Шестнадцать против трехсот

– На термометре, что висит в тени рядом с дверью в столовую, двадцать три градуса.

– Неплохо. И это утром и в тени, что будет на солнце и в полдень?

– Да какая разница, Сергей? Будь тут хоть пятьдесят градусов в тени, работать все одно придется.

– Это верно, но я предпочел бы градусов пятнадцать, как ночью.

– Ну с этим ты к Нему, – майор указал на небо, – обратись. Лучше рапортом, который через местного священника можешь передать. Глядишь, Господь Создатель и удовлетворит твой рапорт.

Старший лейтенант покачал головой:

– Очень смешно. Я вот что думаю…

Неожиданно речь его оборвал женский голос:

– Сережа? Ефремов?

Это было как гром среди ясного тропического неба в сезон засухи.

Оба офицера резко повернулись и увидели в десяти метрах сзади молодую женщину в легком летнем костюме.

Ефремов воскликнул:

– Ольга? Ты?

– Узнал? А ведь мимо прошел, я сидела на лавочке, и внимания не обратил.

– Это ладно, но ты, и здесь?

– А что в этом удивительного?

Женщина подошла к офицерам.

Базанов недовольно взглянул на Ефремова. Никто не должен был знать фамилий и специальности офицеров группы. А тут в первый же день такая встреча.

Ефремов перехватил взгляд заместителя командира группы:

– Представляешь, Жень, жена, вернее, теперь вдова друга, с которым в училище учился, парой слов перекинуться разрешите?

Что мог сделать Базанов? Отказать? Как-то нехорошо. Да и если уж посторонний узнал офицера группы, то какой смысл запрещать. Только создавать условия для пересудов, а этого допускать нельзя. Это понимал и Ефремов, должен сориентироваться и не раскрыться.

– Хорошо. Раз уже встретились, поговорите, но недолго. Ты меня понял, старший лейтенант?

– Так точно, товарищ майор.

– Я у себя. Тебя жду через полчаса, плюс минус десять минут.

Он кивнул даме. Та ответила:

– Спасибо, товарищ майор.

Базанов направился к модулю. Женщина же предложила Ефремову присесть на лавку в тени платана, которые росли плотной стеной вдоль всей аллеи. И сейчас, с утра, создавали прохладную тень.

Ефремов согласился, и они присели на скамейку.

– Не ожидал увидеть тебя здесь, Оля, – сказал старший лейтенант.

– Это я заметила. Но что означает летная форма на тебе? Ведь ты же закончил десантное училище?

– Да, форма сейчас у нас похожа, но не в этом дело. Не пошла служба в десанте, неудачно прыгнул с парашютом, будучи уже офицером, командиром взвода, и при приземлении позвоночник повредил. Прыгать дальше медики запретили. Увольняться не хотел, пришлось менять специализацию. Так вот стал инженером ВВС, пройдя переподготовку в авиационно-инженерном университете.

– И теперь какое-то время будешь здесь служить?

– Нет, Оля, нашу группу инженеров и техников должны отправить в Шайрат, помогать сирийцам в ремонте и обслуживании самолетов.

– О господи, это в тот Шайрат, что обстреливали американцы?

– Ну да.

– А если они еще раз нанесут удар?

– Не нанесут, но что обо мне? Как ты-то оказалась в Сирии?

– Добровольно. После медицинского университета, как Коля погиб, – она на секунду замолчала, – работала в госпитале Красного Креста. Предложили командировку, полетела. Все просто. Сейчас здесь формируется отряд для работы в Алеппо. Ожидаем борт с мобильным госпиталем. Как прибудет, так и отправимся к месту назначения.

– Известно, куда должны послать?

– В Алеппо. Но ты-то как? Женился?

– Нет!

– Так и не нашел свою любовь?

– Не нашел.

– Ясно. Когда вы убываете в Шайрат?

Ефремов пожал плечами:

– Точно не знаю, но думаю, уже сегодня.

– Жаль. Могли бы вечером встретиться. Нет, не подумай ничего такого, просто прогуляться, посидеть, поговорить. Вспомнить молодость. Ведь нам есть что вспомнить, не так ли?

– Не улечу в Шайрат, и если начальство, а оно у нас строгое, отпустит, найду.

– Хорошо. Ну, пока. А… если улетишь, береги себя!

Женщина встала и пошла к медицинскому пункту, ни разу не обернувшись.

Ефремов прикурил сигарету, сел на скамейку. Просидел, пока не увидел командира группы, вышедшего из штаба. Авилов подошел. Он, видимо, видел, как подчиненный беседовал с женщиной, спросил:

– Это еще что за дела, Ефремов?

Старший лейтенант изобразил удивление:

– Какие дела, товарищ подполковник? Присел в тени покурить. В модуле запрещено, рядом курилки нет, не ходить же к соседям?

– Я о женщине спрашиваю, с которой ты так мило разговаривал и которая пошла в сторону медицинского пункта.

– А, женщина? Представляете, товарищ подполковник, я сам чуть не одурел, когда она окликнула меня. Это и майор Базанов подтвердить может.

– Окликнула, значит, ты с ней знаком?

Ефремов вздохнул:

– Был знаком, в училище.

– Старая, несостоявшаяся любовь?

– Нет, Ольга, эта женщина, вышла замуж за моего друга, Николая. А он погиб… на Кавказе, через месяц после первого офицерского отпуска. Мина.

– А что было сказано перед вылетом сюда?

Ефремов развел руками:

– Так кто же мог предположить, что Ольга, так ее зовут, окажется на базе Хмеймим?

– А какого черта тут рассиживаться было?

– Да она случайно меня увидела, когда шли из столовой. А присел я уже после разговора. И вообще сказал ей, что в десанте не смог служить из-за неудачного прыжка, переквалифицировался в авиационные инженеры и скоро, возможно уже сегодня, убуду на аэродром Шайрат, помогать сирийцам обслуживать и ремонтировать технику. Впрочем, ей это было безразлично.

– Ну хоть догадался о «командировке» в Шайрат сказать.

– Что ж я, совсем без головы?

Авилов сказал:

– Ну и хватит сидеть тут, пошли в модуль, задачу ставить буду.

Старший лейтенант вместе с подполковником пошли к модулю.

Там Авилов собрал всех офицеров в кабинете. Его словно под группу оборудовали, три ряда по пять кресел, стол, за ним еще два кресла, на стене интерактивная карта. Окна завешены жалюзи. Работал кондиционер. Все расположились. Авилов с Базановым за столом, на небольшом подиуме, остальные в «партере», внизу.