Шкатулка
Шрифт:
– А обед?
– Потом пообедаем. Смотри, какая водичка! Чистая, как слеза! Я еще ни разу не купалась в Японии. Когда еще доведется?
– Я тоже. Слушай, так как же мы купаться будем без купальников?
– А очень просто. Ты на одной стороне, а я на другой. Только, чур не подсматривать!
– Ну. Вот еще… Хорошо, договорились.
Василий перебежал в кусты на ту сторону пруда и стал быстро снимать с себя пропахшее гарью и потом обмундирование. Тем временем, Джейн быстро скинула с себя все и кинулась в прозрачную воду. Вода оказалась бодрящей и свежей, как будто бы она состояла из миллиона щекочущих пузырьков. От счастья даже захватило дыхание и захотелось крикнуть что-нибудь такое!... Но из груди вырвалось только томное мурчание. Боже, какой кайф! А кто это фырчит на той стороне пруда? Ай
– Какая вкусная у тебя тушенка! – Джейн уминала ее за обе щеки.
– А какое сало! Я сроду такого не пробовала!
– Тушенка обычная, а вот сало мама моя сама делала. Ты еще вареники и пельмени наши не ела.
– А что это такое? Василий, как мог, описал ей свои любимые блюда.
– Я бы очень хотела все это попробовать!
– Договорились. После войны поедем ко мне.
– ???? Это как это – к тебе?
– Ну так… Ты же хочешь все попробовать?
– У меня и дома есть все, не хуже твоих пельменей.
– Да ты что?
– А ничего, - Джейн не на шутку рассердилась. – Заговорилась я с тобой. Мне пора.
– Куда? – Василий тщетно пытался исправить положение, но было уже поздно. Джейн понесло.
– Спасибо, господин капитан. Все было очень вкусно. И – честь имею! Она смешно отдала честь, приложив руку к пустой голове.
– К пустой голове руку не прикладывают, - пробурчал Василий.
– Это у вас не прикладывают. А у нас очень даже прикладывают! И вообще, у нас с вами разные уставы.
– При чем тут уставы? Сердца и души-то у нас всех человеческие. А, впрочем, может у вас, лейтенант ее и нет вообще?
Джейн вспыхнула, схватила рюкзак и винтовку и побежала прочь.
Какие же мы дураки, что наделали, и как это теперь исправить? Так, или приблизительно так думал каждый из них, кусая губы и еле сдерживая слезы. Да, действительно дураки. Молодые, горячие, и… кажется, уже влюбленные.
Добежав до своей поляны, Джейн кинулась в свой шалаш, дабы ОН не смог ее увидеть и залилась слезами. Дура, дура, дура, дура! Она готова была провалиться сквозь землю, отхлестать саму себя за …. Да за все. За то, что дура! И с чего все началось? Ну, да, он пригласил меня к себе. А я закочевряжилась, типа – в качестве кого? А что он, по-твоему, на первом свидании должен делать тебе предложение? Глупо, глупо! А я, как будто бы напрашивалась на это! Как стыдно! Да и он тоже хорош! На пельмени он, видите ли, пригласил. И это на первом свидании! Не много ли он себе позволяет? Хорошо еще, что купался на том берегу. А не то я бы ему показала! И тут сердце ее защемилось, сладко заныл низ живота. Природу не обманешь. А он хорошо сложен. И какой красавчик! Зачем я ему нужна, полукровка? Да у него, таких как я, будут сотни!
Василий рассуждал приблизительно так же, разница только в особенностях русского языка. Наступил вечер. Оба разошлись по своим расположениям, так и не оглянувшись напоследок.
Всю ночь не спал ни Василий, ни Джейн. В голове крутились самые сумасшедшие мысли, начиная от самоубийства, кончая венчанием. В конце концов, под утро обоих сморило, и они забылись глубоким сном. Проснувшись утром от шума вокруг палатки, Джейн, по привычке встала, умылась и… все вспомнила. На душе стало ужасно скверно, настроение испортилось, хотелось спать. Короче, состояние – ни к черту! Кнок-кнок!- типа постучали.
– Кого там еще несет?
– Очень недружелюбно вы встречаете своего верного оруженосца, — это вошел Шон. – Вот, тебе – он протянул ей небольшой букет пахучих полевых цветов.
–
Ааааа, это ты… Спасибо.– Что с настроением? Тебя кто-то обидел? Впрочем, сможешь не объяснять. Я так и понял, что это твой медведь. И как он? Очень страшный?
