Шестое чувство

– - Да что вы говорите!
– - искренне удивился я.
– - А мне вот никогда не приходилось видеть шаровую молнию.

– - Ишь, любопытный, -- проворчала тетя Клава.
– - Увидишь еще, придет время. А пока -- на вот, забирай прессу, специально для тебя отобрала... Не гудишь больше?
– - спросила она вдруг, пристально взглянув поверх очков в мои глаза.

– - Что?
– - не понял я.

– - Ну ладно, иди, иди, а то вон народ сзади напирает.

Я отошел, взяв предварительно подготовленную для меня прессу, и оглянулся.

В амбразуру киоска по самые плечи влез безбородый субъект в морковном свитере и хрипло потребовал:

– - Шахматы!

Я зажмурился и что было силы тряхнул головой. Когда глаза мои вновь открылись, странного субъекта уже не было, а тетя Клава обслуживала следующего покупателя.

– - И часто он у вас бывает?
– - поинтересовался я, когда мы снова остались вдвоем.

– - Кто?
– - спросила тетя Клава.

– - Да этот, в свитере.

– - Не помню. В постоянных клиентах не числится, -- сухо ответила киоскерша.
– - И вообще, оставьте меня в покое!

Озадаченный, я поехал на работу. Вторая встреча с предполагаемым инопланетянином окончательно сбила меня с толку, но в то же время я был рад, что он жив и от столкновения с КАМАЗОМ ничуть не пострадал. Смысл происходящего был совершенно не ясен мне. Впрочем, может быть, все это игра больного воображения? Может быть, это вовсе не инопланетянин, и никакого контроля надо мной нет? И тот лжекомандировочный, может быть, вовсе и не лжекомандировочный, а самый что ни на есть настоящими, самый обычный командировочный? И НЛО он вполне мог видеть, тем более, что тарелочка действительно была.

На работе все было по-прежнему, и день прошел как обычно. Но вот после работы... После работы я собрался было заехать к одному знакомому филателисту, который обещал показать мне свою коллекцию довоенных марок. Знакомый жил где-то на Авиамоторной улице -- туда-то я и направил свои стопы по окончании трудового дня.

День был жаркий и солнечный. Столбик термометра стоял на отметке "32", духота и пыль окутали город, асфальт плавился под горячим солнцем и прилипал к подметкам ботинок.

Я вынырнул из метро на поверхность пылающего города и вдоль сквера с бюстом "всесоюзного старосты" направился к рынку. У цветочного магазина, не доходя двух шагов до рынка, путь мне внезапно был прегражден внушительной толпой, из недр которой доносились встревоженные голоса. Действуя локтями, я пробрался вперед и увидел следующую картину.

Тщедушная старушка мертвой хваткой вцепилась в руку слабо сопротивлявшегося гражданина лет тридцати с небольшим. Тут же стояла бочка с надписью "Квас".

– - Попался, голубчик!
– - ехидно прошепелявила старушка, зло блеснув зеленым глазом из-под кустистых бровей, и я вдруг обрел уверенность в том, что именно с нее Эдуард Успенский писал свою знаменитую старуху Шапокляк.

– - И чего привязалась?
– - недоуменно вопрошал у толпы гражданин, добродушно взирая на цепкую старушенцию с высоты своего почти двухметрового роста.
– - Никого не трогаю, стою, пью квас...

– - Видали?
– - завопила Шапокляк.
– - Никого не трогает? Ишь ты! А кто же, как не ты, рубь железный в банку кинул, кружку опорожнил, а сдачи взял мелочью рубля на два, не меньше: шесть двадцаток, три пятнашки и еще что-то из меди. Не ты, скажешь?

Гражданин пожал плечами, отхлебнул из кружки изрядную порцию темного, ароматного напитка и ответил:

– - Не я, конечно. И в голову такое не пришло бы.

– - Как же, не пришло бы!
– - не отставала старушенция.
– - Знаем мы вас, окаянных!.. Ворюга он, истинный крест, ворюга!

– - И не стыдно вам, мамаша?
– - укоризненно покачал головой высокий гражданин, приканчивая свою кружку с квасом.

– - Это мне-то должно быть стыдно?
– - взвилась Шапокляк.
– Милиция!..

Тут только до меня дошло, в чем дело. Здесь, у самого входа в цветочный магазин, каждое лето ставили квасную бочку, но это была бочка непростая, а уникальная: квас отпускался не продавцом, а самими покупателями, иными словами, каждый мог подойти, положить деньги и налить себе прохладительного напитка на сумму, им оставленную. Весь эффект был построен на доверии. Поэтому ситуация, представленная

"настроился на волну" обвиненного в воровстве гражданина и в следующий миг уже знал всю правду.

– - Не надо звать милицию, -- сказал я, выходя в центр круга, образованного толпой.
– - Я все видел и могу клятвенно подтвердить: этот парень ни в чем не виноват. У него и в кармане-то не больше гривенника.

Гражданин благодарно улыбнулся мне, обрадованный поддержкой постороннего человека, и произнес:

– - Ну вот, я же говорил, а мне никто не верил... Да отпустите же меня, мамаша! Вот прицепилась...

Старушенция сконфузилась, выпустила руку гражданина из своих цепких пальцев, окинула меня подозрительным взглядом, еще больше сконфузилась, махнула рукой и заковыляла прочь, бормоча себе что-то под нос. В толпе послышались незлобливые смешки:

– - И на старуху, как говорится, бывает проруха.

– - Нет, видали? Как она его!

– - Молодец, бабка!

– - Шустрая бабуля...

Толпа постепенно рассеялась, исчез и обвиненный в краже парень. Я же, довольный своим поступком, гордо поплелся дальше.

Кто-то осторожно тронул меня за локоть. Я обернулся. Круглолицый румяный мужчина средних лет шел чуть сзади и с интересом разглядывал мой профиль.

– - Вы что?
– - спросил я настороженно.

– - Удивительно! Как это вы догадались?
– - приглушенно произнес мужчина; в его последних словах слышался скорее не вопрос, а восхищение.

– - Что?
– - Я остановился.

– - Вы меня извините, товарищ, что я вот так сразу, среди улицы, остановил вас, но вы на меня произвели неизгладимое впечатление. Вы так блестяще разрубили этот гордиев узел...

– - Ну и что?

– - Но ведь вы же подошли позже!
– - с жаром произнес мужчина.
– - Я вас сразу заметил, когда вы появились. Вот, думаю, чудак, -- вы уж меня извините, -- в такую жару в пиджак вырядился (сам он был в темно-синем батнике фирмы "Вранглер").

– - Ну и что?
– - с вызовом спросил я, чувствуя, что балансирую на краю пропасти.
– - Может, мне холодно. А вам что за дело до моего пиджака?