Шестое чувство

В каюту вновь влетел Арнольд Иванович.

– - Все! Пошли, -- сказал он, переводя дух.
– - Мы над твоим домом.

– - Арнольд, -- взмолился я.
– - Может, зайдем ко мне? Мы никому не скажем, кто ты на самом деле. Клянусь! Посмотришь, как я живу.

Арнольд Иванович замотал головой.

– - Нет, Николай, -- с грустью в голосе произнес он, -- нельзя. Сейчас не могу. Как-нибудь в следующий раз.

– - Как же! Тебя дождешься, -- проворчал я.

– - Обещаю!

– - Точно?

– - Точно!

– - Ну, смотри! Буду ждать.

Мы крепко обнялись. А две минуты спустя я неуклюже спрыгнул с трапа на черный асфальт в пяти шагах от своего подъезда. Видимо, стояла глубокая ночь, так как ни одно окно в доме не светилось. "Тем лучше, -подумал я, -- а то, не дай Бог, увидит кто. Неприятностей не оберешься". Рыболовные снасти и рюкзак с палаткой лежали на тротуаре, аккуратно сложенные чьей-то заботливой рукой.

"Спасибо, Арнольд", -- с благодарной улыбкой подумал я. "И тебе спасибо, Николай", -- пронесся в моей голове ответ. Трап уже убрали, люк закрыли, сноп света, отвесно падающий вниз из прожектора на борту звездолета, погас. Я смотрел на громадный контур космического корабля пришельцев, нависшего над городом, и чувствовал, что теряю что-то близкое, родное, бесконечно хорошее...

Вдруг люк снова открылся, и в проеме показалась голова командира звездолета.

– - На, держи!
– - крикнул он. На асфальт глухо плюхнулось что-то большое и тяжелое.
– - Как никак с рыбалки едешь, а не из космического путешествия. Прощай! А цветы жене не забудь отдать, понял?

Люк снова захлопнулся, и вот уже черная громадина звездолета бесшумно пошла вверх, к звездам, и исчезла в ночной тьме.

– - Прощайте, друзья!
– - прошептал я, и слезы навернулись на моих глазах. Долго еще в небе видна была голубая звездочка.

Предмет, брошенный с корабля, привлек наконец мое внимание. С опаской приблизившись к нему, я к величайшему своему удивлению обнаружил, что на асфальте, слабо шевеля хвостом, лежит огромный тупорылый осетр и жадно хватает воздух открытой пастью.

"Вот это улов!
– - подумал я, в растерянности почесывая затылок.
– Ну и удружил мне Арнольд Иванович! Ведь не поверит же никто..."

Но делать нечего, по крайней мере, оставлять его здесь я не собирался. Взвалив на спину всю свою поклажу, пристроив там же букет космических роз, я обхватил слабо трепыхавшуюся тушу двумя руками и, пошатываясь, зашагал к подъезду.

Глава пятая

В подъезде кто-то вывернул все лампочки, и я долго проканителился, прежде чем попал ключом в замочную скважину. Войдя в темный коридор, я нащупал выключатель и включил свет.

– - Маша!
– - шепотом позвал я на всякий случай, но никто не отозвался на мой призыв. Спит, решил я и прошел на кухню. Осетр, которого я все еще прижимал к груди, широко зевал и жалобно смотрел в мои глаза. "Сейчас заговорит", -- почему-то решил я, но рыбина промолчала. Сняв, наконец, рюкзак и сунув осетра на балкон, я занялся цветами. Аккуратно подрезав их колючие стебельки, я поставил розы в хрустальную вазу и невольно залюбовался ими. "Красотища-то какая!" -думал я. В темноте голубые розы чуть заметно фосфоресцировали, излучая эфемерный неземной свет. Тихо, чтобы не разбудить жену, я отнес вазу с цветами в гостиную и пристроил ее на серванте. Но жену я все-таки разбудил.

– - Это ты, Николай?
– - послышался ее сонный голос из спальни.

– - Я, я, спи.

– - Который час?

– - Поздно уже. Спи.

– - Заснешь тут, -- недовольно проворчала она.

– - Что, раньше никак нельзя было оставить эту дурацкую рыбалку?

Я бесшумно появился в дверях спальной комнаты и хотел было дать надлежащее объяснение своей дражайшей половине, но вовремя услышал ее ровное, глубокое дыхание. "Слава Богу, заснула", -- с облегчением подумал я, не в силах сейчас, посреди ночи, выяснять отношения с супругой. А утром, дай Бог, все уладится само собой.

Мария Константиновна, супруга вашего покорного слуги, была женщиной доброй и покладистой. Она всегда и во всем соглашалась с мужем, то есть со мной, никогда и ни в чем мне не перечила, но в результате выходило, что решала она всегда все сама. Я же, как человек слабохарактерный, тихий, смотрел на это сквозь пальцы и позволял ей вершить судьбы нашей семьи так, как ей заблагорассудится. Чем она и пользовалась...

Пробило два часа ночи. Я вдруг почувствовал, что ужасно хочу спать. Сон давил на меня со страшной силой, смеживая мои веки и затуманивая разум. Я уже не помню, как разделся, как лег в постель, как заснул. Волнения прошедших дней дали о себе знать.

Утром я проснулся от громыхания кастрюль на кухне. Я с хрустом потянулся и вскочил с постели. Было половина седьмого. "Не опоздать бы на работу", -- с тревогой подумал я, и в этот момент в комнату вошла Маша.

– - Встал?
– - проворчала она.

– - Доброе утро, Маша!
– - улыбнулся я.

Но жена не разделяла моего хорошего настроения. Она была мрачна и сурова.

– - Ты почему вчера так поздно заявился?
– - спросила она с агрессивными нотками в голосе, уперев руки в бедра.

– - Вчера?
– - переспросил я, пытаясь вспомнить, почему же, в самом деле, я вчера так поздно приехал домой. Тут сквозь открытую дверь в гостиную я увидел вазу с голубыми розами и вмиг все вспомнил. Пришельцы, звездолет, Арнольд Иванович, Большое Колесо, Совет, эксперимент... И эти чудесные розы.

Я снова улыбнулся и ласково потрепал жену по плечу.

– - Ты же знаешь, дорогая, я на рыбалке был. Пока то да се, замотался, устал, вот и застрял на станции допоздна. Ты лучше посмотри, какую прелесть я тебе принес!

По странному стечению обстоятельств Маша с утра еще в гостиную не входила и цветов, соответственно, не видела. Теперь же, бросив взгляд на сервант, куда указывал перст мужа, она остолбенела.

– - Ой!
– - взвизгнула она и прижала руки к груди.
– - Где ты достал такое чудо?

– - Да на станции, когда электричку ждал, -- импровизировал я, краснея.
– - У старушки какой-то купил, последние, говорит. Хотел тебе сюрприз сделать. Нравятся?

Маша преображалась буквально на глазах. И куда только девалось ее дурное настроение! Глаза восхищенно сияли, счастливая улыбка не сходила с ее лица, и сама она словно помолодела лет на десять.

– - Спасибо, Коля!
– - прошептала она, устремив на меня благодарный взгляд.
– - Я никогда не видела таких прекрасных цветов. Никогда! Они, наверное, стоят больших денег?

– - Миллионы долларов, -- раздался позади нас приглушенный голос. Я обернулся. Это был Василий, студент-первокурсник, восемнадцати лет от роду. И в придачу наш сын.

– - Ты чего встал?
– - спросил я.
– - Рано еще.

Но Василий не слушал меня: завороженным взглядом он пожирал небесные цветы.