– Не угадал. Он очень красивый. Шон стушевался. Не ожидал.
– Ну, тогда что же ты с ним не осталась?
– А какое твое дело? С кем хочу, с тем и остаюсь. И не нужно лезть ко мне с дурацкими вопросами и советами! – Джейн не на шутку разозлилась. И так паршиво на душе, а тут еще этот усатый суслик. – И вообще. Ты чего приперся? Посочувствовать? Тогда иди к своим поварешкам.
— Значит, все-таки, обидел, - почти про себя прошипел Шон. – Ну, мы еще посмотрим.
– Что? Что ты там задумал? Даже не думай! Никто меня не обижал. А Василий прекрасный человек. Это я полная дура, так что, выкинь все из головы и иди с богом.
Шон послушно вышел из палатки и в глубокой задумчивости поплелся в сторону кухни. На ходу он плел невероятные интриги против русского соперника, вызывал его на дуэль, протыкал шпагой, видя его коленопреклоненным и просящим у него прощения. Никакого прощения ему не будет! Он ответит за все!
Тем временем, Джейн не находила себе места. Нужно было идти на пост – все-таки, полковник объявил повышение бдительности и в лагере оставаться было нельзя, а с другой стороны ее душа не находила ни покоя, ни выхода из положения. Как же хотелось, чтобы все было по-старому, забыть об этом нелепом конфликте и начать все сначала! Точно! Нужно начать все сначала. Как будто, ничего не произошло. Отличная мысль! Я смогу выйти из этого положения с достоинством, а он пусть или мучится, или просит прощения. Любопытно, где он сейчас и о чем думает? Да где ж ему еще быть? Сидит, наверное, как сыч на березе и …рыдает! Она не смогла сдержать истерический смех. Ей вдруг ясно представилось, как Вася сиди на березе со своим Мосиным, и все дружно рыдают. Вот потеха! Ладно, пойду, проведаю беднягу. Она быстро собрала рюкзак, захватила винтовку и вышла из палатки. Опять знакомая дорога, опять стучит сердце. А вот и полянка. А вот и картонка. Джейн подняла картонку. Так и есть! «Извини. Я жду тебя на озере». От сердца сразу отлегло. Ура! Ждет! Конечно, иду. Она заметила его сразу. Он сидел на бревне, склонив голову, и курил. Подойти заметно, конечно, не удалось. Стреляный воробей! Василий вскочил, подбежал к ней, хотел взять ее руки в свои, но замялся в стеснении. Вместо этого взял свои в молящей позе:
– Джейн, прости меня, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть!
– А я и не думала обижаться, - с независимым видом произнесла она.
– И, все равно, прости. Наверное, я вчера сказал что-то неправильное, дурное… Но, видит бог, я этого не хотел. Джейн сохраняла молчание и независимость.
– Ну, что мне сделать, чтобы ты на меня не сердилась? Встать на колени? Так нет, не встану. Я тоже гордый. Да и не за что было на меня так обижаться. Я не сказал тебе ничего обидного.
Глаза Джейн округлились, брови взлетели вверх. Она хотела было возмутиться, но тут вдруг поняла, что с этим русских подобные дамские штучки не проходят. Стоит ей сейчас задрать нос, и она его уже точно больше не увидит. Сердце защемило. Лицо ее изменилось и разгладилось, приобретя ангельский вид.
– Прости меня, я дура, - еле прошептала она и руки их сплелись. Говорить было больше не о чем. Он гладил ее волосы, лицо. Их губы нашли друг друга и долго еще не могли разомкнуться. Этот день был, наверное, самым счастливым в их жизни. Они растворились друг в друге. Весь день они не могли расстаться и говорили, говорили… Спроси – о чем? Вряд ли кто-то из них смог бы это пересказать. Но день, к сожалению, подошел к концу.
— Вот и кончилось наше с тобой дежурство. Усиленное, - рассмеялся Василий
– Ах, как же жалко, что день такой короткий! Мне еще так много нужно тебе сказать! И мне так обидно, что я ничего не успела.
– Не переживай, Джейн. У нас с тобой еще вся жизнь впереди!
— Это правда? Мы и вправду будем вместе? А как же это будет? Мы же живем в разных странах? – со слезами на глазах подняла голову Джейн
– Для любви не существует преград. Мы все равно будем вместе. И никто не сможет нас разлучить.
– Ты и вправду меня любишь?
– Конечно
– А когда ты успел? – она улыбнулась сквозь слёзы.