Шестой ангел. Начало

— Он не скажет, — проворчал Хризостом, посланник императора Феодосия. — Этот иерофант не просто главный элевсинский жрец, но одновременно еще и жрец Митры. К тому же он не простой жрец, а посвященный, прошедший все семь ступеней от Ворона до Отца, его бесполезно запугивать смертью. Да нам это и не нужно, сейчас монахи принесут его тайный ларец со святынями, и мы все увидим сами. А если не увидим, то, значит, Господь не пожелал познания нами этого языческого извращения. Наша главная задача уничтожить этот мерзкий культ, а не узнать его секреты.

— И все же, иерофант, — не обращая внимания на слова Хризостома, продолжил епископ, — я не знаю твое новое священное имя, которое по вашим правилам не положено произносить непосвященным, но знаю, что ты не истинный первосвященник. Никто не избирал тебя, ты даже не из рода Эвмолпидов. Прошлый иерофант, которого назначил Юлиан Отступник, был первосвященником законно, а ты — всего лишь самозванец из Феспии, что у горы Геликон. Скажи нам секрет напитка, и мы отпустим тебя, уедешь в свою родную Беотию и проживешь там долгую жизнь. Или умрешь мучительно прямо сейчас. Выбирай.

— Зачем таинство, несущее людям радость, нужно твоей религии смерти, епископ? — нарушил свое молчание иерофант. — Вы возводите безумие в добродетель, сжигаете книги для отречения от разума, почитаете мертвые кости вместо живых людей, восхваляете смерть во имя лучшей жизни в обителях вашего бога, ненавидите весь этот мир во имя любви, но радость и познание вам не нужны ни под каким предлогом. Зачем же тебе эта тайна, епископ?

Климатий еще не успел ничего ответить, когда дверь распахнулась, и в зал вволокли еще двух человек, мужчину и женщину.

— Смотрите-ка, кого нашли! — обрадовался епископ. — Теперь почти все в сборе. И даидух, второй верховный жрец-факелоносец, и иерофантида, верховная жрица Деметры. Не хватает только иерокерюкса и мистагога.

— Ни священный вестник, ни вождь посвящаемых нам не понадобятся, они все равно не владеют тайной, — снова встрял Хризостом, наблюдая, как его личная стража привязывает даидуха и иерофантиду к колоннам рядом с иерофантом. — А вот и священный ларец!

Монахи внесли небольшой ящик, поставили его у ног епископа и, пятясь, удалились из зала.

— Ну что ж, — в последний раз обратился к жрецам епископ Климатий, — у вас есть последний шанс сохранить ваши ничтожные жизни, не знающие света Христова. Покайтесь и раскройте тайну напитка. Только Спаситель может дать истинное бессмертие, ваши лживые языческие боги бессильны.

— Ничто не заставит сказать то, что несказуемо, — ответил даидух. Кровь из разрезанной щеки факелоносца капала на его пурпурную мантию, но он тоже не выглядел сломленным.

Тем временем Хризостом открыл ящик и внимательно изучал содержимое. Епископ Климатий подошел к нему и тоже уставился в пустоту ящика. Лишь на дне лежали листья мяты — растения богини горы, нимфы Менты — и несколько зерен ячменя. Больше там не было ничего.

— Мы и так знаем, что священный напиток кикеон содержит экстракты ячменя и мяты, — разочарованно произнес епископ. — Но здесь нет никаких рецептов, никакого устава мистерий, как я думал…

— Ну нет и нет, — чувствовалось, что Хризостому разочарование епископа совершенно безразлично. — Император приказал мне уничтожить богопротивные таинства, а не искать их истоки.

— Но ведь мы могли бы использовать эти мистерии во славу Господа.

— Наш Господь не нуждается в этой языческой мерзости! — воскликнул Хризостом и сделал знак стражникам. — Именем Христа!

Начальник стражи подошел к иерофанту, сорвал с головы жреца пурпурную повязку и одним махом короткого меча перерезал ему горло.

— Кто разрешил тебе? — гневно прошипел епископ. — Здесь я решаю, кого можно убивать, а кого нет, посланник.

— У меня прямой приказ императора, епископ, и я не нуждаюсь в твоем разрешении, — глаза Хризостома налились кровью. — И я буду убивать, кого сочту нужным и когда захочу.

— Стойте! — вскричала вдруг иерофантида. — Я расскажу вам секрет!

— Не смей! — почти зарычал даидух. — Ты давала клятву!

Хризостом снова сделал знак стражникам, и в ту же секунду стражник ударил жреца в висок рукоятью меча. Но за мгновение до того, как даидух потерял сознание, он успел поймать взгляд иерофантиды. Не страх увидел факелоносец в ее глазах, а лютую ненависть. И понял.

— Говори, дочь моя, и будешь жить, — ласково пропел епископ, подходя к пленнице. — Что еще не хватает для напитка, который вы называете кикеоном?

— Второе дно в ящике. Открой его. Нажми одновременно на левый и правый угол, и получишь подарок от Деметры из Фельпусы.

Епископ бросился к ларцу, нажал на углы, и через мгновение дно ящика приподнялось. Климатий в нетерпении заглянул вовнутрь. Через секунду он извлек из-под второго дна пшеничный колос.

— Ты и так должен был догадаться, — равнодушно сказал Хризостом. — Ведь по их верованиям Деметра научила людей выращивать как раз пшеницу. Да и этот маленький городок Элевсин издавна славился именно своей превосходной пшеницей. Что еще ты ожидал там увидеть?

— Да, правильно, — задумчиво пробормотал Климатий, — известно, что в конце мистерий жрец показывал участникам таинства пшеничный колос. Я считал, что этим жителям Афин просто давался образ надежды на бессмертие, но вот что в нем скрыто такого. О Господи, вижу! Вот оно, вот раскрытая тайна! Действительно, я должен был догадаться раньше. Теперь я знаю, что принесет славу Господу!

Епископ, держа колос в руках, подошел к иерофантиде.

— Что ж, дочь моя, ты сказала правду, и Господь простит тебя, — нараспев произнес епископ. — Только скажи мне, как приготовить напиток.

Епископ подставил ухо к губам жрицы и, слушая, довольно кивал головой.

— Хорошо, хорошо, — елейным голосом прошептал с довольным видом епископ, выслушав жрицу. — Господь прощает тебе твои заблуждения и дарит тебе вечную жизнь.

С этими словами епископ отошел от жрицы и направился к выходу, сделав знак солдатам. Начальник стражи вопросительно посмотрел на Хризостома.

— Стража! Сожгите здесь все, — подтвердил Хризостом, направляясь к выходу вслед за Климатием.

Иерофантида презрительно смотрела им вслед. Она не сомневалась в том, что христиане не сохранят ей жизнь, как лживо обещал епископ. Но она теперь знала, что боги отомстят им за поруганные святыни.

Епископ вышел на улицу и набросил капюшон, скрыв свое лицо от посторонних глаз — в Афинах еще было далеко до полного торжества христианства, и за покушение на элевсинские мистерии, пусть даже по указу императора, можно было лишиться жизни.