Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

В конце сентября 1783 года генерал-поручик П. С. Потемкин вновь снарядил несколько отрядов в Чечню для наказания восставших атагинцев, а также жителей некоторых других равнинных сел, которые не желали повиноваться царским властям и давать им аманатов (заложников). Так, из Малой Кабарды отряду генерала Самойлова (из шести рот гренадер, двух батальонов егерей, двух эскадронов драгун, одного Донского казачьего полка с четырьмя полевыми пушками) было приказано наступать мимо жилищ чеченцев-карабулаков к селению Атаги. Сам же генерал Потемкин в это время с двумя пехотными полками, егерским батальоном, 4 эскадронами драгун и 900 казаками выступил из Наура к Ханкальскому ущелью.

В задачу Потемкина входило, отвлекая наступательным маневром местных жителей, дать возможность и время отряду Самойлова незамеченным проникнуть в селение Атаги и сжечь его — уже во второй раз за полгода. 3

октября отряд Потемкина перешел реку Сунжу и остановился у Хан-кальского ущелья, ожидая приближения отряда Самойлова. Однако Самойлов при движении с запада был встречен на пути сопротивлением чеченцев из селения Гехи. Потемкин в это время продолжал отвлекать чеченцев у входа в ущелье Хан-Кала, а потом атаковал их в самом ущелье. 6 октября в ущелье вошли два батальона пехоты под командованием полковника Пиери. Перестрелка длилась 12 часов. Чеченцы первыми отступили из ущелья. Следует отметить, что накануне этого сражения в Ханкальском ущелье российскими отрядами был вырублен лес, чтобы войска свободно могли передвигаться, перестраиваться и вести бой. В это время генерал-поручик Потемкин послал в ущелье для соединения с Самойловым четыре гренадерские роты и 300 казаков. Чеченцы, беспрепятственно пропустив вперед царские войска, внезапно напали на отряд Потемкина с гор, покрытых лесом, но были отбиты. Тем временем Самойлов, пробившийся с запада Чеченской равнины к Аргуну, захватил селение Атаги и, отбиваясь от сопротивлявшихся чеченцев, пошел к Хан-Кале для соединения с Потемкиным. В этом сражении со стороны царских войск было убито 18 и ранено 49 человек.

Незадолго до этих грозных событий Ушурма вернулся из горной обители, где чистый муж Цани Стаг учил юного отшельника служению Господу и пониманию Корана. Мы не знаем, принял ли он участие в столкновении своих земляков с царскими войсками, но все случившееся глубоко повлияло на него. Если в его душе и жило стремление удалиться от мира и, подобно своему наставнику, проводить жизнь в молитвах и размышлениях, то в этот момент оно отступило на второй план. Разорения и насилия, чинимые незваными пришельцами, вызвали у молодого чеченца, как и у многих его земляков, гнев и желание отомстить. Ушурма с детства внимательно прислушивался к беседам стариков, набираясь у них мудрости. С каждым годом старики все больше говорили о притеснениях со стороны русских войск и о том, что рано или поздно они захватят весь Кавказ. Быть может, еще тогда у него зародилось желание противостоять этой угрозе и защитить вековую свободу чеченцев. Но, без сомнения, именно осенью 1783 года это желание преобразилось в четкую программу действий.

Некоторое время жизнь шла своим чередом, но в начале 1785 года Ушурма собрал родных и рассказал, что к нему опять явились два сияющих всадника. Но теперь они отворили свои уста и сообщили, что он, Ушурма, должен привести к вере в Аллаха своих соотечественников и все народы Кавказа. С этого времени он не может молчать и должен рассказать об этом народу, который нуждается в откровении. Ангелы — теперь он твердо знал, что это были они, — сообщили, что высокое служение было назначено ему с рождения самим Аллахом. Вот почему они постоянно следили за ним и охраняли его. Теперь пришло время вступить на путь, предназначенный ему Господом. Родственники были очень озадачены и даже напуганы этим признанием Ушурмы и просили его повременить с сообщением известия односельчанам.

Однако Ушурма ждать не стал. По чеченскому обычаю он поднялся на крышу дома и созвал жителей, обратившись к ним с такими словами: «Правоверные! Изо дня в день мы отступаем от слов Аллаха, будто забыв, что Он, Единственный и Всемогущий, сотворил всех нас и что к Нему нам предстоит вернуться. Мы отдаляемся от заветов священного Корана, будто не знаем о страшной каре, приготовленной Всевышним для всякого отступника. Опомнитесь, люди, ибо я возвещаю вам о гневе Аллаха, который вы навлекаете и на свои головы, и на весь наш народ!»

«Кто же ты, вестник? Святой, ангел или, может быть, пророк?» — с гневной усмешкой выкрикнул мулла, тоже пришедший к дому Мансура.

