Шхуна «Мальва»

— Куда идем, Андрей Ильич?

— Куда идем? — Шорохов тоже хотел посмотреть на Глыбу, но зажигалка потухла, и огонек цигарки освещал только рот рыбака. — Одному дьяволу известно, Глыба, куда мы идем. Куда несет нас море, туда и идем.

— Подвернуть бы чуть правее, Андрей Ильич, — после некоторого молчания заметил рыбак. — А то в недобрый час...

Глыба закашлялся и умолк.

— О чем думаешь, Иван? — спросил Шорохов.

— Да чудится мне, Андрей Ильич, что в Светлую бухту мы попасть можем. А там, по разговорам, партизаны имеются. Как бы не полоснули из пулемета.

— А чего нам партизан бояться, Иван? — глядя на компас, проговорил Андрей Ильич. — Мы, Глыба, люди русские...

— Оно-то русские, да вроде как не совсем. Не на русской шхуне плаваем. С душком наша посудина, Андрей Ильич. А партизаны, сдается мне, недолюбливают такой душок.

Он докурил цигарку и, выждав, пока схлынула с палубы волна, вышел из рубки.

Оставшись один, Шорохов взглянул на часы. По его расчетам до бухты Светлой оставалось не больше семи-восьми миль. При таком ходе шхуна должна была подойти к ней примерно через час: при свете молний с левого борта судна уже можно было различить темнеющий обрывистый берег.

Шкипер приоткрыл дверь рубки.

— Аджаров, ко мне! — позвал он.

Мокрый с головы до ног, Саша быстро вошел в рубку.

— Скоро бухта Светлая, — сказал Шорохов. — Вот фонарик. Когда Глыба и Араки начнут убирать фок, ты дашь на берег сигнал. Не забудь: три коротких, один продолжительный.

Глыба, стоявший у фок-мачты, крикнул:

— Слева по борту берег!

— Убрать фок! — сразу же послышался голос шкипера. Стоя у борта, Саша из-под мокрого пиджака подавал на берег сигналы: три коротких, один продолжительный, три коротких, один продолжительный. Берег не отвечал.

— Никого, дядя Андрей.

— Вижу, — ответил шкипер. — Придется вам с Юркой отливать из шлюпки воду и...

— А Глыба? — спросил Саша. — Что сказать Ивану?

— Глыба? Я сам ему скажу.

Здесь, рядом с бухтой Светлой, зыбь была не такой крутой, хотя ветер по-прежнему рвал снасти и свистел в вантах. Шхуну так же бросало с волны на волну, но она уже не зарывалась носом в воду, и по палубе не разгуливали валы, как в открытом море.

Все паруса были убраны, однако судно медленно относило к берегу. Чтобы не сесть на мель, шкипер распорядился бросить якорь.

Зацепившись якорем за твердое дно, шхуна развернулась кормой к берегу, якорная цепь до предела натянулась.

Шкипер стоял у борта, с напряжением всматривался в темноту, но, кроме неясных обрывистых линий, ничего не видел.

— Не туда смотришь, шкипер, — вдруг сказал Глыба. — Посты у них левее, тут им сторожить нечего. К этим скалам разве только что бычок подплывет...

— А тебе, Иван, откуда эти места известны? — усмехнулся Шорохов. — Ты что, бычков тут ловил?

— Ага, бычков, — сказал Глыба. — Только не ловил, а подкармливал. Бычки тут, знаешь, какие, шкипер?! Вон, гляди туда... Видишь?

Иван протянул руку в сторону берега, и Шорохов сразу же увидел сигналы. Три коротких, один продолжительный, три коротких, один продолжительный...

— Вот, шкипер, какие бычки тут, — продолжал Иван. — Глаза у них, как фонарики... И подмигивают, стервецы... Чудно, а, шкипер?

Он вдруг подался к Шорохову, горячо зашептал:

— На шлюпке туда идти надо умеючи, Андрей Ильич. Ты никогда тут не бывал? Вход в бухту дюже опасный. Под водой валуны такие, что... Сам пойдешь или мне поручишь?

В это время Нина, которая, как было условлено, следила за Люмке, нарочито громко крикнула:

— Осторожно, господин Люмке! На палубе очень опасно!

Немец высунул голову из кубрика, крикнул:

— Шкипер ко мне посылайт!

Шорохов притянул к себе Ивана, сказал:

— Действуй, Иван. Юра и Саша знают, что делать... Вместе с ними действуй.

Глыба, Юра и Саша вернулись примерно часа через полтора. Взобравшись на палубу, Глыба спросил у Нины:

— Где шкипер?

— В кубрике.

Иван спустился в кубрик, сел на табурет, посмотрел на Люмке и Шорохова.

Люмке лежал на койке, натянув до подбородка простыню. Лицо его было все таким же бледным, глаза — точно налитые кровью. И он все время икал.

— Ну, как, Иван? — спросил Шорохов.

— Пробартежали на шлюпке целый час, господин шкипер, — ответил Иван. — Скалы да камни. Не дай бог цепь не выдержит — каюк всем...

— Что есть «каюк»? — встревоженно спросил немец.

— Паруса ставить надо и уходить, — не отвечая немцу, продолжал Глыба. — Немедля уходить, господин шкипер.

— Хорошо, Иван. Ты иди, а я господину Люмке объясню обстановку.

Видел Андрей Ильич по сияющим глазам Глыбы, что задание они выполнили, и его душа ликовала. Даже вот на этого Фрица Люмке не было сейчас зла, и Шорохов сказал:

— Все будет хорошо, господин ефрейтор, беспокоиться не надо. А утром обязательно поймаем севрюгу.

Глава 7

Рассвет застал «Мальву» далеко от берега. Солнце всходило из-за моря неяркое, чистое, предвещая погожий день. Четырехбалльный ветер надувал паруса, и шхуна все дальше и дальше уходила в море.

Шкипер не хотел возвращаться в город без рыбы. Он даже надеялся поймать Штиммеру севрюгу.

Шкипер не отходил от штурвала, воспаленными глазами то и дело посматривал на компас.

Из кубрика вылез Глыба. Он внимательно осмотрелся, потом прошел в рубку и взглянул на компас. Что-то прикинув, рыбак закурил и спросил у Шорохова:

— Севрюгу будем ловить?

— Надо бы одну, Иван, — ответил шкипер. — Для Штиммера.

— На этом курсе севрюгу не поймаем, Андрей Ильич, — твердо проговорил Глыба. — Возьмите градусов двадцать левее.

— Ты, Иван, как следопыт, — улыбнулся шкипер. — Слыхал я, что отец твой море знал лучше, чем самого себя. Говорят, любому капитану сто очков вперед давал.