Шевалье д'Арманталь

В два часа пришел аббат Бриго. Он застал шевалье в отвратительном настроении. Аббат взглянул на окно соседки, которое было по-прежнему плотно закрыто, и все понял. Он пододвинул себе стул, сел напротив д'Арманталя и принялся по примеру шевалье крутить свои большие пальцы один вокруг другого.

–  Дорогой воспитанник, - сказал он после минутного молчания, - быть может, я плохой физиономист, но я вижу по вашему лицу, что с вами случилось какое-то весьма грустное происшествие.

–  Вы не ошиблись, дорогой аббат, - ответил шевалье.
– Я скучаю.

–  Неужели?

–  Да, и настолько, - продолжал д'Арманталь, которому надо было излить всю желчь, скопившуюся у него за истекшие сутки, - что готов послать ваш заговор ко всем чертям.

–  О шевалье, это не дело - махнуть на все рукой. Как можно послать заговор ко всем чертям как раз в тот момент, когда все идет как по маслу. К тому же подумайте, что скажут остальные! Нет, что вы!

–  Хорошо вам рассуждать! Все остальные, дорогой мой, живут обычной светлой жизнью, ходят на балы, в Оперу, дерутся на дуэлях, имеют любовниц и вообще развлекаются как только могут. Они не заперты, как я, в дрянной мансарде.

–  Но у вас же есть клавесин. Вы можете рисовать пастелью…

–  И с каким бы это чертом стал я здесь петь и рисовать?

–  Прежде всего у вас есть две девицы Дени.

–  О да! Ведь они так прекрасно поют и так замечательно рисуют, не правда ли?

–  Бог мой, я не выдаю их вам за виртуозок и за художниц; я хорошо знаю, что им не сравниться с вашей соседкой.

–  А что моя соседка?

–  Почему бы вам, например, не заниматься музыкой вместе с ней? Она ведь так хорошо поет. Это развлекло бы вас.

–  Да разве я с ней знаком? Она даже окна своего не открывает. Вы же видите - со вчерашнего дня она словно забаррикадировалась. Ничего не скажешь, она весьма любезна!

–  А мне вот, представьте, говорили, что она очень приветлива.

–  Да и как вы себе представляете наше совместное пение? Чтобы каждый пел в своей комнате? Это был бы довольно странный дуэт.

–  Да нет, у нее.

–  У нее?! Я ведь ей не представлен; я с ней даже не знаком.

–  Ну в таких случаях находят предлог для знакомства.

–  Ах, я ищу его со вчерашнего дня!

–  И еще не нашли? С вашим-то воображением! Ах, мой дорогой воспитанник, я вас не узнаю.

–  Послушайте, аббат, довольно шуток, я к ним сегодня не расположен. Что поделаешь, у человека бывают разные дни; вот сегодня я глуп.

–  Что ж, а в такие дни обращаются к друзьям.

–  К друзьям? Зачем?

–  Чтобы найти предлог, которого сами тщетно ищут.

–  Аббат, друг мой, найдите мне этот предлог! Ну же, я жду.

–  Нет ничего легче.

–  В самом деле?

–  Вы этого хотите?

–  Подумайте, какое обязательство вы берете на себя.

–  Я обязуюсь открыть вам двери дома вашей соседки.

–  Приличным способом?

–  А как же! Разве я когда-нибудь действую иначе?

–  Аббат, я вас задушу, если вы найдете мне плохой предлог.

–  А если хороший?

–  Если хороший, то я скажу, что вы, аббат, просто замечательный человек!

–  Помните, что рассказал граф Лаваль относительно обыска, произведенного полицией в его доме у Валь-де-Грас, и о необходимости уволить всех рабочих типографии и закопать машину?

–  Конечно.

–  Помните, какое после этого было принято решение?

–  Да, обратиться к услугам переписчика.

–  Помните, наконец, что я взялся найти подходящего человека?

–  Помню.

–  Так вот: этот переписчик, которого я имел в виду, этот честный человек, которого я вызвался найти, уже найден. Дорогой шевалье, это опекун Батильды.

–  Бюва?

–  Он самый. Я вам передаю свои полномочия. Вы поднимаетесь к нему, предлагаете ему заработать кучу золота. Дверь его дома широко откроется перед вами, и вы сможете петь с Батильдой сколько вам вздумается.

–  Дорогой Бриго!
– воскликнул д'Арманталь, бросаясь аббату на шею.
– Клянусь вам, вы спасли мне жизнь!

Д'Арманталь, схватив шляпу, кинулся к двери. Теперь, когда он нашел предлог, ему все было нипочем.

–  Постойте, постойте, - сказал аббат Бриго.
– Ведь вы у меня даже не спросили, у кого он должен взять текст для переписки.

–  Как у кого? Ясное дело - у вас.

–  Нет уж, молодой человек, нет!

–  А у кого же?

–  У принца де Листнэ, улица Бак, дом номер сто десять.

–  У принца де Листнэ? Это еще что за новоиспеченный принц?

–  Давранш, лакей герцогини дю Мен.

–  И вы думаете, он сумеет сыграть свою роль?

–  Для вас, вхожего к настоящим принцам, быть может, и нет. Но для Бюва…

–  Вы правы. Прощайте, аббат!

–  Значит, вы находите, что это хороший предлог?

–  Отличный!

–  Что ж, идите, и храни вас Господь!..

Д'Арманталь сбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Переходя улицу, он заметил аббата Брито, который следил за ним из окна. Шевалье помахал ему рукой и тут же исчез под аркой, ведущей к входной двери дома Батильды.

VII В ДОМЕ НАПРОТИВ

Понятно, Батильде нелегко далась ее непреклонность - сердце у нее разрывалось. Бедняжка любила д'Арманталя всеми силами своей души, как любят в семнадцать лет, как любят в первый раз. Первый месяц его отсутствия она считала дни. Когда пошла пятая неделя, она стала считать часы. Последнюю неделю она уже считала минуты. В один из этих дней напряженного ожидания за ней приехал аббат де Шолье, чтобы отвезти ее к мадемуазель де Лонэ. Так как он предварительно рассказал последней не только о талантах Батильды, но и о ее происхождении, то девушку приняли с должным почетом. Мадемуазель де Лонэ была с ней тем более внимательна, что сама долгое время страдала оттого, что окружающие не оказывали ей должного уважения.

К своей поездке в замок Со, преисполнившей гордостью Бюва, Батильда отнеслась как к развлечению, которое хоть немного рассеет ее в последние мучительные часы ожидания. Но, поняв, что мадемуазель де Лонэ намерена задержать ее во дворце именно на тот день, когда, по ее расчетам, Рауль должен был вернуться, девушка в душе прокляла себя за то, что согласилась поехать с аббатом де Шолье в Со. Батильда никогда не сдалась бы на уговоры мадемуазель де Лонэ, как бы они ни были настойчивы, если бы в дело не вмешалась герцогиня дю Мен. Отказать в просьбе ее высочеству было невозможно, тем более что по представлениям, господствовавшим в ту эпоху, герцогиня в силу своего общественного положения имела право приказывать. Поэтому Батильда, не видя другого выхода, была вынуждена согласиться. Но, так как она никогда бы себе не простила, если бы Рауль, вернувшись в ее отсутствие, застал окно комнаты закрытым, девушка уговорила герцогиню отпустить ее на сутки в Париж якобы для того, чтобы разучить кантату и успокоить Бюва. Бедная Батильда! Она изобрела целых два ложных предлога, чтобы скрыть истинную причину своего возвращения под двойной завесой.