«Я — Ушурма, сын Шабаза, которого вы все знаете, — спокойно ответил имам. — Я не ангел, не пророк и не святой, но один из тех, кого Аллах облагодетельствовал истинной верой. Я — раб Аллаха, не признающий никакого другого рабства, кроме этого. Я призываю и вас освободить свои души от низменных страстей, а ваши тела — от власти неверных!»

Так впервые прозвучала и быстро распространилась по всему Кавказу весть о том, что в чеченском ауле Алды появился имам, который призвал горцев к всеобщему признанию исламской веры и «священной войне» против России,

стремящейся обратить в рабство свободные народы Кавказа. Так шейх Мансур начал свое служение, которое не оставлял уже до конца жизни…

3

У всякой войны, кроме экономических, существуют и политические причины. В многолетнем русско-чеченском противостоянии основной политической причиной считается так называемый исламский фактор. Это не вполне верно. Попробуем разобраться, почему наиболее крупное народное движение на Кавказе конца XVIII века началось именно в Чечне, где ислам духовно и организационно был в то время гораздо слабее, чем в Дагестане, где куда логичнее было бы ожидать восстания. Для того чтобы понять истину, необходимо увидеть под религиозной оболочкой движения те глубинные социальные процессы, которые стали истинной причиной выступления горцев.

В XVIII веке в Чечне в отличие от других национальных районов не существовало неограниченной власти владетелей над свободными горскими крестьянами. Здесь никогда не практиковалась, как, например, у кумыков или кабардинцев, купля и продажа крестьян и членов их семей. Зависимость чеченских крестьян от своих владетелей выражалась чаще всего в форме натурального налога, выплачиваемого обществами горцев за исполнение князьями своих обязанностей. Случалось, что для управления разрозненными чеченскими родовыми объединениями (особенно в случае войны с соседями) приглашались князья со стороны, вводившие дополнительные военные подати. Но «варяги» эти правили недолго (обычно ровно столько, сколько длился конфликт) и вскоре изгонялись. Чеченские по происхождению владетели также не имели неограниченной власти над личностью крестьян и довольствовались более или менее значительными поборами. При этом многие общества Чечни в XVIII веке вообще не подчинялись никаким князьям и владетелям.

Ни в одном из уголков Северного Кавказа богатые хозяева не чувствовали такой неуверенности в своем положении и такого страха перед простым народом, как в Чечне. В переписке с царскими властями князья и владетели постоянно подчеркивали свое бессилие удержать в повиновении подвластных горцев, просили помощи в борьбе с непокорными крестьянами, а то и разрешения переселиться под защиту царских крепостей и укреплений Кавказской линии. Опасения местных владетелей за свою судьбу были вполне обоснованными. В это время произошло несколько крупных восстаний, в результате которых немалая часть владетелей была попросту истреблена. Так, в 1757–1759 годах чеченцы изгнали кабардинского владетеля Девлет-Гирея, который вынужден был переселиться на равнинные земли, под защиту российских властей. После Девлет-Гирея восставшие изгнали и других князей, а один из них, Казбулат из села Атаги, был убит. «Хотя затем все, кроме Девлет-Гирея, и были водворены русскими вновь на прежние места, — сообщает историк Г. А. Ткачев, — однако в 1783 году возмущение повторилось, и владельцы на этот раз окончательно были изгнаны».

Однако главной причиной восстания стало все же не социальное неравенство, а недовольство действиями царской администрации, которая цепью крепостей, кордонов и станиц фактически отрезала Чечню от внешнего мира. Это угрожало сложившемуся за века своеобразному разделению труда, на котором держалось хозяйство горцев: степные народы давали скот и кожи, Кабарда — верховых лошадей и упряжь, Чечня — хлеб и лес, Дагестан — оружие, посуду, украшения. Затруднялась торговля с Ираном и Турцией, а товарооборот с Россией ставился в зависимость от политической конъюнктуры. Все это ухудшало жизнь горцев и способствовало росту числа бедняков, не имевших ни земли, ни скота. Именно простые крестьяне Чечни выдвинули во главу народного движения не князя или признанного мусульманского богослова, а одного из бедных жителей селения Алды — Ушурму, принявшего имя имама Мансура.

Глава 2

«ПОСТАВЛЮ ЗНАМЯ СВОЕ НА ЧЕЧЕНСКОЙ ПОЛЯНЕ»

1

Весной 1785 года число сторонников имама Мансура постоянно увеличивается. Выступив из Чечни, он быстро находит себе сторонников среди кумыков, кабардинцев, многих народов Дагестана. Уже с этих пор в своих религиозных проповедях Мансур стал говорить о необходимости объединения всех кавказских горцев для борьбы за освобождение. В своих обращениях к жителям родного аула Алды он обещал, что за короткое время соберет великое множество войска. С этим войском он собирался пойти к карабулакам, осетинам и ингушам, а потом в Кабарду для обращения этих народов в мусульманство. После того он планировал выступить против русских городов и крепостей, чтобы остановить продвижение «неверных» на Кавказ.

Поделиться с друзьями: