Шиворот-навыворот

Многие из памятников, с которых на Лобанова смотрели угрюмые бритые парни, говорили о периоде первоначального накопления капитала в отдельно взятом городе. Лишь в стороне Лобанов увидел десяток могил с памятником в виде крыла самолета. Летчики.

Прошло отпевание, а за ним — похороны. Но Лиля Цагерт так и не появилась. Обе вдовы по очереди порыдали на могилке и направились к машинам. За ними двинулись остальные. Перед Лобановым шли две девицы под ручку и разговаривали, ни на кого не обращая внимания.

Лобанов не прислушивался, обычные бабьи разговоры из цикла "А он че? А ты че?". Он думал о женщине, вошедшей в катафалк во время процессии. Ни ее, ни "мерседеса" он больше не видел. Значит, не организаторы это вовсе, а наша распрекрасная вдова. Что ж, снимаю шляпу, Лилия Михайловна, красиво придумано. Знать бы точно, блин, что это она была. Из раздумий его вывел голос одной из красоток:

— А вообще, ваша Лиля может обойтись без спецэффектов? — чуть громче положенного воскликнула она.

— Никогда, — торжественно заверила другая.

— Эскорт мотоциклистов забыли пригласить.

— Ага, и Лилька такая вся в коже, как Анджелина Джоли, и на "харлее"…

Девчонки хихикнули и направились каждая к своим. Одна — к высокому мордатому парню, нехотя распахнувшему дверь "джипа". А другая под гневную отповедь Цагертовской тещи уселась в машину к Пахомову.

"Младшая сестра нашей Анджелины", — про себя съязвил Лобанов, представив Лилию Цагерт, затянутую в черный комбинезон и с автоматом наперевес. Картинка получилась эротичной.

— Пробей "мерседес" по номерам, — попросил он Шестакова, прекрасно понимая, что по машине ничего определить не удастся.

— Уже пробил, — небрежно заметил тот. — "Мерседес" принадлежит Корабельникову.

— Какому Корабельникову? — опешил Лобанов.

— Этому, — криво усмехнулся Шестаков, кивнув на свежий могильный холмик, заваленный венками.

Допрос водителя катафалка ничего не дал. Тот заверил, что действительно заходила в салон какая-то женщина, с кем-то поговорила и вышла. А с кем, он не заметил, движение в городе слишком напряженное.

На поминки ехать не имело смысла. Лиля Цагерт лично простилась с дорогим другом и исчезла в многомиллионном городе. При этом Пахом оставался явно ни при делах. Ехал отдельно, нянчился с тетками, и казалось, даже не заметил, что произошло по дороге.

Для очистки совести Лобанов велел Шестакову завернуть к Пахомовскому ресторану "Василиса", где справляла поминки первая вдова.

На воротах болталась табличка "Спецобслуживание". А рядом уже стоял сам хозяин и осуществлял фейс-контроль. Критерий был один — "знаю лично".

Лобанова он заметил, когда уже собрался уходить, дав знак охране закрывать ворота. В два прыжка оказался рядом.

— Чего ходите? Все высматриваете? Хороший человек погиб. Лучше убийцу ищите, — накинулся он. Разъяренный тигр.

— У нас своя работа, — спокойно возразил Лобанов. — А вы видели, Виктор Николаевич, сегодня Лилию Цагерт?

Лобанову очень хотелось посмотреть на реакцию Пахомова. Важен не ответ, а то, как человек воспримет сам вопрос.

— Ага, — зло ответил Пахомов, — папу Римского тоже. Вы чего, ребята? Вы ж с самого утра за мной ходите.

— Да дело в том, что она в автобус заходила по дороге на кладбище…

По лицу Пахомова прошла тень.

— Это как? — мрачно поинтересовался он. — Вы ничего не перепутали?

— Сами видели, и люди, что в катафалке ехали, говорили во время похорон.

— Люди? — удивился Пахомов. — Вот у них и спрашивайте, чего ко мне привязались?

Он развернулся и, не прощаясь, пошел к воротам. Кто эти люди, обсуждавшие Лилю по дороге от Сережкиной могилки, он догадывался, намереваясь прямо сейчас настучать по их пустым репам, только и пригодным для модных причесок.

"Я вам покажу, стервы гламурные, всю операцию чуть под откос не пустили, — в сердцах подумал он. — Зачем только Лилька московским ментам понадобилась? — Ответа на этот вопрос Виктор пока не знал. — Но там, где она сейчас находится, сегодня ее не найдут. А завтра… Война план покажет, где мы все будем завтра…"

Поминки показались Ивану театром абсурда. Пахомов ни на шаг не отходил от какой-то тетки с бледным заплаканным лицом и тонкими, словно вытянутыми в нитку, губами. К этой странной убитой горем женщине подходили многие люди и выражали соболезнования, наравне с родителями Корабельникова.

— Кто это? — поинтересовался Иван у Марины, не отходившей от него ни на шаг.

— Рая — дочь самурая, классная Сережки и Нинки, а потом и моя, — удивленно посмотрев, прошептала бывшая подружка.

Он намеревался сказать, что училке далеко до самурайской дочери, но в этот момент подошел сам хозяин заведения, увлек в сторону.

— Лиля здесь, — начал он без предисловий. — Менты следом ехали. Поэтому я распорядился нигде не останавливаться и на твой дом хвост не наводить. Там сейчас самое лучшее укрытие. Велел сюда везти. А Джотто, когда он Сережкин "мерс" обратно в гараж гнал, остановили и документы проверили, в салон заглянули. Хорошо, что успел Лильку высадить.

— Я заберу ее, когда все разойдутся, — отрезал Иван.

— Об этом и речь, — мрачно согласился Пахомов и пригласил всех к столу. Во время поминального обеда Виктор Николаевич сидел у самого входа, рядом расположилась "дочь самурая".

Возле самого Бессараба примостилась Марина и терлась бедром об его ногу, а с другой стороны сидела Эльвира и все время просила положить что-то в тарелку. Сумасшедший дом. Для полноты гротеска на поминках присутствовала его секретарь Ангелина Самойлова, полная дура. Она тоже подошла к учительнице Сергея, обняла ее сзади за шею и что-то зашептала на ухо. Иван решил, что сейчас девицу одернут за развязное поведение, но тетка лишь похлопала Самойлову по руке и усадила подле себя.

Когда Иван через полчаса оглянулся снова на дальний край, ни учительницы, ни самого Пахомова там не оказалось. Официанты убирали грязную посуду, накрывали стол для вновь прибывших незнакомых людей.

Исчезла и дура Самойлова. Но Иван счел эту пропажу добрым знаком.

ГЛАВА 16

Лиля стояла у окна, наблюдая, как внизу за расставленные на веранде столы рассаживаются люди, приехавшие поминать Сережку. Чиновники с суровыми лицами, одноклассники, соседи, какие-то незнакомые люди. Она заметила семью Сердюковых. Нина почти не изменилась, а Манечка похорошела. Но вот Марина оглянулась и потянула кого-то за руку. Иван. Уселся рядом. Слишком близко. С чужим человеком так тесно сидеть не станешь. Наверное, любовники. Язык тел все расскажет, его не обманешь. Только зачем было врать, что нет никаких обязательств? Противно, честное слово.