Шиповник
Шрифт:
– А что копать-то вздумали? Кротовьи норы, что ли разорять? – не унимался дед.
– Да лопату наточить надо, у нее оселок есть – нашлась Наташа. – А вилы с граблями на всякий случай взяли – вдруг пригодятся?
– Да вы по землянику идите, поспела уже! Вон и Манька Степанова и Лизка Сергеева – все пошли!
– Пока, дядя Матвей, до свидания – прошествовали девки, не останавливаясь, мимо.
Дед пошел за ними. Шел он, задерживаясь, у каждой зазевавшейся бабы и тормозил каждого идущего своей дорогой мужика. В разговоре он, размахивая руками, показывал то на выселки, то на пылящих девок.
Девки подошли к тете Лидиному дому и постучали в нарядное окошко.
– Ой, девки, чтой-то за вами хвост тянется?
Троица оглянулась и орудия труда, выпав из рук, шмякнулись на землю.
– Я им говорю, идите, девки, по землянику, она поспела, а они не идут. – Начал свою песню Матвей. Они зачем пришли-то? Сено ворошить или картошку окучивать?
– Не твое дело, старый сплетник, – обернулась Лида, заводя девок в дом.
– Вы что, девки, маетесь? Своих делов что ли нету? Ладно, Катька – бобылка, а вы-то – бабы, вам мужей стеречь надо, а то разбегутся.
– Да, теть Лид, мой мне позавчера по роже заехал – пока на коленях не приползет, прощения не попросит, буду у Катьки жить.
– А ты, Наташ, чего?
– А мой на три дня сено косить в район подался, так я с ними за компанию.
– Ну, а пришли чего?
– Может, вам, тетя Лида, картошку окучить?
– Да я на прошлой неделе ее всю окучила.
– Может вам, тетя Лида, траву подергать?
– Да я сама ее вчера прополола.
– А может вам травы для кроликов надрать?
– Спасибо, конечно, но кролики все сыты.
– Ну, тогда пустите нас в баню помыться!
– Да сегодня четверг еще, она не топлена!
– А вы все равно пустите, мы вам порядок наведем.
– Эхх, – сказала Лидия – идите уже, коль нужда настала.
Девки шмыгнули на задний двор и, крадучись, пошли к бане.
В это время нарастал шум толпы напротив Лидиного дома. Солнце поднялось, слепило глаза, пекло незакрытые головы, пикирующими бомбардировщиками в зевак врезались оводы. Дети пылили босыми ногами, собаки затеяли драку. Первой не выдержала тетя Клава. Противно взвизгнув, она затараторила, с каждым словом понижая тон. Последнее слово вылетело петухом и перекинулось к ее соседке. Соседка вдумчиво сказала.
– Ну что ж, пора по домам разбредаться. Дел полно. На сей раз обманулся Матвей. Видать ничего интересного не будет – и первой сделала шаг, вырываясь из круга толпы. За ней потянулись остальные. Дед Матвей, обиженно сопя, сел на щербатую скамейку, сплюнул и, растягивая слова, произнес:
«Ну как хотите, дело ваше. Идите, идите, а я здесь в теньке посижу». С ним осталась сидеть собака с того конца деревни, все остальные разошлись.
Девки-бабы подошли к бане. Дверь бани была закрыта на амбарный замок.
Они сели на скамейку, стоящую возле, и прислонились к теплой щелястой стене.
– Ну, что делать-то будем?
– Вот ты, Кать, если бы захотела клад зарыть, где бы ты стала яму рыть?
– Где-где, под яблоней.
– А ты, Наташ, где?
– А я под сливою.
– Почему под сливою?
– А у нас яблони в прошлом году засохли, одни сливы теперь растут.
– Послушайте,
девки, помните вооон с того угла бани у тети Лиды когда-то старая яблоня стояла! Да тут от нее пенек даже остался!Девки смотрели на Ляльку, которая деловито и споро начала обрывать траву вокруг трухлявого пня. Потом она взяла лопату и начала обкапывать пенек на штык лопаты.
– Уф, устала. Теперь ты, Кать, копай.
– А вы что, девки, на рыбалку собрались? Червей копаете? – Показалась голова деда Матвея в прорехе забора.
– Здрасссте, дядя Матвей – обернулись к нему все трое.
– Иди, иди отсюда! Нечего сплетни по деревне разносить. – Крикнула тетя Лида с крыльца.
Голова деда скрылась, но сопение было отчетливо слышно, и в щели блестел любопытный глаз.
После Кати взялась копать Наташа.
Когда вокруг пня образовалась широкая канава, и все окрест было обильно засыпано землей, раздался звон металла о металл.
Послышался треск отдираемой доски. В щель просунулась и тут же высунулась голова деда Матвея. Потом раздался топот торопливых спотыкающихся шагов – это по деревне полетела крылатая весть: девки нашли сундук с добром в Лидкином дворе!
– Ааааа – раздался троекратный визг девок, оглушивший полдеревни.
Под железным рассыпающимся в прах листом железа, откинутым за бесполезностью лопатой, белел оскаленный череп. Его глазницы и провалы носа были забиты землей. Верхняя челюсть выпирала вперед желтыми зубами.
– Тише вы, окаянные – прибежала тетя Лида и стала засыпать, толкая землю ногами, страшную находку.
– Идемте в дом чай пить.
Девки сидели вокруг круглого стола и стучали зубами о край чашек. Чай лился через край на белую в красный горох скатерть.
– Ну что вы там искать удумали? Какая муха вас укусила? – накладывала варенье в розетки Лида.
– Это твой прапрадед, Катька, лежит. Он в бане повесился, когда узнал, что его жена Маруся в Иерусалиме умерла. На кладбище поп хоронить его не разрешил, вот мать сынка своего под яблоней и закопала. А тебе бабка твоя разве про это ничего не рассказывала?
– А мне рассказывала. Ну, пейте чай, пейте. Упокой, господи, его грешную душу!
Выслушав рассказ девок про Катин сон, Лида полезла в погреб, долго там что-то передвигала, пока не достала и не вынесла оттуда холщевый мешочек. Расстелив на столе газету, она высыпала на нее содержимое мешка.
– Зашторь окно, Катюха, а то деревня ослепнет!
На улице волновалась и колыхалась, утренняя толпа. В сторонке стоял довольный дед Матвей, дымя самокруткой. Опять его правда вышла.
Даже при слабом свете было видно, что камни, лежащие на столе, самоцветные. Они искрились и сияли.
– Так вот значит, как прапрадед Егор решил своим наследством распорядиться – сказала Лида. Ну, так бери, Катька, свое приданое, может, мужа себе какого найдешь. Я их 20 лет хранила, счастья особого, правда, они мне не принесли. Теперь твоя очередь.
– Это тебе, это тебе, это мне, а это тебе, тетя Лид – делила камушки Катя, раскладывая их на ровные кучки.
– Наташка! – тебя муж ищет! – громко крикнул кто-то, перекричав гул толпы.
– Я, тетя Лид, пойду, пусть мои камушки у вас полежат – сказала Наташа, подвигая свою кучку в сторону Лидиной.