятия, вершинник кивнул, сказал отстраненно:

– Возможно, но я не употребляю.

– Больной?
– Шестерня взглянул сочувственно.

Вершинник поднял нож к глазам, некоторое время осматривал клинок, сказал:

– Я охотник. А животные не любят запах хмеля. По крайней мере, некоторые.

Прожевав, и сглотнув ком, Шестерня покивал, сказал с пониманием:

– Это да. Помню, подновлял стену в одном доме, так хозяйский пес под ногами так и крутился, пока на него хмелем не плеснул.

– Зачем?
– Вершинник округлил глаза.

– Что б не мешал.
– Шестерня пожал плечами.

– И не жалко?
– голос собеседника царапнул укоризной.

Шестерня вздохнул, сказал с досадой:

– Да уж потом сколько себя корил. Додумался же. Нет бы просто пнуть, или камнем кинуть. А то хмелем, да еще вместе с горшком!

Неодобрительно покачав головой, собеседник вернулся к работе. Шестерня же поднялся, продолжая жевать, прошелся вокруг. Пещера невелика, ничем не примечательна, разве только ветвится аж на четыре отнорка, да еще пятый, не пойми что, не то закуток, не то полость. Ну и запах. Шестерня вобрал в грудь воздух, скривился. Вонь, будто где-то совсем рядом отхожее место. Хотя, если подумать, и пахнуть-то особо нечему. Разве только.... Взгляд метнулся к незнакомцу, оценивающе окинул с головы до ног, отдернулся. Нет, не настолько могуч вершинник статью, чтобы мог один, да столь сильно... Если только еда совсем никудышная, или... Не поворачиваясь к незнакомцу, Шестерня поинтересовался:

– Ты, помнится, говорил что-то насчет зверья.

Тот поднял голову, спросил с подозреньем:

– Что-то заметил?

– Да нет, чего тут замечать. Развернуться негде.
– Шестерня отмахнулся.
– Просто, стало интересно. Какое тут зверье под землей, что аж снаружи охотники поперли.

– А никакого.
– Вершинник пожал плечами.
– Ты прав.

От удивления Шестерня повернулся, спросил с изумленьем:

– А тут что делаешь? Или, не охотник?

– Охотник.
– Вершинник кивнул.
– Только на другую добычу.

– Это на какую? Неужто грибы собираешь?
– Шестерня ухмыльнулся.

Собеседник насмешливо сверкнул глазами, сказал:

– Если интересно, могу рассказать. И даже показать. Что предпочтешь?

– Показать, само собой. Истории историями, а глазами-то оно, ха-ха, сподручнее, - произнес Шестерня с подъемом.

Вершинник отложил точило, сверкнув ножом, неторопливо поднялся, подойдя к закутку, сделал приглашающий жест.

– Все интересное здесь.

Шестерня покосился на нож, недобро поблескивающий из руки незнакомца, сказал с запинкой: