Шевалье д'Арманталь

–  Ну, что вы на это скажите, господа? Могло ли его католическое величество сделать для нас больше?
– спросила госпожа дю Мен.

–  Его величество могло бы присоединить к этому письму послание к Генеральным штатам, - ответил кардинал.
– Такое послание, если бы только король соблаговолил написать его, оказало бы большое влияние на ход обсуждения.

–  Вот оно - это послание, - сказал принц де Селламаре, в свою очередь вынимая из кармана бумагу.

–  Как, принц?
– воскликнул кардинал.
– Что вы говорите?

–  Я говорю, что его католическое величество было того же мнения, что и ваше преосвященство, и потому король соизволил передать мне это послание в дополнение к тому письму, которое привез барон де Валеф.

–  Итак, теперь у нас есть все!
– воскликнула госпожа дю Мен.

–  У нас нет Байонны, - сказал принц де Селламаре, покачав головой.
– Байонна - это ворота Франции.

В этот момент появился Давранш и доложил о прибытии герцога де Ришелье.

–  А теперь, принц, у нас в самом деле есть все, - смеясь, сказал маркиз де Помпадур, - ибо вот человек, в руках которого ключ от этих ворот.

IV ГЕРЦОГ ДЕ РИШЕЛЬЕ

–  Наконец-то!
– воскликнула герцогиня при виде входящего Ришелье.
– Это вы, герцог?.. Боюсь, что вы неисправимы, и ваши друзья никогда не смогут рассчитывать на вас больше, чем ваши любовницы.

–  Напротив, мадам, - отвечал Ришелье, подходя к герцогине и целуя ей руку с почтительной простотой человека, для которого женщина есть женщина независимо от ее общественного положения, - напротив, ибо сегодня я, более чем когда-либо, доказываю вашему высочеству, что умею совмещать все.

–  Итак, вы приносите нам жертву, герцог, - сказала смеясь госпожа дю Мен.

–  И она, честное слово, в тысячу раз больше, чем вы можете себе представить. Вообразите только, кого я вынужден был покинуть!

–  Госпожу де Виллар?
– прервала его герцогиня.

–  О нет! Моя жертва больше.

–  Госпожу де Дюра?

–  Вовсе нет.

–  Госпожу де Нель?

–  Вот еще!

–  Госпожу де Полиньяк? Ах, извините, кардинал!

–  Продолжайте. Нет, это ничуть не касается его высокопреосвященства.

–  Госпожу де Субиз, госпожу де Габриан, госпожу де Гассе?

–  Нет, нет, нет.

–  Мадемуазель де Шароле?

–  Я не видел ее со времени моего последнего путешествия в Бастилию.

–  Герцогиню Беррийскую?

–  Вы хорошо знаете, что, с тех пор как Риои вознамерился ее победить, она без ума от него.

–  Мадемуазель де Валуа?

–  Ее я берегу, чтобы сделать своей женой, когда мы победим и я стану испанским принцем. Нет, мадам, ради вашего высочества я покинул двух очаровательнейших гризеток!

–  Гризеток! Ах, как можно?
– воскликнула герцогиня, скривив губы с выражением бесконечного презрения.
– Я не думала, что вы опустились до подобных созданий.

–  Ну почему же! Это две очаровательные женщины, госпожа Мишлен и госпожа Рено. Вы не знакомы с ними? Госпожа Мишлен - прелестная блондинка, настоящая головка Грёза; муж ее обойщик; я вам его рекомендую, герцогиня. Госпожа Рено - восхитительная брюнетка с голубыми глазами и черными бровями… а кто ее муж, я, ей-Богу, хорошенько не помню.

–  Вероятно, господин Мишлен, - сказал Помпадур со смехом.

–  Простите, господин герцог, - продолжала госпожа дю Мен, которая потеряла всякий интерес к любовным похождениям Ришелье, как только его приключения эти вышли за пределы ее сословия.
– Простите, но смею ли я вам напомнить, что мы собрались здесь для серьезных дел?

–  Ах да, у нас заговор, не так ли?

–  Вы об этом забыли?

–  По правде сказать, да, поскольку заговор - и вы с этим согласитесь, госпожа герцогиня дю Мен, - дело не из самых веселых, то сознаюсь: каждый раз, когда есть возможность, я забываю, что в нем участвую. Но это ничего не значит: точно так же каждый раз, когда надо вновь за него приняться, я за него принимаюсь. Итак, госпожа герцогиня, как же обстоят дела с заговором?

–  Вот, ознакомьтесь с этими письмами, и вы будете знать не меньше нашего.

–  О, пусть ваше высочество извинит меня, - ответил Ришелье, - но я не читаю даже тех писем, которые адресованы мне самому… Послушайте, Малезье, у вас такая светлая голова, изложите мне вкратце, что здесь написано.

–  Извольте, герцог, - сказал Малезье.
– Вот эти письма содержат обязательства бретонских дворян поддержать права ее высочества.

–  Отлично!

–  А эта бумага содержит протест дворянства.

–  Тогда передайте ее мне. Я тоже протестую.

–  Но вы ведь не знаете даже, против кого направлен этот протест.

–  Неважно, я всегда протестую.

И, взяв бумагу, он поставил свою подпись под именем Гийома Антуана де Шателлю, который стоял последним в списке.

–  Не препятствуйте ему, сударыня, - сказал де Селламаре, обращаясь к герцогине.
– Иметь подпись Ришелье никогда не лишне.

–  А это что за письмо?
– спросил герцог, указывая пальцем на послание испанского короля.

–  Это письмо, - продолжил Малезье, - написано собственноручно королем Филиппом Пятым.

–  А почерк-то у его величества еще хуже, чем у меня!
– воскликнул Ришелье.
– Приятно видеть. А Раффе говорит, что хуже моего не бывает.

–  Хотя письмо и написано плохим почерком, оно тем не менее содержит отличные новости, - сказала госпожа дю Мен.
– Это просьба, адресованная королю Франции, созвать Генеральные штаты, чтобы помешать заключению союза четырех держав.

–  Ах, вот оно что, - произнес Ришелье.
– А ваше высочество уверено в решении Генеральных штатов?

–  Вот петиция дворянства. Кардинал отвечает за духовенство. Таким образом остается лишь армия.

–  Армию я беру на себя, - сказал Лаваль.
– У меня есть пустые бланки, подписанные двадцатью двумя полковниками.

–  Прежде всего я могу поручиться за свой полк, - сказал Ришелье, - а поскольку он стоит в Байонне, он может оказать нам большие услуги.

–  Да, - подхватил де Селламаре, - мы на него рассчитываем. Но я слышал, что его хотят перевести в другое место.

–  Серьезно?