Шиншилла

– Ты меня ищешь? – сказал голос, который я не могла узнать. Я никогда не слышала, чтобы ХимЧан говорил так. Это было актерское мастерство высшего уровня. Он был настоящий хамелеон, так что я даже растерялась, а он ли это?

– Бля… - выдохнул ЁнГук, не веря своим глазам и тому, что жертва стала охотником, и он проиграл.

Глава 19. "Пленник"

– Выходи из машины. – велел Красная маска, не отводя дула от прокурорского сына. – И подними руки вверх и вперед. Медленно, не дергаясь. Ты же не хочешь умереть, даже не поняв, что произошло?

ЁнГук, всматриваясь в того, за кем охотился и в чью смерть не верил, вылез из машины и, едва успев ступить на землю, получил пулю в правую ладонь, силой попадания в руку тотчас отброшенный назад. Вскрикнув хрипато от неожиданности, он схватился другой рукой за раненную. Я посмотрела на свою истерзанную правую кисть и на ХимЧана, непроницаемо продолжавшего держать врага под прицелом. Что это – месть за меня? Я выбралась из тачки и обежала автомобиль, чтобы встать рядом с защитником. Приходя в себя, ЁнГук растянулся в улыбке, перебарывая боль. Видимо привык ко всякому. Он тоже сравнил свою и мои раны.

– Черт, Зорро, извини, я не знал, что это твоя возлюбленная. Впрочем, удачно на неё попал, раз это заставило тебя высунуться. – ХимЧан поморщился, что я угадала по дернувшимся губам. Я думала, что ему не понравилась речь юриста, но потом заметила, что он бросил взгляд на кровь, текшую по моему запястью, и стал бледнеть.

– Найди аптечку и забинтуй себя, пожалуйста. – прошептал он сдавленно себе под нос. – Хотя, погоди…

Уже рванув к багажнику, я остановилась.

– У него в салоне должны быть наручники. Найди и закуй его. – кивнув, я полезла обыскивать всё внутри. Я оставляла кровавые следы, но мне было плевать на чистоту сидений этого негодяя. Я была уверена, что даже ХимЧан бы простил мне подобную небрежность.

Пока я рылась в бардачке, ЁнГук продолжал посмеиваться, храбрясь и вальяжно прислонившись к капоту.

– Подумать только, а ведь мы были по одну сторону с тобой два года назад… воистину, пути Господни неисповедимы. – он попросил разрешения достать платок из наружного кармана, что ХимЧан позволил ему сделать крайне аккуратно. Достав белый лоскут, он приложил его к руке, останавливая кровотечение.

– Нашла! – я вылезла из-под водительского сидения, крутя в руке железные браслеты, скрепленные прочной цепью.

– Заведи руки за спину. – скомандовал Красная маска и его антагонисту больше ничего не оставалось. Я защелкнула капкан на запястьях, и повязала выпачканный платок вокруг ладони. Хоть он и сделал мне больно и хотел убить меня, я посчитала это разумным жестом. Если ХимЧан не убивает его, значит, зачем-то он нам ещё нужен, значит, о нем можно проявить заботу, пускай и крошечную.

Красная маска сорвал с себя черный шарф и, развернув к себе ЁнГука спиной, завязал ему глаза. На свою беду, ЁнГук сам выбрал этот безлюдный переулок, и никто не мог прийти к нему на помощь, никто не мог видеть, что происходит и мы могли даже порвать его на части. Прихватив парня за шкирку кожаной куртки, ХимЧан потащил его, толкая, вперед, ещё дальше от улицы, на которой кто-то мог быть. Он кивнул мне, призывая следовать за ним. Я поморосила по скользкому тротуару и вскоре мы оказались у черной машины бывшего киллера. Открыв багажник, он достал свою аптечку и сунул мне её в руки, пихнув ЁнГука в черную пустоту багажного отделения.

– Залазь.

– Хочешь пристрелить меня за городом? – ухмыльнулся парень, поняв, не видя, что происходит. – И я, по-твоему, должен послушно идти на заклание?

