Шибболет

– Там кто-то есть?
– удивился Илья.

Девочка продолжала идти, не производя шума. Не доходя до последней двери перед пожарным выходом на лестницу, она замерла, подняв руку ладонью вверх. Жест был знакомый. Илья встал. В комнате разговаривали несколько человек. Говорили, кажется, по-русски. И, кажется, голоса принадлежали не взрослым. Девушка замерла в какой-то странной позе полусогнувшейся фигуры. Лицо её было радостно, словно извещало: "Ох, что сейчас будет!" Спина и ноги напряглись, по-кошачьи приготовленные к броску. И бросок состоялся. Странный это был полёт - в проём двери с вертикальным поворотом.

– А-а!
– угрожающе закричала она, приземлившись в комнате.

В ответ раздались несколько испуганных выкриков, внутри помещения что-то уронили и кто-то произнёс укоризненно:

– Да ну тебя, Женька! Вечно ты...

Женька, смеясь, махнула Илье рукой:

– Иди сюда.

Илья втащил в комнату коробку с кока-колой и упаковку прозрачных стаканчиков. Разминая побелевшие пальцы, он огляделся. На магазинных пластмассовых ящиках сидели шестеро: четыре мальчишки и две девчонки. Всем было не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Один, по виду младше остальных, поднимался, с пыльного бетонного пола. Опрокинутый зеленый ящик для бутылок валялся рядом.

– Наш заяц снова чуть не обосрался, - ехидно произнесла одна из девочек.

Подросток, отряхивая штаны, ответил дрогнувшим голосом:

– Я не заяц. Я просто не люблю, когда вот так...

– Ша!
– твёрдо произнесла Женька и кивнула головой в сторону Ильи.
– Это добрый папашка. Штии нам купил. Тебя как зовут-то?

Илья представился.

– А вы, я смотрю, увели всё-таки пару арбузов.

Подростки заулыбались.

– Да. Пока ты перед ними кривлялась и уводила от нас, мы спустили с горки парочку.

– Было три, - сказал заяц, - но он треснул, мы его не взяли.

– Ага, пусть подавятся, подонки.

– Так вы арбузы упёрли, - рассмеялся Илья.

– Да они каждое утро выбрасывают больше! Мы специально следили. Что им эти арбузы!
– возмутились сразу несколько.

– Да я знаю. Сам сегодня украл два огурца.

– Ты украл?
– изумилась Женька.
– Ни хрена себе!

– Я там работаю. Или работал. Не важно.

Подростки сдвинули два ящика и уселись на них втроём.

– Садись, - предложила Женька.
– Угостим ворованным.

Самый старший, всё это время молчавший подросток, рыжий, усеянный конопушками по всему лицу, достал нож и отработанными движениями вскрыл крышку арбуза и столь же профессионально постриг его на дольки. В освобождённую сердцевину воткнул нож до рукоятки и протянул Женьке. Она взяла и уткнулась лицом прямо в красную мякоть.

– Сладкий, - одобрила она и тут же превратилась в простую девчушку с лицом, испачканным по самые глаза красным соком: и глаза эти оказались серыми под тёмно-каштановой чёлкой и весёлыми.

Все потянулись за скибками. Взял и Илья: обедать не вышло, так арбузом угощусь. Умиротворённую тишину, наполненную хлюпающими звуками, нарушил заяц.

– А я сегодня ещё пачку чёрного перца стырил.

Все перестали чмокать и жевать. Все удивлённо уставились на зайца. А Женя спросила ласково:

– Витасик, солнце моё, ты любишь кушать арбуз с чёрным перцем? Может, тебе кетчупа подать?

У рыжего рот растянулся до ушей и конопушки запрыгали на его лице. Казалось, от смеха они сейчас осыплются.

– А зачем они его продают? В Иерусалиме перечные деревья растут чуть не на каждом шагу. Бери сколько хошь. Это несправедливо.

– И где твой перец?
– спросил Илья.

– А выкинул, - небрежно махнул рукой Витасик.

Лицо у Жени снова посуровело.

– Давайте ещё раз условимся. Мы за справедливость. Но мы не воры. И сегодняшние арбузы - тоже случай последний. На каждом из вас висит тик. За каждое проступок вы можете оказаться в колонии под Бэер-Шэвой. На полную катушку. Мы кто?

– Мы - борцы, - вразнобой и вяло ответили подростки.

– Ещё раз, - потребовала Женя.
– Мы кто?

– Мы - борцы!
– гаркнули и девочки и мальчики.

– Наша цель?

– Новый Израиль!

– Наша жизнь?

– Справедливость!

И тут в коридоре раздался хруст шагов. Все смолкли, прислушиваясь.

– Двое, - прошептала Женя.
– Гена, нож спрячь.

Рыжий Гена сунул ножик под ящик, на котором сидел, и проговорил тихим голосом:

– Лишь бы не полиция.

Но это оказалась не полиция. Это оказались два то ли суданца, то ли эритрейца - кто их разберёт? Они тут же заговорили громкими визгливо-женскими голосами. Никто их не понимал. Кроме, кажется, Женьки. Она сидела, чуть склонив голову к плечу, и внимательно наблюдала за пришельцами. Лицо её было брезгливым и настороженным.

– Копчёные, - произнёс Гена.
– Беженцы оттуда сюда.

У Витасика лицо подрагивало, он медленно впадал в истерику. Остальные тихо сидели на своих местах, но у ребят в кулаках уже оказались зажаты обломки кирпичей.

Беженцы, судя по тону, сперва были удивлены не столько присутствующими, сколько их наличием. Потом возмущены. Потом их что-то рассердило, и они подошли к подросткам, что-то выкрикивая и размахивая руками. Илья встал.

– Может вы с нами, - спросил он, улыбаясь.
– Арбузика? Я по-вашему знаю только одно слово "тум" - чеснок, уж извините.

Но беженцы оттуда сюда не извинили. Они были неласковы. Тот, что повыше, вдруг ударил размашисто Илью ладонью по уху. Как тогда в Ялте. Гостиница Dortel Sol, выдержавшая пожар, зимние ливни и прибежище бомжей, рухнула на Илью и зазвенела хрустальным звоном. Илья поскрёб ногами и, упавший, прислонился к стене.

Случилось нечто. Это было страшно и красиво. Страшно красиво. Женя издала какой-то кошачий звук и, не приподнимаясь с ящика, встала на руки, ударив нижнего в челюсть ногой. Нижний оказался внизу, почти рядом с Ильёй. Сверху на него упал Витасик и, крича и рыдая взахлёб, стал молотить кулаками по лицу. Мальчишки стали приподниматься с камнями в руках. Но Женька уже подскочила к высокому, что-то крикнула ему в лицо на непонятном языке, сделала что-то правой рукой ниже его пояса и крутанулась в боковом сальто. Высокий заорал высоким голосом и осел на пол, сделавшись ниже нижнего. Гена с разбегу ударил его ногой в лицо.