Шифр фрейлины

– Ах, вот оно как… Кольцо невероятно красивое; странно, что на него никто не обратил внимание прежде. Признаюсь, что я никогда раньше не видела такой красоты.

– Этот изумруд особенный. Если он хочет привлечь к себе внимание, то будет сверкать; если же нет… его едва отличишь от обычного зеленого камушка.

Повернув ладонь, императрица увидела, как камень, собрав на своих гранях мерцающий свет лучей, вспыхнул изнутри ярким светом.

– Господи! Такое впечатление, что он ожил! Он просто светится, – с восхищением произнесла императрица.

– Меня это не удивляет.

– От него исходит тепло, – удивленно проговорила Александра Федоровна и протянула барону кольцо. – Что вы на это скажете?

Фон Эйзенбах невозмутимо посмотрел на разволновавшуюся императрицу. Всегда уравновешенная, учтивая, где-то даже холодная, она оставалась спокойной даже во времена самых трудных испытаний, но сейчас несдержанность, пробившаяся через ее холодную невозмутимость, на мгновение вернула ее в мир беззаботного детства. Видно, точно таким же образом она радовалась игрушкам, подаренным на Рождество чадолюбивыми родителями.

Когда-то в античные времена люди считали драгоценные камни живыми и в своей классификации познанного отводили им вершину пирамиды. Невероятные гордецы, камни, пренебрегая человеческим теплом, всегда оставались холодными даже после того, если держать их в ладони длительное время. Единственное, что они могли дать человеку, так это радость от обладания совершенными природными формами.

Едва сдержав улыбку, барон взял кольцо и, к своему немалому изумлению, почувствовал, как от изумруда в самом деле исходит тепло.

– Это невероятно! – восторженно проговорил он. – Изумруд греет! Такое впечатление, что он и в самом деле живой.

– Я беру это кольцо, – сделала выбор Александра Федоровна. – И еще вот этот сапфир, – указала она на синий ограненный камень, лежавший на самом краю полки.

– Как вам будет угодно, ваше императорское величество, – поклонился барон.

– Я бы хотела, чтобы из этих камней сделали шифры для двух моих фрейлин. Найдутся подходящие мастера?

– Разумеется, – охотно откликнулся барон. – Сегодня же я свяжусь с Карлом Густавовичем Фаберже, он выполнит заказ в лучшем виде. Когда вам будет угодно их получить?

– Я бы хотела иметь шифры на руках, скажем, дней через десять. Это возможно?

– Полагаю, что это вполне реальные сроки.

– Благодарю вас, барон. Пойдемте, милочка, – повернулась императрица к Анне Вырубовой.

* * *

Ровно через десять дней Карл Фаберже явился во дворец. Ожидать пришлось недолго: из кабинета императрицы вышла Анна Вырубова, доверенное лицо императрицы:

– Карл Густавович, сейчас императрица очень занята, она просила забрать у вас фрейлинские шифры.

– Как вам будет угодно, – с почтением проговорил ювелир.

Вырубова, не имевшая при дворе должностей и титулов, по своему влиянию на императорскую семью значительно превосходила большинство министров. К ней стоило относиться с должным пиететом, и Фаберже, мягко улыбнувшись, передал лазуритовую шкатулку с заказом императрицы.

Анна попрощалась с ювелиром и вернулась в будуар государыни:

– Аликс, это для тебя.

– Ох, какая я все-таки… Нужно было бы пригласить Карла Густавовича к столу попить чаю… – посетовала императрица. – Но знаешь, я так устала сегодня.

– Карл Густавович очень воспитанный человек, думаю, что он на тебя совершенно не обиделся.

– А я так переживаю… Хорошо, давай посмотрим, что там он для нас приготовил.

Открыв шкатулку, императрица достала шифр, прикрепленный к бело-голубой ленте, – знак того, что фрейлина с отличием окончила Смольный институт благородных девиц. Предназначался он для княгини Раевской. Вензель был исполнен в виде инициалов императрицы и инкрустирован небольшими бриллиантами, венчавшими императорскую корону. А в основании букв был закреплен крупный изумруд.

– Какая прелесть, – произнесла Александра Федоровна. – Полагаю, что Анастасии понравится этот шифр.

– Аликс, голубушка моя, – душевно протянула Вырубова. – Такой подарок просто не может не понравиться. А потом, она же будет фрейлиной даже не великой княгини, а самой императрицы! Я до сих пор храню вензель с твоими инициалами, который ты мне подарила, когда я стала фрейлиной.

Александра Федоровна мягко улыбнулась, вспомнив робкую восемнадцатилетнюю Аннушку. Тогда императрица даже и подумать не могла, что юная искренняя девушка станет ее самой лучшей подругой, которой она отважится доверять самые интимные тайны. Она могла провести Вырубову на какую-нибудь значительную должность, определив ей большой свитский оклад; но в таком случае она приобрела бы еще одну статс-даму, потеряв тем самым преданнейшую подругу.

– Он был не такой богатый, как этот.

– Аликс, для меня это не имеет никакого значения.

– Как ты думаешь, может, стоит сделать Раевскую городской фрейлиной?

– Это будет как раз по ней. Аликс, а ты помнишь, я ведь начинала служить именно городской фрейлиной.

– Помню, Аннушка, ты прекрасно справлялась со своими обязанностями. Но все-таки как моя ближайшая подруга ты мне нравишься больше.

– Спасибо, Аликс.

– А где же у нас княгиня Раевская?

– Она сейчас находится во фрейлинской; ждет, когда ты ее позовешь.

– Наверное, очень волнуется? – улыбнулась императрица.

– Ты даже не представляешь, Аликс, как она волнуется. Когда я шла к тебе, чтобы получить фрейлинский шифр, у меня подкашивались коленки от переживания.

– Бедная Аннушка, а я ведь даже не догадывалась о том, что ты чувствуешь…

– Сейчас я ее позову.

Анна Вырубова вышла. Через несколько минут она вернулась в кабинет императрицы вместе с высокой девушкой в белом зауженном платье; тонкая талия была перехвачена широким шелковым поясом.

– А вот и наша дражайшая княгиня, – проговорила Вырубова, подтолкнув вперед себя Анастасию.

Княгиня Раевская согнула ноги и, придерживая юбку руками, застыла в полупоклоне.

– Господи, Анастасия, – проговорила государыня и приблизилась к девушке. – Какая же ты все-таки красавица. А какая высокая и стройная… Распрямись же ты, наконец! Я хочу на тебя посмотреть.

Девушка подняла голову, мягко улыбнувшись.

– Кого в России всегда было много, так это красавиц!

– Спасибо, ваше императорское величество, – смущаясь, произнесла Анастасия Раевская.