Шхуна «Мальва»
Шрифт:
И Шорохов присматривался к Ивану: «В крайнем случае — спишу на берег, — решил он. — А пока пусть считает, что на шхуну мы пришли ловить рыбу...»
Шорохов вошел в кофейню, остановился у порога и окинул взглядом сидевших за столиком посетителей. Как обычно, в кофейне чадило несколько коптилок и только на стойке, за которой суетился Христо Юрьевич Араки, горела семилинейная лампа. Смрад, тяжелый запах плесени, сырости и перегорелого кофе ударил Шорохову в нос. Кто-то из-за дальнего столика крикнул пьяным голосом:
— Эй, шкипер, подчаливай сюда!
Андрей Ильич, не обратив
— Чашку кофе! Погорячей!
Христо Юрьевич налил кофе, поставил чашку на стол, спросил:
— С сахарином?
— Обязательно.
Христо Юрьевич положил рядом с чашкой два крошечных кусочка сахарину, но тут же второй кусочек подцепил на чайную ложку и бросил в коробочку.
Шорохов насторожился: это был условный знак, что в кофейне находится подозрительный человек, может быть, шпик.
Шкипер взял чашку и, ни на кого не глядя, пошел к столику. И когда уже сел и поставил чашку на стол, не поднимая головы, исподлобья начал приглядываться к людям. Многих из них шкипер знал. Вот за соседним столиком сидят Антон и Никифор Сушковы, в прошлом — рыбаки, сейчас — оба без определенных занятий. Изредка на своей старой байде они пересекают залив, меняют разное барахлишко на картофель и кукурузную муку, тем и живут. Когда-то, еще до того, как Шорохова посадили, братья Сушковы плавали у него на шхуне и души не чаяли в своем шкипере. Помнит Шорохов, как однажды пришел Антон на шхуну пьяный, с синяком под глазом, с ссадиной на лбу.
«Что это с тобой? — спросил он у Антона. — Никак до драки дело дошло?» — «Поговорил крупно с одним дружком», — ответил Антон.
В наказание за этот проступок шкипер не взял тогда Антона в очередной рейс, а после узнал: кто-то из приятелей Антона по пьяной лавочке оскорбил Шорохова, назвал его при Антоне не то салакой, не то медузой. Вот Антон и «поговорил» с приятелем. А Никифор тогда сказал: «Если этот гад еще слово подобное на шкипера ляпнет, со мной будет дело иметь!»
Да, было когда-то такое. Давно было. А теперь... Сидят Антон и Никифор Сушковы рядом, смотрят в сторону шкипера и не видят его. Нет для них шкипера. Нет, и все! Был раньше хороший человек Андрей Ильич Шорохов, любили его люди, а вот продался он немцам, променял свою душу на пару лещей да на сотню оккупационных марок, и не стало человека...
Андрей Ильич прикрыл ладонью глаза, горько усмехнулся: «Да-а... Дела!».
Чуть подальше, склонив голову на руки, не то спит, не то дремлет Семен Ильич Ларионов, старый каменщик, чьими руками, наверно, почти полгорода выстроено. Отправил старик всю семью на Урал, а сам не захотел на старости лет насиженное гнездо покидать. И вот мается теперь в одиночестве, ходит по кофейням, чтобы поближе к людям быть, да люди стали уже не те, что прежде: каждый замкнулся в себе, как улитка, ни словом не обмолвиться, ни засмеяться...
Вдруг шкипер почувствовал на себе чей-то пристальный, тяжелый взгляд, и в ту же секунду увидел незнакомого человека с газетой в руках. Не успел Шорохов разглядеть глаза незнакомца, закрылся тот газетой, сделал вид, что читает.
«Старый прием! — подумал Андрей Ильич. — И дешевый к тому же. При таком свете газету не почитаешь...» Однако ему стало не по себе. Случайно ли забрел сюда этот шпик и кто ему здесь нужен? Сидел он здесь, наверно, давно, поджидать Шорохова
в кофейне не мог, потому что не мог знать, придет шкипер сюда или нет. Выходило, что заглянул в кофейню шпик или случайно или ради кого-то другого. Это несколько успокаивало, хотя подозрения, конечно, не рассеивались. Шорохов должен был встретиться с руководителем одной из подпольных групп Марковым. Может, шпик выследил Маркова и теперь хочет узнать, с кем тот встретится?Положение было не из веселых, и Шорохов, маленькими глотками отпивая кофе, размышлял, как из него выйти.
Неожиданно погасла лампа. Никто, кроме Шорохова, не видел, как Христо Юрьевич одним движением вкрутил фитиль до отказа, и огонь угас мгновенно, словно его кто-то задул. Две коптилки по углам комнаты почти не освещали кофейни, и в ней воцарился полумрак. Не стало видно лиц, те углы кофейни, где не было коптилок, утонули в темноте, в темноту погрузилась и стойка,, где суетился возле лампы Христо Юрьевич.
Шпик забеспокоился. Скомкав газету и сунув ее в карман, он вскочил из-за столика и быстро подошел к стойке, встав таким образом, чтобы загородить собою дверь.
Христо Юрьевич крикнул:
— Господа, прошу расплатиться. Не уходите, господа, пока не расплатитесь.
— Ты, жлоба, свету давай, — гаркнул Никифор Сушков.
Антон добавил:
— Не беспокойся, не убежим. Не все такие, чтобы совесть за грош продавали...
Однако Христо Юрьевич не обратил на их выкрики никакого внимания. Он начал переходить от столика к столику, говоря одно и то же:
— Господа, прошу расплатиться за кофе.
Вот он наклонился к мужчине в рваной капелюхе, получил с него деньги и тут же вручил ему какую-то записку. Несмотря на полумрак, Шорохов успел заметить передаваемую бумажку и мгновенно взглянул на шпика: не заметил ли он этого?
И по тому, как шпик быстро отвернулся в сторону, шкипер понял: увидел.
«Шляпа! Ах, какая же ты шляпа! — с досадой подумал Шорохов о Христо Юрьевиче.
Между тем человек, получивший записку, встал и пошел к двери. Шорохову хотелось крикнуть: «Стой, не уходи!» — но он не мог этого сделать. Он только смотрел на Христо Араки и продолжал в душе поносить грека: «Тюлень, а не конспиратор!»
Христо Юрьевич объявил:
— Господа, заведение закрывается. Прошу, господа.
Андрей Ильич видел, как вышел за дверь человек в капелюхе и, как тень, двинулся за ним шпик. Потом из кофейни вышли братья Сушковы, каменщик, торговка с корзиной в руках. Наконец в кофейне остались только Шорохов и Христо Юрьевич. Андрей Ильич подошел к окну, приподнял занавеску, выглянул на улицу. И тотчас пальцем поманил к себе Араки:
— Смотрите!
В густой тени клена мелькнула рваная капелюха, скрылась за углом. Следом прошагал шпик.
— Хорошо! — улыбнулся Христо Юрьевич.
— Что хорошо? — крикнул Шорохов. — Шпик видел вашу записку!
— Все хорошо! — продолжая улыбаться, сказал Христо Юрьевич. — Если бы вы знали, как мне надоел этот шпик. Каждый вечер, каждый вечер... Как смола.
Христо Юрьевич устало опустился на табурет, ладонью прикрыл глаза.
— Однако этот шпик... — начал было Шорохов, но Христо Юрьевич перебил:
— Это из полицаев. Работает в качестве шпика по своей инициативе. Следит за всеми, даже за своей матерью. Последние несколько дней его объектом стал я...