– А у тебя есть выбор? – ХимЧан помялся и, набрав в легкие воздуха, ударил ЁнГука в солнечное сплетение, отчего тот согнулся пополам, едва не сев на задний бампер. Лишенный свободы движений и на секунду обезвреженный ударом, юрист оказался не трудной добычей, которую Красная маска затолкал в багажник своего автомобиля, захлопнув его. Убедившись, что закрыто надежно, ХимЧан убрал револьвер за пазуху и пошел к водительскому месту. – Ты идешь? Тут замотаешь, только мне не тычь.

– Одну минуту! – мне оставалось совсем недолго и я, залепив всё пластырями и туго обмотав покалеченные пальцы, захлопнула аптечку и быстро плюхнулась на сиденье рядом с ХимЧаном. – Я всё.

Он сидел молча, не заводясь, в такой растерянности, будто понятия не имел, что делать дальше.

– Чего ты ждешь? – молодой человек поджал губы, насупившись. – Поехали, грохнешь его где-нибудь!

– Грохнуть? – ХимЧан встрепенулся, достав опять оружие и начав совать его мне. – На, держи! Ты сама можешь это сделать? Нет, мне не трудно и, поверь, я даже глазом не моргну, но сколько можно, Шилла? Я хочу изменить свою жизнь, перечеркнуть прошлое! Я поклялся сам себе, что никогда больше не убью ни одного человека! Я завязал, я больше не убийца, я не хочу им быть, как бы мне не было всё равно на всех этих людей. Даже если я ненавижу и презираю их! Я не хочу убивать, потому что… потому что когда я увлекаюсь этим, то мне это начинает нравиться, понимаешь? Я вхожу во вкус и становлюсь чудовищем, бездушным монстром, я тогда могу убить вообще кого угодно! Я не хочу этого больше, не хочу… - залепетал еле слышно под конец он и положил голову на руки, схлестнувшиеся на руле. Выслушав его тираду, я некоторое время таилась, вникая в то, что он сказал и проникаясь его краткой исповедью. Я старалась понять его и понимала. Представляя, какое раздвоение внутри него происходит, я положила здоровую ладонь ему на плечо. Иногда во мне просыпалось что-то такое же, когда тошнило от клиентов и хотелось бросить проституцию, когда страшно становилось от того, с какой легкостью я отдаюсь кому угодно. Хотелось вернуть себе щепетильность, важничанье перед противоположным полом и право брезгливости. Аналогичное, но другое, испытывал сейчас ХимЧан. Он играл со смертью, и тут стоял вопрос не гордости, а живой души. Душ, его собственной и жертв.

– Тогда как же быть? – промямлила я как можно безобиднее. Он не стряхивал моё прикосновение, и я боялась дышать, чтобы это продолжалось.

– Не знаю, Шилла, не знаю… стоит начать, и мне по кайфу становится причинять боль, видеть страдания… если, конечно, до этого кто-то посмел задеть меня или близкого мне человека. – ХимЧан выпрямился, сорвав маску с лица и посмотрев на меня. – Знаешь, что я хочу сделать с этим уродом за твою руку? Я его хочу порезать на лоскуты и каждый поджарить! И я чувствую, как во мне закипает это всё, как я едва управляю собой….

– Тише, тише! – стала приговаривать я, понимая, что шутки давно неуместны. Та самая Красная маска – это не просто роль ХимЧана, это некое его альтер-эго, и оно может проснуться вне зависимости от него, как мистер Хайд в докторе Джекиле. Вернее, будит он его в себе специально, а вот присмирить его уже трудно. – Забудь про ЁнГука, мне уже даже не больно. Рука заживет.

– Рука - да, - ХимЧан агрессивно затыкал указательным пальцем в свой висок. – А вот здесь всё останется, и ничего отсюда никуда не денется! Как не делась окровавленная ХеРин, когда я нашел её… она рассказывала тебе, ведь так?

– Да… - тихо подтвердила я. Мне было до того страшно за него и обидно, что я даже не задавалась вопросом, откуда он тут взялся и как смог так вовремя спасти меня? Я лишь смотрела, как передо мной крошится оболочка ледяного и искусственного ХимЧана, и из-под неё показывается он настоящий, его характер, его мысли, даже его фобии и воспоминания. Но это всё такое его, принадлежащее ему, что мне было дорого, безумно ценно каждое его признание. – Хим, но это ведь нормально, что ты держишь в себе жуткие моменты, потому что они были сильными и их так просто не выкинешь из себя… другое дело, что ты отказываешься наполнить свою жизнь хорошим.